Лилия Фонсека - Современная африканская новелла
— Ну и плевать, — сказал долговязый молодой человек. — Знаю я этих почтарей. Три года меня обманывали, хватит. Меня друг научил, как в тото играть. Ей-богу. Мало купишь — никогда не выиграешь. Нет, я подожду. Накоплю много-много денег и куплю сто карточек сразу.
Он с вызовом оглядел скептически улыбающихся слушателей. Одет он был неважно, башмаки стоптались, но глаза горели неодолимой надеждой.
— Да, да! — крикнул оратор. — Мой друг Байо, он со мной работал прошлый месяц, теперь не работает. Поставил сто фунтов, представляете — сто! — и выиграл тысячу. Теперь, вижу, катается в больших-больших машинах с красивыми-красивыми женщинами. Вам такие и не снились! — Последние слова он обрушил на щупленького, вконец оробевшего человека, стоявшего рядом. — И не снились!
У молодого оратора была манера разговаривать со всеми, как со старыми приятелями.
— Еще бы, — робко ответил человечек и взглянул на пятишиллинговую бумажку, на нее он приготовился купить карточки.
— Вот так, — сказал оратор. — Не буду я ждать этих проклятых почтарей. Пойду в другое место.
Он одарил всех вокруг дружеской улыбкой и куда-то не спеша зашагал.
Не успел он отойти, как почта открылась. Терпеливый человечек с пятишиллинговой бумажкой кинулся к окошечку, первым купил карточку, зарегистрировал свои купоны и почувствовал то, что чувствовал все последние десять лет, — надежду, что мир наконец подобреет к нему.
«Сто фунтов… — думал он, вспоминая пламенные слова молодого пророка. — Невероятно!» Он мечтательно и робко улыбнулся. Кто-то из прохожих заметил его улыбку и, решив, что она обращена к нему, улыбнулся в ответ, но Околи Эде, по прозвищу Торопыга, — так окрестили его сослуживцы из конторы, где он работал, — ничего не видел. Он думал о причудах этого нового таинственного божества футбольных купонов. Дойдя до остановки, он нерешительно поглядел на стоящий автобус. Неплохо бы сесть в него: до дома отсюда целая миля, и солнце уже просверлило ему голову, однако при таком жалованье разве позволишь себе лишние расходы.
Поэтому он пошел дальше пешком и, спустив с себя семь потов, доплелся наконец до своей замызганной комнатушки на задворках шумного, набитого жильцами дома. О комфорте тут и говорить не приходилось. Самый минимум удобств — железная койка, стол, стул. И здесь же кухня — в углу, занавешенном старым одеялом.
Околи Эде скинул с себя дневной костюм — синие бумажные шорты и белую рубашку и облачился в коричневый халат, затем поставил кипятить воду для похлебки.
— Нет, невозможно, — пробормотал он себе под нос. Он все никак не мог повернуть мысли с того русла, куда направил их молодой оратор. А может, он правду сказал? Может, стоит пойти на большую игру?.. Но сразу сто фунтов! Может быть, пятьдесят…
Вода в кастрюле закипела. Околи Эде приготовил себе обед, съел его, вымыл посуду и, разложив на столике учебные программы, углубился в них. Это было главным делом его жизни. Оттого-то он и спешил так домой, чтобы поскорее сесть за книги. И прозвище свое Торопыга потому заработал, что как пуля вылетал из своей конторы, лишь только кончался рабочий день.
Однако сегодня Околи Эде никак не мог сосредоточиться. Внутри накрепко засело беспокойство, в мыслях был полный разлад. Ну что за жизнь! Тоска, да и только. Пять лет он корпит над этими программами и все время проваливается. Сбудется ли когда-нибудь то, о чем он мечтает? Путешествие в Англию. Университет, диплом юриста. И обратно в Нигерию. Шикарный автомобиль, длинный, американской марки. Женщины… Политика… Много женщин. Министерство. И деньги. Столько денег, что их некуда девать… А может, снова все пустить в игру? Ведь выигрывают же люди. Если с одного раза кто-то выиграл семьдесят пять тысяч!.. Околи Оде вскочил, потрясенный этой фантастической цифрой. Деньги он очень любил. Всегда. Как-то он потерял шиллинг и целый день не ел, чтобы возместить потерю.
Но тут на него нашли сомнения, и, разочарованно вздохнув, Околи Эде решительно сел и снова углубился в науку. Однако спустя несколько минут откуда-то сбоку снова выплыло число 75 000 и настойчиво заплясало у него перед глазами. Он отпер ящик стола и вынул оттуда банковскую книжку. Раскрыл ее. Сумма вклада — сто фунтов. Именно сто фунтов! Что это? Случайное совпадение? А может быть, предзнаменование? В газете гороскоп предсказал ему на эту неделю: «Рискуйте, удача сопутствует вам». Ну почему у него на счету должно было оказаться точь-в-точь столько денег, сколько назвал тот парень?
