Вильям Райс - В тихом омуте
Странная манера разговаривать у этой миссис Гэрисон. Монотонно бубнит себе, без малейшего выражения. А вот сияющие, ввалившиеся глаза так и испепеляют его из самой глубины глазниц.
- ... вместе с тем это, в какой-то мере объясняет мой приход к вам, доктор Торчленд, - продолжила она. - Мне кажется, что именно возрастными различиями с супругом объясняются причины моего недомогания.
В мозгу Джеймса зазвенел тревожный колокольчик. Эта женщина недвусмысленно намекала, что муж держит её в черном теле, и пожирала его голодным взглядом. Так, слава Богу, отвернулась... Однако облегчение его было не долгим; заметив, что дверь распахнута настежь, миссис Гэрисон встала, в три шага пересекла кабинет и решительно закрыла её.
- Немного уединения нам не помешает, - промолвила она, задумчиво глядя на обтянутую кожей кушетку, стоявшую у стены. - В наши дни его так не хватает. - Ее тонкие, почти прозрачные пальцы принялись рассеянно теребить пуговицы на светлой блузке. - Вы ведь хотите осмотреть меня, доктор, не правда ли?
Не успел Джеймс возразить, как блузка уже полетела на стул, а миссис Гэрисон принялась расстегивать тонкий замшевый ремень на легких летних брюках.
- Может не стоит снимать все... - робко проблеял Джеймс, но миссис Гэрисон пропустила его слова мимо ушей.
- Так вот, доктор, я начала рассказывать про моего супруга, - сказала она. - Мало того, что он старше меня более чем в два раза, но, как и других стариков, его порой, хотя и весьма редко, охватывают сексуальные желания, которые едва ли соответствуют представлениям о сексе молодой женщины.
Брюки присоединились к блузке. Неуловимым движением миссис Гэрисон избавилась от лифчика, который полетел следом. Теперь она стояла посреди его кабинета в крохотных трусиках. Тощая, почти бестелесная, но с прекрасно оформленным бюстом и без единого незагорелого пятнышка на всем теле.
Джеймс подумал, не метнуться ли к спасительной двери, но быстро отказался от этой мысли - эта женщина неминуемо перехватила бы его ещё на полпути. Пожалуй, безопаснее будет все-таки оставаться за столом. К сожалению, на столе не было ни кнопки вызова регистраторши, ни хотя бы пульта внутреннего телефона. Что же делать? Не звать же ему на помощь, в самом деле? Миссис Уотерс сочла бы, что он не способен даже постоять за себя. Нужно каким-то образом перехватить инициативу, придумать хоть что-нибудь. Мысли лихорадочно роились в его мозгу, пока Джеймс беспомощно наблюдал, как его почти обнаженная пациентка усаживается на кушетку. Он кинул взгляд на её историю болезни и, нахмурившись, произнес:
- Я вижу, доктор Кайт-Фортескью прописал вам инъекции железа. Вы следуете его предписаниям?
- О, это было сто лет назад, - ответила миссис Гэрисон. - И совсем по другому случаю.
Что же делать - не может же он все время разглядывать её историю болезни! Джеймс прекрасно понимал, что рано или поздно ему все равно придется встать, взять стетоскоп и приблизиться к этой женщине. Он уже подумывал, как словно невзначай откроет дверь и вызовет миссис Уотерс, когда услышал монотонный голос пациентки:
- Посмотрите на меня, доктор. Прошу вас.
Она сидела на кушетке в позе из йоги. Так, во всяком случае, ему показалось. Левая нога вытянута вперед, правая, согнутая в колене, подтянута к животу таким образом, что пятка упирается в самое лоно. Не успел он это осознать, как миссис Гэрисон принялась раскачиваться взад-вперед.
- Красивая у меня грудь, да?
Не отрывая от него взгляда, она облизнула губы и впервые за все время улыбнулась. Жадно, как ему показалось. - Смотрите же на меня, доктор - не смейте отворачиваться. - Она начала качаться быстрее. Руки взлетели вверх, ладони обняли пышные груди, приподняли. - Красивые, правда? Вы согласны...
Вдруг она замолчала, застыв с раскрытым ртом. Глаза закатились. Дыхание остановилось, надолго, на целую вечность.
Наконец - глубокий вздох...
- О, как замечательно. - Она улыбнулась, тепло и благодарно. - У вас восхитительные глаза, доктор. Просто чудесные... - Правая нога разогнулась. Обе ноги соскользнули на пол, и миссис Гэрисон встала. Потянулась к своей одежде.
Джеймс обрел голос.
- Миссис Гэрисон...
- Аманда, - поправила она.
- Аманда... - оторопело повторил он. - Миссис Гэрисон, вы не должны так себя вести. В том смысле, что я...
- Вы умница, доктор! - перебила она. - Вы мне очень помогли - просто выручили. - Она улыбалась, словно не слышала, что он говорит. Натянула брючки, стала застегивать лифчик. - Это правда. Мне сразу так полегчало. Очень важно иногда выговориться. Излить то, что наболело. - Она взяла блузку и, к вящему удивлению Джеймса, открыла дверь. - Вам следует вызвать миссис Уотерс с журналом регистрации...
