Муж Святой Героини - Сергей Элгрин
Потому что Пророчество отрастило ответвление, которое просто обогнуло это место и вновь присоединилось к затылку Святой!
Чтец судеб по астральным образам смог бы даже узнать, что происходит в жизни Святой, просто поглядев на место коррозии. Вероятно, такие прорицатели и жрецы были и среди храмовников — так что, созерцая астральную проекцию Святой, они могли бы догадаться о её нынешнем образе жизни, быте, окружении (интересно, почему до сих пор не догадались?!). Удивительно, почему храмовники считают, что Святую удерживают в плену в какой-то темнице — они совершенно не рассматривают вариант о том, что у неё изменилась личность и она живёт жизнью обычного человека.
Впрочем, их можно понять — никому на ум не могло бы прийти то, что Tolgan Draiokh стёр Святой память. Эта тайна — была моим козырем перед всеми, всем миром. Ни Храм, ни мои коллеги-Архимаги — никто не знал о лишении Святой памяти. Только трое знали: я, сам Tolgan Draiokh, и Эльсор Тёмный.
К сожалению, доступность астрального тела Святой для любого исследователя, который способен выйти в Астральный Мир и найти её там, останется всегда — поэтому куда бы я ни увёз Святую, как бы далеко мы ни убрались от Храма — специально обученные прорицатели и жрецы всегда смогут примерно установить, что происходит в жизни Святой, как она живёт, какой быт и общество её окружают. Со временем, возможно, они додумаются и до того, что она лишилась памяти…
Но ладно, это вопросы отвлечённые и не насущные. Сейчас больше имело значение другое: Пророчество решило изолировать место коррозии и начало отращивать ответвление.
Это означало, что Святая может исполнить Пророчество и снова стать Святой (осознать себя таковой, принять такой статус), независимо от того, вернёт она себе память или нет!
Святой может стать не Аннелина Литания, а Амнэлия Дорфан.
Глава 22. Тени Заточённого
Несколько дней спустя однажды вечером к нам в дом постучали. Мы со Святой удивились — кто бы мог прийти на ночь глядя?
Святая взглянула на дверь, и вдруг лицо её побледнело.
— Какая-то опасность, — проговорила она безжизненным голосом, будто в трансе. — Опасность за дверью…
— Опасность?! — удивился я и направился к двери.
— Не открывай! — испуганно вскрикнула Святая и кинулась ко мне, схватила за руку.
— Успокойся, — я погладил её по плечу и усадил за стол на кухне. — Всё в порядке. У нас нет никаких врагов, некому желать нам зла. Вряд ли за дверью кто-то опасный. Да и потом: не можем же мы просто затаиться и не открывать — люди снаружи видят, что у нас горят светильники, значит, мы дома.
Святая умоляюще смотрела на меня. Я достал нож, крепко сжал его в руке и направился к двери. Святая решила не оставаться безучастным наблюдателем, вскочила со стула и поспешила следом за мной.
Некоторое волнение я испытывал. Моё посещение сна Айустина в последний раз могло помочь ему точнее определить моё местоположение. Или же храмовники, что остановились у Фибаха, как-то установили точное место нахождения Святой… Две эти силы мне стоило опасаться, и теоретически — они могли таиться за дверью. Кроме того, отец погибшего повесы тоже мог желать нам зла и хранить обиду, и за дверью могли находиться его люди…
С другой стороны — все вышеперечисленные враги могли просто вломиться в дом, а не деликатно стучать и ждать ответа.
Если пришли враги — это означало, что я зажат в угол, я проиграл, и у меня нет никаких шансов на спасение. Бежать некуда, выход из дома только один, и окна в доме только с одной стороны — с той же, что и дверь, выходящая на улицу. Если это враги — они в конце концов просто выломают дверь и ввалятся внутрь, поэтому оттягивать неизбежное не было смысла. В то же время, если я открою дверь и неожиданно нападу на них с ножом — это может посеять среди врагов хаос и даст нам шанс сбежать.
Поэтому я шёл к двери, приготовив нож, а Святая осторожно следовала за мной. На ходу она подхватила табурет. Я взглянул на неё.
— Если что — я помогу, — сказала Святая, изображая, как будет бить кого-то табуретом по голове. Выглядело это комично, но я лишь кивнул и продолжил идти к двери.
Ещё раз постучали. Святая вздрогнула.
— Кто там? — спросил я. Я решил попытаться узнать о посетителях прежде, чем открою им дверь.
— Мастэр Андаль Дорфан здесь живёт? — прозвучал из-за двери незнакомый мужской голос.
— Да. Вы кто и по какому делу? — спросил я.
За дверью наступило молчание. Мы со Святой переглянулись, она выглядела испуганной — глаза широкие, лицо бледное.
— Кхм… — неловко кашлянул человек. Чувствовалось, что ему с трудом даётся эта беседа — он не может или не хочет прямо отвечать на вопрос. — Так это вы мастэр Дорфан? Мастэр Дорфан некоторое время назад отправлял запрос в столицу. Мы прибыли в связи с этим запросом.
У меня сердце подпрыгнуло в груди. Не от страха, а от радости. Я сразу понял смысл этих слов.
Всё ещё оставаясь настороже, я подошёл к двери и взялся за запор. Святая ухватила меня за руку.
— Нет! — прошептала она.
— Всё в порядке, — ответил я и кивнул ей.
— Какой ещё запрос? — зашептала она. — О чём они говорят?
— Я действительно отправлял запрос, — сказал я. — Позже тебе обо всём расскажу.
Я отодвинул запор, а Святая юркнула мне за спину, боясь столкнуться лицом к лицу с теми, кто стоял за дверью. Я открыл дверь, и свет от светильников в нашем доме упал на лицо одного-единственного мужчины, стоявшего на ступеньках перед нашим домом.
Он был лыс, среднего роста, среднего возраста, без примечательных черт во внешности, на нём была дорожная куртка и чёрные штаны, на поясе висел короткий меч. От яркого света мужчина зажмурился, проморгался, и его серые, почти бесцветные глаза отыскали меня. На мгновение его взгляд сместился мне за спину, затем мужчина вновь вернул взгляд на моё лицо.
— Вы мастэр Дорфан? — спросил он дежурно-нейтральным тоном, как почтальон, принёсший письмо. — Андаль Дорфан?
— Да, это я, — кивнул я.
— Вы знаете