Только ведь и со ста фунтами можно проиграть… Допустим, он проиграет. На нем лежит ответственность перед отцом и матерью, те все бьются на своем клочке, да земля-то такая, что ничего не родит. Память об этой земле преследовала его, словно злой дух, держала в узде, воздвигала барьер между ним и его желаниями. Он швырнул банковскую книжку обратно в ящик и снова занялся наукой. Нет, выкинуть эти бредни из головы, забыть, не думать!
Но он думал. Где-то в глубинах сознания, там, где оно не поддается контролю, царил полный хаос.
— Я выиграю! — С этими словами на устах Околи Эде проснулся. — Выиграю!
Нервы его натянулись как струны, тело горело, руки покрылись липким потом, горло перехватило от волнения. Со ста фунтами проиграть невозможно! Он вскочил и стал искать, чем бы ему заняться, чем-нибудь, лишь бы не думать, потому что думать — это значило мучиться и терзаться.
Наутро, отправившись на работу, Околи Эде захватил с собой банковскую книжку; но он все еще не мог собраться с силами и признаться самому себе, что́ он хочет с ней делать. Работа в тот день шла вяло, и когда начальник, устав от безделья, отправился в соседний отдел поболтать с секретаршей, Околи Эде выскользнул на улицу. Волнение не отпускало его. Он почти бежал и старался только ни о чем не думать. Банковские клерки, словно угадав его намерение, встретили его с тем безразличием, с каким они встречают тех, кто берет, а не вкладывает деньги.
Вечером, придя домой, Околи Эде никак не мог заставить себя приготовить что-нибудь поесть. Истерзанный напряжением, он лежал, уткнув лицо в подушку. Мозг его словно оцепенел. Не вспоминать, не думать — и будь что будет! То ли его вознесет, то ли повергнет в прах. Вся энергия, которую он скопил в себе за эти годы, улетучилась, одна лишь надежда теплилась где-то внутри.
Но вот мысли его стали мало-помалу проясняться и, точно ища опоры, потянулись к чему-то прочному, надежному. Детство. Он вспомнил, как однажды в школе ему захотелось отдать свои карманные деньги процентщику. Друг отца оттаскал его за уши. Но в тот же день он сделал это.
Околи Эде вытащил из кармана пачку банкнот. Тридцать фунтов. Все, что осталось от капитала, который он копил целых пять лет! Инстинкт самосохранения удержал его, он не пустил в игру все целиком, вспомнив, что богатство придет не сразу, какое-то время надо еще будет подождать… Перед глазами всплыли полные благоговейного ужаса лица в толпе у почты, когда он заявил, что покупает на семьдесят фунтов… Два дня подряд он приносил дань этому божеству…
Утреннее солнце затопило светом комнатку Околи Эде, обнажив все ее жалкое убожество, но вместе с солнцем влился и свежий, бодрящий воздух — словно обещание другой, полной захватывающих событий жизни.
Убогое, бесцветное существование! Околи Эде вдруг устыдился своего быта. Грязная комнатушка. Вот когда он получит деньги… теперь у него уже не было ни малейшего сомнения, что он их получит. А, ерунда! Покрасить стены, повесить новые занавески, постелить красивый ковер — и все будет прекрасно… Околи Эде отправился на работу в приподнятом настроении. А после работы он зашел в роскошный магазин и экипировал себя для той роли, которую ему предстояло начать играть через несколько дней. Вернувшись домой, он принялся наводить порядок, что-то напевая и пританцовывая. «Неплохо!» — сказал он наконец, отступив к двери и созерцая итог своих стараний: на стенах, там, где были пятна и потеки, висели календари, занавески выглядели великолепно. С приятным чувством исполнившегося желания — чувством, которое за все тридцать лет своей жизни ему еще не довелось испытать, он открыл лакированную коробку, стоявшую на ярком новом ковре, и с благоговением исследовал ее содержимое: костюм, модный галстук, черные ботинки, рубашка.
— А что, если я надену все это сейчас? Рановато, конечно, но…
Околи Оде застенчиво улыбнулся. В конце концов он облачился в обновки и стал разглядывать себя в маленькое зеркало. Многого еще недоставало, но не все сразу, можно и подождать… На следующий день он отправился на работу во всем новом, элегантный, подтянутый и важный.
Любители пошутить обступили его.
— Эге, видать, наш Торопыга собрался жениться!
— Не может быть!
— Как ее зовут?
— Что ж ты все скрыл? Мы бы подготовились к такому событию.
