Кэндзи Маруяма - Дорога к замку

Над пустыней, превратившейся в безбрежное море грязной воды, осталось только серое небо, на краю которого повис кроваво–красный круг солнца, тусклого, как во время затмения. Грохот наводнения заполнил весь мир. И не было у потопа ни минуты передышки. Ему надо было проглотить ещё многое на своём пути.

Дзюнъити Ватанабэ 

Фонендоскоп

Есть у меня друг по имени Кохэй Ясухара. Ему сорок два года, он доктор медицинских наук, работает главным хирургом в одной из столичных клиник.

Когда Ясухара, усатый и солидный (рост — 175 см, вес — 78 кг), в белоснежном халате, проходит с важным видом, как и подобает главному, по своей клинике, оборудованной в соответствии с последним словом техники, трудно поверить, что некогда, в самом начале своей врачебной карьеры, он был щуплым юнцом с детски наивным выражением лица, у него даже прозвище было Детка.

Тогдашний Ясухара был необычайно робок и застенчив для хирурга. Я до сих пор помню, как на одном из практических занятий в операционной, когда привезли ребёнка с ожогами третьей степени, Ясухара отвернулся и все время смотрел в сторону.

Теперь, глядя на него, невозможно даже и представить, что когда‑то такое было. Уверенные разрезы скальпелем, чёткие указания ассистентам во время операций — кажется, что он хирургом родился.

Почему Ясухара выбрал именно хирургию? Обычно он отвечает на этот вопрос так.

— Просто я считаю, — говорит он, — что наиболее широкие возможности для работы медику предоставляет именно хирургия.

Но месяц назад, когда мы с ним, встретившись после долгой разлуки, сидели вдвоём за бокалом вина, он открыл мне истинную причину своего выбора и рассказал немало забавного о начале своей врачебной деятельности. С высоты своего нынешнего положения он мог позволить себе посмеяться над печальным опытом давно минувших дней.

Так я узнал, что Ясухара решил стать хирургом по одной–единственной причине: у него совершенно не было слуха.

И действительно, хоть я знаком с Ясухара уже лет двадцать, я ни разу не слышал, чтобы он пел. Мне случалось видеть, как на вечеринках он вместе со всеми хлопал в ладоши в такт песне, но сам не столько пел, сколько рот открывал. Я думал, что он просто не любит петь, но мне и в голову не приходило, что ему, как говорится, медведь на ухо наступил. Это, кажется, действительно было нечто феноменальное: Ясухара рассказал, что, когда на уроках пения в школе учительница вызывала его, весь класс заранее начинал покатываться со смеху.

Вполне естественно, что из‑за отсутствия музыкального слуха Ясухара с большой неприязнью относился к фонендоскопу. Незнающие люди скажут: ну и что, при чем здесь музыкальный слух, были бы уши, да и ладно. Так вот, для их сведения замечу, что выслушивание сердца — это не просто слушать, есть "тук–тук" или нету. В этом самом "тук–тук" следует различать фазу, тоны, их наполненность, звуки, идущие из сосудов, дополнительные шумы в зависимости от положения сердца и тому подобное.

Когда Ясухара ещё в его бытность студентом давали выслушать больного с таким выраженным пороком сердца, что это понял бы и неспециалист, он не мог уловить никакого различия с биением здорового сердца. Ставить каждый день диагнозы, пользуясь одним фонендоскопом, Ясухара никак не улыбалось, и поэтому он решил специализироваться по какой‑нибудь отрасли медицины, где можно обходиться без этого инструмента. В той или иной степени к таким отраслям относились хирургия, оториноларингология и офтальмология, вот Ясухара и остановил свой выбор на хирургии, показавшейся ему наиболее из них интересной.

Действительно, редко увидишь хирурга с фонендоскопом на шее. Ему сей инструмент необходим лишь при измерении кровяного давления да для общего прослушивания грудной клетки, причём когда измеряешь давление, достаточно просто слышать пульсацию крови, не вникая особенно в природу этого звука. Очень важно, конечно, уметь хорошо выслушивать сердце и лёгкие, но, если даже и не удастся что‑то определить, хирургу такое простительно, да и вообще это дело можно поручить терапевту.

Правда, сейчас Ясухара считает, что его решение стать хирургом из‑за одного лишь отсутствия слуха было несколько необдуманным. Дело в том, что в наши дни, с развитием техники ЭКГ и рентгена, необходимость выслушивать сердце и лёгкие фонендоскопом практически отпала даже и для терапевтов. Теперь можно обходиться вообще без фонендоскопа — для постановки диагноза достаточно уметь читать ЭКГ и рентгеновские снимки.

