В другой стране - Ольга Яблочкина
– Что, опять тяжелый денек? – весело спросила Кёнхи тогда, но увидев жалкое состояние бывшего одноклассника, сразу изменилась в лице. – Да ты ранен!
Единственное место, куда ему пришло в голову податься на ночь, был ее дом. Мало кому придет в голову искать его там. Пока. Кёнхи кое-как обработала рану Чонсу, благо, поля прошла навылет. Папка с бумагами из отдела уборки территории так и оставалась при нем, на некоторое время он совсем забыл о ней. Не распространяясь особо обо всех треволнениях и неожиданностях действительно тяжелого дня, о причине раны, отказываясь пойти в больницу, Чонсу только ограничился словами о том, что ему придется ненадолго уехать завтра. А на ее вопрос «Тогда почему ты решил прийти на ночь именно ко мне?» он просто ответил «Соскучился», на секунду заставив ее смущенно опустить глаза.
Ранним утром он прокрался в свой дом, такой привычный и чужой одновременно, будто вор, выждав, пока все обитатели его не уйдут по своим делам. Забрав из своей комнаты все необходимое для этой недолгой поездки, ведь он действительно был уверен, что будет достаточно провести около недели в другом городе, он написал короткую записку, что уезжает по делам агентства. Дописывая эту фразу, Чонсу усмехнулся. А ведь и правда, дела агентства. Закрывать дверь с наружной стороны было тяжело.
Получив все деньги, имевшиеся у него на банковском счету, немного, конечно, он отправился на железнодорожный вокзал. И теперь перед ним встал еще один немаловажный вопрос: куда? В какую сторону он мог ехать, чтобы затеряться где-нибудь в толпе, словно его никогда и не было? Первый скоростной поезд отправлялся в столицу, и, недолго думая, Чонсу купил билет и запрыгнул в вагон в последний момент.
Сеул, такой большой и такой быстрый город. Люди едут туда по разным причинам. Кто-то по делам, кто-то – навестить родственников, кто-то намеревается покорить столицу. Чонсу же поехал по причине того, что другого выхода не было. Он приехал где-то за полдень, когда солнце нестерпимо светило, а сладкий женский голос беспрерывно объявлял отбывающие и прибывающие поезда. Первые две минуты Чонсу просто простоял на одном месте, двигаясь разве что только для поворотов в разные стороны, будто приехал из какой-то глубинной деревни. А люди все мелькали с увеличивающейся скоростью перед его глазами, что еще более тормозило Чонсу. Тогда полицейский подошел к нему в первый раз, и Чонсу, не подумав, брякнул первое имя, что пришло в голову, то есть свое собственное. Об этом опрометчивом решении он горько жалел следующие десять минут, пока старался скрыться от этого самого полицейского.
Так началась жизнь в Сеуле, неспешная и по большей части скрытная. Тихо проживая в дешевеньком отеле, Чонсу уже мог дышать спокойно. Но, как это обычно и бывает, в один прекрасный день (а было это на исходе второй недели после приезда в столицу, то есть, в середине ноября) перед Чонсу встал немаловажный вопрос: что выбрать на сегодня – завтрак или обед, если денег, согласно его экономическому плану, хватало только на что-то одно.
Решив, что эффективней будет набить желудок с утра на весь день, нежели бросаться на еду, словно дикий зверь, в середине дня, Чонсу отправился в дешевый чайный дом, который приметил за тихое и незаметное месторасположение и приемлемые цены. Рассуждая за завтраком о том, на что же жить дальше, он так и не мог прийти к определенному выводу, и отчаялся бы совсем, не заметь он около выхода приглашение на работу в этом самом чайном доме. Что ж, другого выхода и нет, решил Чонсу, возвращаясь в помещение. «Мордашка у тебя ничего так… Будешь чай разносить», – сказал ему управляющий после заполнения анкеты. На работу эту его приняли без особых трудностей и тяжких затруднений, даже особо не уточняя имя, которое Чонсу назвал.
– Здесь и так мало кто задерживается, – мимоходом заметил тогда работник чайного дома. – Подработка – дело такое… скучное и необязательное.
О Сэхёк, а этого работника, молодого человека ненамного старше самого Чонсу, звали именно так, часто делал замечания, хотя по статусу они были равны. На это Чонсу лишь отвечал «Извините, О-сонбэним», считая верхом безрассудства учинять здесь споры, что означало непрошено «высунуть нос из своей маленькой временной норки». Впоследствии оказалось, что это норма поведения О Сэхёка, которую он проявлял ко всем, в том числе и к посетителям. Еще немного погодя, Чонсу заметил, что настроение Сэхёка меняется со скоростью ветра, и он может рассмеяться так же быстро, как и вспылить.
– Вот смотрю я на них, – как-то раз сказал Сэхёк, стоя около кассы и подперев голову рукой, – и думаю, как же у них все просто. Приходят, веселятся, потом доучатся, и прибыльное место работы уже готово.
Эти слова, адресованные Чонсу, были сказаны примерно во второй половине дня, когда в чайном доме было особенно много молодых людей. Так обычно и бывало по причине того, что совсем неподалеку был один из многочисленных столичных колледжей.
– Ты, наверное, тоже скоро устроишься куда-нибудь, – продолжал Сэхёк. – Куда-нибудь получше, чем здесь.
– Это навряд ли, – усмехнулся Чонсу, разливая чай.
– Вот как? А я думал ты тоже учишься, как все они, – он кивнул головой в сторону шумной компании.
– А вы, О-сонбэним, вы чем-то занимаетесь кроме этого чайного дома?
– Как тебе сказать… – Сэхёк задумался на некоторое время. – Скажу как-нибудь потом. И, кстати, я давно хотел спросить, почему ты всегда брови хмуришь, почему улыбаешься редко? Оглядываешься часто, лишний раз не высовываешься почему?
Вопрос неожиданный и крайне необычный. На такой и не ответишь сразу, нужно обдумать, как сказать помягче, а для обдумывания выполнение заказа подходит как нельзя лучше, что Чонсу и сделал. Наблюдения Сэхёка были точнее некуда.
– Денег не хватает за жилье заплатить, – наконец, ответил Чонсу, так и не придумав ничего более интересного. Хотя именно это и не оказалось лишним.
По доброте душевной Сэхёк предложил на тяжелое время пожить у него, на