- По-моему, не стоит вам больше... - начал Джеймс, но осекся. - То есть, я хочу сказать, что вы не должны больше...
Он замолчал на полуслове, испуганный нескрываемой горечью, исказившей лицо женщины. В голове эхом прозвучали слова старого Кайта-Фортескью: "Вы не имеете права оставить разочарованной ни одну пациентку, чего бы она от вас ни добивалась... этим дамочкам не пилюли нужны, а жилетка, в которую можно выплакаться...!"
Джеймс встал. И, улыбаясь, сказал:
- Вам бы не мешало чуть-чуть прибавить в весе - фунтов десять хотя бы. Не волнуйтесь, от этого ваша красота не пострадает... Пожалуй, я выпишу вам тоник - для аппетита.
Подойдя к двери, он позвал:
- Миссис Уотерс! Принесите, пожалуйста, журнал.
И, в ожидании прихода регистраторши, приветливо улыбнулся своей пациентке. Аманда Гэрисон прошептала:
- Сегодня вечером встретимся, доктор? На оргии у Бьюкененов-Смитов?
Джеймс насторожился. Будь он собакой, вошедшая миссис Уотерс, заметила бы, что уши его стоят торчком... Целую неделю он вел целомудренный образ жизни, а тут сперва эта женщина, а потом ещё и...
Оргия?
- На какой день записать миссис Гэрисон, доктор? - тусклым голосом спросила миссис Уотерс.
Глава 4
На месте "Тихого омута", особняка Бьюкененов-Смитов, когда-то веке в семнадцатом, стояли, судя по всему, два коттеджа, которые в более поздние времена кто-то из следующих владельцев перестроил, объединил общей крышей и провел центральное отопление. Результат, по мнению Джеймса, вышел на славу. Толстенные - на века - дубовые стены, сводчатые потолки, просторные комнаты, окна в старинном стиле.
Сама же вечеринка поначалу показалась Джеймсу скучноватой. Около сорока совершенно безликих индивидуумов, разбившись кучками, вели какие-то разговоры, сосредоточенно чавкая, жевали бутерброды и потягивали напитки. По счастью, вскоре на выручку Джеймсу подоспела хозяйка; поначалу же, когда Китти только привела его, пыжась от гордости, словно шкипер пиратского судна с богатой добычей, Элинор Бьюкенен-Смит ещё возилась в кухне, и встретил их её муж Майкл. Это был грузный мужчина лет сорока пяти, с изрядным брюшком и сверкающей, гладко отполированной лысиной, словно в насмешку окруженной длинными и завивающимися рыжими волосами. Майкл вручил доктору и Китти по бокалу с коктейлем, представил паре первобытных недочеловеков, имена которых тут же вылетели у Джеймса из головы, и растворился в толпе. Услышав, что Джеймс - врач, неандертальцы принялись наперебой жаловаться ему на свои болячки, а один то и дело норовил задрать брючину и продемонстрировать Джеймсу застарелые варикозные вены. Беспомощно вытягивая шею и оглядываясь по сторонам, Джеймс заметил высокую и статную молодую женщину с золотистыми, зачесанными назад волосами, которая проталкивалась к нему. Когда их глаза встретились, женщина улыбнулась, приветливо замахала ему рукой, и Джеймс сразу понял - это и есть Элинор.
- Мой кузен, Джеймс Торчленд, - проскрипела Китти, когда женщина приблизилась к ним. - Джеймс, это Элинор Бьюкенен-Смит. Элинор, я очень признательна за приглашение на вашу замечательную...
- Да, а по-моему, все просто дохнут от скуки. - Высокая блондинка схватила Джеймса за руку. Он так и пожирал глазами её статную фигуру, прямой нос, фиалковые глаза и изумительно ровные зубы. Буквально силой отодрав Джеймса от Китти, Элинор увлекла его за собой, небрежно бросив через плечо: "Позже увидимся, Китти". Рассекая толпу, то и дело наступая на чьи-то мозоли, Элинор провела его в соседнюю комнату, уже менее просторную, и с виду походящую на кабинет. Людей здесь было гораздо меньше. Собственно говоря, их было всего двое, причем - только женщины. В углу стоял накрытый стол с бутылками. Стоило взгляду Джеймса упасть на одну из женщин, брюнетку, и - сердце его остановилось.
У неё были коротко подстриженные волосы - глянцевые, иссиня-черные, обрамляющие прелестное личико с огромными бледно-голубыми глазищами, немного заостренным подбородком и чувственным ртом. Женщина, улыбаясь, откровенно разглядывала его - с затаенным любопытством, как показалось Джеймсу. Словно вопрошала, готов ли и он улыбнуться в ответ. Джеймс вдруг понял, что ради этих глаз и пухлых губок он готов на все. В одно мгновение случилось нечто, перевернувшее все в нем наизнанку - словно невидимая рука щелкнула каким-то выключателем в глубине его сердца.
