Густав Майринк - Белый Доминик
Но есть люди, которые с полным правом могут называться художниками и при этом быть всего лишь одержимыми некоей тем- ной силой, которую Вы спокойно можете назвать "дьяволом". То, что они создают, точь-в-точь напоминает преиспод нюю сатаны, как ее представляет себе христианин. Их работы несут в себе дух ледяного, замораживающего севера, где с древних времен помещалась обитель человеко ненавистнических демонов. Изобразительные средства их искусства - чума, смерть, безумие, убийство, кровь, отчаяние и подлость...
Как можно объяснить эти художественные натуры? Вот что я скажу Вам: художник - это человек, в мозгу которого духов- ное, магическое перевесило материальное. Это может происхо- дить двояко: у одних - назовем этот путь дьявольским - мозг и плоть постепенно разлагаются через разврат, разгул, унаследо- ванный или приобретенный порок, и становятся, так сказать, легче на чаше весов. При этом магическое непроизвольно обна- руживает себя на феноменальном плане. Чаша духовного тянет вниз, не потому что она тяжела, но лишь потому, что другая чаша облегчена. В этом случае произведение искусства издает запах гниения, как будто Дух облачен в одежды, фосфорицирующие светом разложения.
Другая часть художников - я назвал бы их "помазанника- ми" - завоевала себе власть над Духом, подобно тому, как свя- той Георгий одержал победу над зверем Для них чаша Духа опус- кается в мир феноменов в силу своего собственного веса. Поэтому их Дух носит золотые одежды солнца. гического. Для сред него человека вес имеет только плоть. Одержимые дьяволом, равно как и помазанники движимы ветром невидимого царства полноты, одни - северным ветром, другие - дуновением утренней зари. Средний же человек всегда остается застывшей колодой.
Что это за сила, которая использует великих художников как свои инструмен ты для сохранения символических обрядов магии потустороннего?
Я скажу Вам: это та же сила, которая однажды создала церковь. Она воздвигла одновременно два живых столпа: один белый, другой черный. Два живых столпа, которые будут ненавидеть друг друга до тех пор, пока не узнают что они всего лишь две опоры для будущих триумфальных ворот.
Вы помните место в Евангелии, где Иоанн говорит: "Многое и другое и сотворил Иисус: но если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг. "
Как Вы объясните, Ваше преподобие, что, как говорит Ваша вера, Библия дошла до наших дней по воле Божией, а предания о "многом другом" нет? Не потеряли ли мы их, как мальчик "теряет" свой карманный нож? Я скажу Вам: то "многое другое" живет и сегодня, всегда жило и будет жить, даже если замолкнут все уста, глаголившие о нем и закроются все уши, о нем слышавшие. Дух все равно оживит это своим ды- ханием и создаст новые души художников, которые воспарят, ес- ли он этого захочет, и сотворит себе новые руки, которые за- пишут то, что он повелит.
Это те истины, о которых знает лишь сам Иоанн. Это - тайны, которые были у Христа от века. Он открыл их в тот мо- мент, когда заставил Иисуса свой инструмент - сказать:
"Прежде, нежели был Авраам, я есмь".
Я говорю Вам, креститесь, креститес, если хотите: цер- ковь началась с Петра и завершилась Иоанном! Что это значит? Вы читали Евангелие? Там есть пророчество о том, какова судь- ба церкви! Возможно, на Вас снизошел свет и Вы поняли, что означает в этом контексте то, что Петр трижды отрекся от Христа и рассердился, когда Иисус сказал об Иоанне: "Я хо- чу, чтобы он пребыл". К вашему утешению я хотел бы добавить, что, хотя, как я думаю (и вижу, как это происходит уже сегод- ня ), церковь умрет, но она возродится новой и такой, какой она и должна была бы быть. Но никто и ничто из того, что уже умерло, не воскреснет, даже Иисус Христос.
Я знаю Вас как честного, добросовестно исполняющего свои обязанности человека, и Вы, наверное, часто себя спрашивали: "Как может случиться, что среди клира и даже среди пап подчас скрываются преступники, недостойные их сана, недостойные во- обще носить имя "человека". И я даже знаю, как бы Вы ответили, если бы кто-то задал Вам подобный вопрос: "Безгрешна и непо- рочна только ряса, а не тот, кто ее надевает". Не думаете же Вы, дорогой друг, что я отношусь к тем, кто смеется над по- добным объяснением или подозревают за ним презренное сколь- зкое лицемерие? Для этого я слишком глубоко понимаю смысл та- инства рукоположения. Я знаю точно, и может быть даже, лучше, чем Вы, как велико число католических священников, которые тайно, в сердце своем, носят страшное сомнение: "Действительно ли христианская религия призвана спасти человечество? " Не все ли знаки времени указывают на то, что церковь начинает загни- вать? Неужели действительно грядет тысячелетнее царство? Хотя христианство растет, как гигантское древо, но где его плоды?
