Наталья Нусинова - Приключения Джерика

Я долго еще благодарила этого доброго человека, а потом сообщила родителям радостную весть о том, что утки поедут на поезде зимовать в Африку. Они переглянулись, вздохнули и сказали: «Ну, раз уж ты с ним договорилась!» А бабушка почему-то добавила: «Вот уж пройдоха-то, прости Господи!»

Мы переехали в Москву, оставив уток на даче. Хозяин обещал с ближайшей оказией переправить их в жаркие страны и сообщить нам о том, как это произошло. И действительно, вскоре он прислал бабушке письмо:

Глубокоуважаемая Елизавета Петровна!

Утки Ваши оказались тощими и жесткими. Видно, кормили Вы их неправильно.

С наилучшими пожеланиями и поздравлениями с приближающейся годовщиной Великой Октябрьской Социалистической Революции и с Вашими именинами.

Прочитав это письмо, бабушка сначала покачала головой, потом схватилась за сердце, а потом спокойно сказала: «Подлец – он и есть подлец! Я сразу поняла, что он у меня огурцы с грядки ворует. Просто связываться не хотелось, потому молчала. Чтоб я да неправильно кормила!» Мне захотелось утешить бабушку: «И очень хорошо, что наши уточки худенькие. В Африке жарко, и толстым там тяжело. А они в отличной спортивной форме! Перезимуют и весной вернутся. Окрепнувшие, поздоровевшие. Еще и растолстеют там на кокосах и бананах. Ты знаешь, как я по ним скучаю? Ведь теперь у нас не осталось никаких животных!» Бабушка внимательно посмотрела на меня и спросила: «Тебе сегодня уроки задали?» – «Задали, – ответила я. – Стих «Наш Ильич» и слепить грушу. Стих я уже выучила, а груша у меня не получается». – «Я тебе слеплю, – сказала бабушка. – Иди, погуляй».

Я пошла во двор играть в классики, а когда вернулась, то увидела на столе в кухне большую красивую грушу, но почему-то синюю и с зеленым бочком. «Какая странная груша, – подумала я. – Наверное, новый сорт». Груша была очень аппетитная и спелая, но оказалась несъедобной, потому что была из пластилина, – это бабушка выполнила за меня домашнее задание. Она вообще очень хорошо лепила, рисовала и вышивала. Недаром ее сын, наш дядя Боря, стал замечательным художником.

В это время зазвонил телефон. Это звонила наша двоюродная сестра Оля, самая старшая из всех – она уже училась в седьмом классе! Она сказала, что к ним во двор забежала собака, фокстерьер, мальчик, и он, наверное, потерялся, он уже не щенок, но совсем молодой, с ним вступили в драку большие дворовые собаки, и он один сражается со всеми! Он очень отважный! Ему уже прокусили ухо! Но он не сдается! Он всем дает отпор! Один маленький фокстерьер против пятерых огромных и свирепых овчарок! Дворник еле отогнал этих злобных псов! И что теперь делать? Фокстерьер истекает кровью! А у них самих уже есть Динка! Можно ли сейчас же привезти его к нам?

Пришедшая в этот момент с работы мама сказала: «Ни в коем случае!» – и повесила трубку. Но было видно, что ей жаль собаку и она переживает.

«Мама, они же его искусают!» – заплакали мы. «Ну как, Илюша? – спросила мама и поглядела на папу. – Возьмем его? А то ведь погибнет». – «Да, конечно, – сказал папа. – Ну, раз так, то что же делать! Надо его спасать. Пусть он поживет у нас временно! Пока не найдутся его хозяева!» Мама позвонила сказать, что мы возьмем собаку, но телефон не отвечал – Оля уже и без того выехала к нам с раненым фокстерьером. «Мы назовем его Джериком», – сказала мама.

Через полчаса раздался звонок в дверь. На пороге с виноватым видом стояла наша двоюродная сестра Оля. На веревке вместо поводка она держала грязного-прегрязного фокстерьера. Из уха у фокстерьера сочилась кровь.

