Ванда и Марек - Влад Снегирёв
Ноги сами несут меня по знакомым узким улочкам. Вот булочная, где мы покупали свежий хлеб по утрам. Аромат корицы и ванили словно все еще витает в воздухе... Или это лишь игра воображения? А вот скамейка в парке, где мы любили сидеть летними вечерами. Сейчас она пуста, лишь опавшие листья ветер кружит в причудливом танце.
Внезапно я замечаю впереди силуэт старой церкви. Ее шпиль устремляется в небо, словно пытаясь достичь звезд. Сколько раз я проходил мимо, не обращая внимания? А сегодня... Что это? Странное сияние в окнах привлекает мой взгляд. Мягкое, серебристое, оно словно манит, зовет войти.
Тяжелая дверь поддается с трудом, и я оказываюсь внутри. Аромат ладана и воска окутывает меня, смешиваясь с запахом деревянной мебели. Свечи мерцают в полумраке, отбрасывая причудливые тени на стены. И вдруг... Нет, не может быть! Среди этих теней я вижу знакомый силуэт — призрачный силуэт знакомой женщины, дрожащий в слабом свете, как воспоминание, ожившее в моем сознании. Ее лицо покрыто тонким вуалью вечности, глаза искрятся неземным светом, а голос звучит, как мелодия давно забытой колыбельной.
— Ванда? — шепчу я, не веря своим глазам.
Она оборачивается, и ее улыбка озаряет все вокруг ярче любых свечей.
— Здравствуй, любимый. Я ждала тебя.
Ее голос — тот же нежный, мелодичный голос, который я слышал каждый день на протяжении сорока восьми лет нашего брака. Но как? Почему? Тысячи вопросов роятся в голове, но я не могу произнести ни слова.
Ванда подходит ближе, и я ощущаю легкое прикосновение ее руки. Такое знакомое и в то же время... иное. Словно дуновение ветра, едва уловимое, но до боли настоящее.
— Не бойся, — говорит она, — я пришла, чтобы забрать тебя. Туда, где нет боли и одиночества. Где мы снова будем вместе.
Ее слова эхом отдаются в моей душе, пробуждая давно забытые чувства. Надежду? Страх? Я не могу разобрать. Все кажется таким нереальным, словно я попал в один из своих недописанных рассказов.
Свет вокруг нас становится ярче, и я вижу, как стены церкви словно растворяются, открывая взору бескрайние просторы. Это похоже на рассвет над морем — небо, расцвеченное всеми оттенками розового и золотого, и бесконечный горизонт, полный туманных обещаний.
— Разве это не прекрасно? — спрашивает Ванда, и ее глаза сияют, как в день нашей первой встречи.
Я киваю, не в силах отвести взгляд от этого чуда. Но что-то удерживает меня. Какая-то невидимая нить, связывающая с миром, который я знаю. С миром, где остались мои книги, мои воспоминания, мои недописанные истории.
— Ты должен сделать выбор, — говорит Ванда, словно читая мои мысли, — между жизнью, которую ты знаешь, и вечностью, которую я могу тебе подарить.
Она стала говорить о жизни после жизни, где нет боли и горечи, где каждый миг переполнен светом и радостью, как бесконечный летний день. Ее голос уносил меня в бескрайние поля, залитые золотом закатного солнца, в мир, где звезды сплетались в причудливые узоры, а время текло, как ласковая река, унося все страхи и сомнения.
Этот мир был сказочен, словно сон, который не хочется прерывать. Там не было места для одиночества, только вечное единство душ, слившихся в гармонии. Она звала меня туда, в царство света и покоя, где все тревоги исчезают, словно тени на рассвете.
И люди... Я увидел там тех, кого давно потерял — родителей, друзей, коллег. Они улыбаются мне, приветствуя в этом новом мире. Там нет разлук, нет прощаний. Только вечное единение душ.
Слушая ее, я чувствовал, как мое сердце наполняется тихим счастьем и надеждой, что за пределами земной жизни есть место, где наши души смогут вновь обрести покой и любовь, утерянную в водовороте времен.
Ванда протягивает мне руку, приглашая шагнуть за грань, в это царство бесконечного света и любви. Но что-то все еще удерживает меня...
Выбор... Всю жизнь я писал о выборе, о решениях, меняющих судьбы. Но сейчас, стоя на пороге между этими, такими разными мирами, я чувствую себя беспомощным, как ребенок.
Образы проносятся перед глазами — наша первая встреча в университетской библиотеке, робкий поцелуй под дождем, свадьба в кругу близких друзей. Рождение дочери, ее первые шаги, первое слово. Бессонные ночи над рукописями, радость от первой опубликованной книги. Тихие вечера вдвоем, когда не нужно слов, чтобы понимать друг друга.
И последние дни... Больница, запах лекарств, бессильная ярость от невозможности что-либо изменить. Прощальный взгляд Ванды, полный любви и... чего-то еще. Обещания?
Я смотрю на нее сейчас — такую же прекрасную, как в день нашей свадьбы. Время словно не властно над ней. А я? Что я могу предложить ей, кроме своей усталости и разбитых надежд?
— Ты не должен решать прямо сейчас, — говорит Ванда, словно угадывая мои сомнения. — У тебя есть время до рассвета.
Она отступает, и свет вокруг нее становится ярче. Я моргаю, и... оказываюсь снова на улице перед церковью. Был ли это сон? Видение? Игра воображения измученного разума?
Ночь вокруг кажется еще темнее после того сияния. Я бреду домой, не разбирая дороги. В голове звучат слова Ванды, переплетаясь с обрывками воспоминаний и недописанных историй.
Дома я механически включаю настольную лампу — ту самую, при свете которой написал свой первый рассказ. Листы бумаги на столе покрыты пылью — я не прикасался к ним с тех пор, как... Рука сама тянется к перу.
Слова льются потоком, словно прорвав плотину. Я пишу о любви, преодолевающей границы миров. О выборе между земным и вечным. О том, что остается после нас — в памяти, в сердцах, в историях.
Время словно останавливается. Я не замечаю, как темнота за окном сменяется предрассветными сумерками. Лишь когда первый луч солнца касается страницы, я откладываю перо.
Это история — моя последняя история. Или первая в новой жизни? Я еще не знаю. Но чувствую, как внутри разгорается давно забытый огонь. Желание творить, желание жить.
Я выхожу на балкон. Свежий утренний воздух наполняет легкие. Город просыпается — слышны первые звуки машин, голоса ранних прохожих. Жизнь продолжается, несмотря ни на что.
И вдруг я понимаю — Ванда никуда не