Врача привыкли представлять себе с фонендоскопом или стетоскопом в руке, но медицина идёт вперёд, и это традиционное представление начинает устаревать.

Особенно же поражает Ясухара то, что теперь выпускают даже пластинки с записью работы сердца и лёгких.

Ставишь, например, пластинку под названием "Работа сердца здорового мужчины 25 лет" и слышишь запись: "тук-тук, так–тук, тук–тук". Стоит прослушать такую пластинку, и уже будешь иметь представление о том, что такое нормальная работа мужского сердца. Или, допустим, пластинка, озаглавленная: "Работа сердца женщины 23 лет с недостаточностью митрального клапана". Здесь и ритм и тоны будут совсем другими: "тук–тук–так, тук–тук–так".

Существуют пластинки со "звучанием" разных болезней: туберкулёза лёгких, астмы, недостаточности аортальных клапанов и многих других. Если приобрести комплект таких пластинок, можно, не вставая с дивана, изучить особенности "звучания" любого заболевания. То есть студенту, например, вполне можно обойтись без практических занятий.

В этом смысле Ясухара было учиться куда как трудней. Тогда студенты буквально дрались между собой из‑за того, чтобы прослушать какого‑нибудь больного с пороком сердца. Ведь чем больше прослушаешь больных, тем легче будет сдать экзамен. Однако терпение больного, которого со всех сторон облепили студенты–медики с фонендоскопами, не безгранично. Больного приходилось упрашивать, чтобы он дал себя послушать ещё разок. Если выражаться категориями спроса и предложения, больные с пороком сердца были острым дефицитом. Среди студентов попадались даже практичные молодые люди, которые делали больным подарки в обмен на возможность не спеша их послушать.

А теперь купил пластинку и лежи себе на диване, закрыв глаза, — занимаешься, как будто музыку слушаешь.

"Тук–так, тон–тон, так–так–тук, так–так" — незнающему человеку может показаться, что студент наслаждается какой‑то своеобразной современной мелодией.

Когда воспитанный в старых традициях Ясухара видит такую картину, он сразу же выходит из себя. Ему хочется крикнуть:

— Нельзя так относиться к науке! Особенно к той, которая занимается здоровьем человека!

Недавно он накричал на молодого врача, который в ночь дежурства, лёжа в кабинете на кушетке, слушал такую пластинку:

— Врач должен всему учиться сам, на собственном опыте! Разве у пластинки чему‑нибудь научишься?

Напуганный неожиданным криком молодой врач аж подскочил на месте.

— Учиться надо у постели больного, — продолжал кипятиться Ясухара, — иначе все твои знания гроша ломаного не стоят. Одной теории врачу недостаточно!

Под тяжёлым взглядом главного хирурга молодой человек, не понимая, почему нельзя слушать медицинские пластинки, раз уж существует такая удобная штука, был вынужден выключить проигрыватель.

Конечно, в словах Ясухара много правды. Если, пользуясь пластинками, пропускать практические занятия, это удобство, несомненно, выйдет студенту боком. Однако на мой взгляд, нет ничего плохого в том, что врач в ночь дежурства, когда нет работы, слушает медицинские записи. Во всяком случае, кричать тут нечего. Когда я заметил это Ясухара, он согласился со мной и сказал:

— Ну что ж, расскажу тебе всю правду.

И вот что он мне поведал.

Оказывается, с фонендоскопом у Ясухара были свои счёты. Как я уже говорил, в студенческие годы Ясухара совершенно не мог выслушивать сердце. Казалось бы, давно уйдя в хирургию и став одним из главных врачей крупной клиники, он не должен был столь болезненно к этому относиться, но в те уже далёкие времена врачу с таким недостатком действительно работалось очень нелегко. Это теперь кажется пустяком, а тогда Ясухара, очевидно, немало выстрадал от сознания своей неполноценности.

Весьма неприятное воспоминание, связанное с фонендоскопом, относится к тому времени, когда Ясухара первый год работал врачом.

Тем летом он был послан в одномесячную командировку в К. К. — это небольшой приморский городок в провинции Босо с населением тысяч двадцать. Ясухара работал там в городской больнице, где кроме него было ещё три врача: двое — главный врач–хирург и терапевт — когда‑то окончили тот же колледж, что и он, да ещё гинеколог, который приезжал из Тиба три раза в неделю.