День ото дня все больше и больше толпа тех, кто называет себя христианами, но все меньше и меньше тех, кто на самом деле достоины носить это имя.
Откуда берется это сомнение? - спрашиваю я Вас. - От не- достатка веры? Нет! Оно произрастает из бессознательного ощу- щения, что среди священников слишком мало огненных натур, ко- торые действительно искали бы путь к святости, как индийские йоги и сиддхи. Мало кто среди них способен "крепостью взять царство небесное". Поверьте мне! Существует гораздо больше пу- тей к воскресению, чем церковь может себе представить. Теп- ленькая надежда на милосердие Божье здесь не поможет. Многие ли из Ваших рядов могли бы сказать: "Как быстрый олень стре- мится к свежей воде, так и моя душа стремится в тебе, Госпо- ди? "
Все они тайно надеются на исполнение апокрифического пророчества, которое гласит: " Появятся 52 папы, каждый из ко- торых будет носить латинское имя, описывающее его деяния на земле. Последний будет зваться "FLOS FLORUM", то есть " цве- ток цветков", и под его властью настанет тысячелетнее царс- тво. "
Я предрекаю Вам, хотя я скорее язычник, чем католик, что его будут звать Иоанн, и он будет являться отражением Иоанна Евангелиста. Иоанн Креститель, покровитель свободных каменщи- ков, хранящих, сами того не зная, тайну Крещения водой - ему будет дана сила править над нижним миром.
Так из двух столпов создадутся Триумфальные врата! Попро- буйте, напишите сегодня в какой-нибудь книге: "Вождем че- ловечества сегодня должен быть не солдат, не дипломат, не профессор, не шут, но только священник" - и неистовый крик поднимется в мире, когда появится такая книга. Попробуйте написать: "Церковь - это только незавершенное творение, одна половина сломанного меча, и она останется в таком состоянии до тех пор, пока ее глава не будет одновременно и викарием Соломона, главой Ордена" - и книгу сожгут на костре. Да, конечно, истина не горит и ее невозможно растоптать! Она снова и снова становится явной, так же, как и надпись над алтарем в церкви Богоматери в нашем городе, где расписная доска постоянно падает.
Я вижу, Вам очень не по душе тот факт, что существуют священные тайны, хранимые лишь врагами церкви, о которых сама она ничего не знает. Да, это так. Но лишь с одной существен- ной оговоркой: те, кто хранит эти тайны, не знает их примене- ния; их братство - это только вторая половина "сломанного ме- ча", и поэтому они не могут понять их смысл. Было бы гротеском считать, что бравые основатели кампаний по страхо- ванию жизни обладают магическим арканом преодоления смерти. Последовала долгая пауза; оба, казалось, предались сво- им собственным размышлениям. Затем я услышал звон стака- нов, и немного погодя, капеллан сказал: - Где Вы могли получить столь странные знания? Барон молчал. - Или Вы не хотите об этом говорить? - Гм. Смотря о чем, - укло- нился барон. - Кое-что связано с моей жизнью, кое-что мне дано свыше, кое-что... гм... я получил по наследс- тву. - Чтобы человек мог получить по наследству знания - это что-то новенькое! Конечно, о Вашем достопочтимом батюшке се- годня рассказывают самые удивительные истории...
- Какие, например? - развеселился барон. - Это меня очень интересует! Ну, говорят, что он... он... - Был су- масшедшим! - весело продолжил барон. - Не совсем сумас- шедшим. Скорее, чудаком в высшей степени... Кажется, он изобрел, - но не подумайте... я, естественно, в это не ве- рю... - так вот, кажется, он изобрел машину для пробуждения религиозного чувства... религиозного чувства... у охотничьих собак...
- Ха, ха, ха! - засмеялся барон так громко, сердечно и заразительно, что я, лежа в своей постели, вынужден был заку- сить носовой платок, чтобы не выдать себя смехом.
- Да я и сам думаю, что это глупости, - заизвинялся ка- пеллан.
- О, - барон хватал ртом воздух - о, вовсе нет, вовсе нет! Это правда. Ха, ха! Подождите минутку! Я должен вначале высмеяться. Да, мой отец, действительно, был оригинал, каких свет не видывал. Он обладал огромными знаниями и размышлял обо всем, о чем только может размышлять человеческий мозг. Однажды он пристально посмотрел на меня, потом захлопнул кни- гу, которую только что читал, бросил ее на пол ( с тех пор он больше не брал в руки книг) и сказал мне:
