В другой стране - Ольга Яблочкина

Воскресный весенний вечер был наполнен самыми разнообразными звуками, в совокупности составляющими непременный атрибут такого большого и крайне делового города как Нью-Йорк. Громкая музыка в одном из клубов Бродвея и тихий шум листвы вековых дубов в Проспект парк, успокаивающий шепот реки Хэрлем и раздражающий шум городского метрополитена… В это время в подземке было довольно мало пассажиров, что может быть совсем непривычно для данного вида транспорта, но это только усиливало шум поезда, из-за чего ехать в нем было практически невозможно – легче взять такси. Если у вас есть деньги, конечно.

Но, как показывает вековой опыт городского населения, не всегда и не у всех эти деньги есть, поэтому приходится спасаться от дисгармоничного шума от стука колес чем попало. Музыкой, к примеру. Полностью шум уничтожить не в силах, но окончательно не сойти с ума помогает.

…Kimi ga ita omoide no pazuru no piisu ni

Boku mo sotto yoko ni ita omoide tsunagete…

Мелодичные звуки, издаваемые наушниками, успокаивали. Музыка для чувственных дам, конечно, но сегодня ему захотелось послушать именно ее, хотя в японском он не был силен. И даже можно было представить то тихое метро маленького города Кванчжу, к которому он привык с детства. Если только прикрыть глаза на секунду, что он и сделал, прикоснувшись головой к стенке вагона. Спиной он опирался о поручень, сбоку от пассажирского сидения. Хоть людей было немного, всё же все свободные места были заняты, ему пришлось стоять. Шин Минкё любил ездить так, отрешившись от суетного мира Нью-Йорка, просто слушая музыку. В синей футболке, простых джинсах, с маленькими сережками в обоих ушах, хотя их было почти не видно, потому что волосы уже давно отросли, и он уже вторую неделю забывал их постричь… он был высок и строен. Спиной он почувствовал легкое прикосновение. Он осторожно обернулся, увидел, что его спутник, который все же пожелал сесть на единственное свободное место, в отличии от него самого, уютно угнездился, прислонившись головой к его спине, хотя, может, рассчитывал на поручень… Со стороны и не определишь.

…Dare ni mo mi rareru koto nai

Futari no mirai chizu ega kidashita …*

Ким Чонсу сидел на неудобном сидении, прикрыв глаза. Он тоже не переносил страшного шума и справлялся с ним точно таким же методом, что и Минкё. Так случилось, что его белые наушники вторили тем, фиолетовым, которые использовал его спутник. Периодически его сознание оказывалось где-то вдали, забыв об обычных бытовых проблемах. На станции Гринпоинт авеню он заснул окончательно. Минкё отвернулся, неосознанно вздохнув, – в последнее время Чонсу быстро уставал, и была ли в этом виновата выматывающая работа или бессонные ночи, сказать было трудно.

Откуда-то справа раздался девичий смех, заглушить который не были в силах даже стук колес и музыка. Минкё мельком посмотрел в сторону источника звука. Две девушки беззаботно смеялись, поглядывая на Чонсу. Глупые. Спящих разве не видели? Минкё снова уставился в окно дверей вагона, где мелькала одна черная поверхность гладких стен тоннеля, расположенного глубоко-глубоко под землей.

Спиной он продолжал ощущать голову Чонсу и вполне мог себе представить, как во сне подрагивали его ресницы. Это чуть согревало сердце. Очень кстати, если учесть, что весна снова выдалась не из теплых. До станции Проспект Парк оставалось еще двадцать минут…

*Кусочки мозаики из твоих воспоминаний,

И те, что живут со мной.

Я никогда не видел,

Чтобы на карте были изображены два будущих.

« 1000 Years Always By Your Side », SHINee.

Годомранее.

Начало весны на сей раз выдалось на редкость дождливым, чего не было уже довольно долгое время. Хмурые тучи, принесенные ветром с востока, так и норовили намочить все, что видели внизу. И этот день исключением стать не пожелал, хотя и дождь не в силах был испортить праздничное настроение людям определенного социального статуса.

Выпуск учеников старшей школы в Санчхон-дон района Со города Кванчжу прошел как всегда торжественно и тихо, что не могло уменьшить радость молодых людей по поводу того, что пора наказаний и поощрений в виде оценок в школе окончена, и начинается пора серьезных баллов и всяческих рефератов в университете или же тяжелых трудовых будней на работе. Но все это только впереди, и главное веселье настало после вручения аттестатов об окончании старшей школы.

– Эй, а пойдемте в Чхокору?

– А что там?

– Самая вкусная в городе пицца с сыром!

– А, я не ем сыр, в нем много калорий…

– Больно умная… лишаешь себя всех радостей жизни.

Обсуждение куда бы пойти выпускникам, чтобы достойно отметить начало новой жизни, было долгим, но последний вариант, кафе Чхокору, победил все остальные, и вся толпа ринулась уничтожать продовольственные запасы этого самого кафе. Дождь все не переставал, и к концу непродолжительного пути большинство участников компании, весело переговаривающиеся, громко смеющиеся, оказались промокшими если не полностью, то наполовину точно, потому что разделение трех зонтиков на несколько десятков человек не привело ни к чему хорошему. А день начинался так хорошо!

– Чонсу, ты так от радости дрожишь? – насмешливо спросил парня его друг.

Всей гурьбой они ввалились в кафе, тут же намочив пол около входа. У Чонсу, парня среднего роста, с довольно короткими волосами, что все же не мешало находиться им в аккуратном беспорядке, с черными прядями челки, мокрыми кольцами прилипшими ко лбу, чуть припухшими нижними веками, что придавало лицу некоторую детскость, в светлой куртке и с синим шарфом, несмотря на довольно теплую одежду,  мелко подрагивали плечи.

– Да, прямо счастлив до безумия, – ответил Чонсу другу, в конце убедительно чихнув, после этого тут же отвлекшись на безжалостно налетевшие брызги. – Что ты делаешь?

Оказалось, брызги исходили непосредственно от волос друга, который интенсивно мотал головой, желая поскорее высушить мокрые волосы.

– Знаешь, Минкё, я всегда думал, что в прошлой жизни ты был собакой, – недовольно сказал Чонсу, достав маленький платок и вытерев лицо, вновь ставшее мокрым благодаря другу.

– А ты черепахой, – тут же ответил парень. – Так любишь на солнце жариться, а холод не переносишь.

Он был немного выше Чонсу и, в отличие от него, предпочитал выделяться всеми цветами радуги в своей одежде, чему активно мешала школьная форма. Теперь наступил день прощания с серым пиджаком, который он обещал торжественно сжечь по окончании дня, после того, как не будет снимать его все двенадцать часов.

– Сам ты… черепаховидная собака!

– А ты собаковидная черепаха!

– А вы есть-то