Так Джерик пришел в наш дом.

3

Как мы полюбили Джерика…

… а он стал нашей собакой

Первые дни Джерик был очень грустный, лежал у двери, опустив голову на лапы, и почти ничего не ел. Он только пил воду и смотрел на нас печальными глазами. К нему пригласили собачьего врача – ВЕТЕРИНАРА, врач осмотрел его и сказал: «Собака здорова!» – «Так в чем же дело?» – спросили мы. «Он горюет, – ответил доктор. – Он думает о своих прежних хозяевах. У собак это очень серьезно. Они не предают того, кого полюбили. Ваш Джерик может даже погибнуть от тоски».

Бабушка изо всех сил старалась угодить Джерику и приготовить ему что-нибудь самое вкусное из собачьего меню. Мы с Таней пытались придумать какую-нибудь интересную для собаки игру. Таня вначале боялась Джерика – все-таки она была еще маленькая, и ей казалось, что он слишком большой, но она быстро привыкла и освоилась, потому что мы все жалели его. Во время прогулки Джерик все время нюхал землю и пытался ВЗЯТЬ СЛЕД, чтобы найти своих прежних хозяев.

«Вот почему я люблю собак», – сказала бабушка. – Непродажная они душа!»

Мы расклеили объявления о том, что нашлась собака:

ЖЕСТКОШЕРСТНЫЙ, ТРЕХШЕРСТЫЙ ФОКСТЕРЬЕР, ЧЕРНО-БЕЛО-РЫЖИЙ, МАЛЬЧИК, ВОЗРАСТ – ЧУТЬ МЕНЬШЕ ГОДА, УМНЫЙ И КРАСИВЫЙ!

Вообще-то мы очень боялись, что найдется старый хозяин, потому что мы сразу полюбили Джерика и поняли, что он – необыкновенная собака, но он был несчастен с нами, потому что он в то время любил не нас, а свою прежнюю семью, и мечтал о том, чтобы туда вернуться. «Было бы просто нечестно ему не помочь, – сказал папа. – Ведь там тоже какая-нибудь девочка горюет. Это было бы НЕБЛАГОРОДНО с нашей стороны». Папа нам объяснил, что в жизни все всегда бывают благородными и всегда уступают друг другу, и потому все бывает хорошо.

И мы благородно готовились отдать Джерика его прежним хозяевам. Но с каждым днем нам все труднее было об этом думать.

Шли дни, недели и месяцы. На наше объявление никто не откликнулся. Конечно, Джерик уже что-то ел, но только по необходимости и всегда очень мало – еда его вообще не интересовала. «Он аристократ, – сказала мама. – Высоко духовная собака!» А мы с Таней молча переглянулись. Мы-то ведь уже догадались, что Джерик – заколдованный принц.

Оказалось, что для довольно молодого принца Джерик уже многое умеет: он знал команды «сидеть!» и «лежать!». Мы научили его ходить на задних лапах, поддерживая за одну переднюю, и играть в салочки. И еще мы повязывали ему платочек, чтобы он не простудил раненое ухо. Джерик тоже играл с нами, но все-таки было видно, что он делает это скорее из вежливости, потому что не хочет нас обижать, хорошо к нам относится и благодарен за приют, но на самом деле он думает о старых хозяевах и очень скучает. «Он ПРЕВОЗМОГАЕТ ЛЮБОВЬ, – сказала мама. – Это очень трудно. Ему сейчас особенно важно хорошо выглядеть. Для САМООЩУЩЕНИЯ. Надо его красиво постричь. А то вон он какой обросший». – «Фокстерьеров, кажется, не стригут, – засомневалась бабушка. – По-моему, их выщипывают». Мы с Таней испугались, что Джерика будут щипать и ему будет больно, но нам объяснили, что наоборот, фокстерьеру очень полезно и приятно, когда у него выщипывают специальными ножницами лишнюю шерсть – тогда она растет густой и жесткой. И мама позвонила в собачий клуб, чтобы записать Джерика к парикмахеру.

«Фокстерьер элитный?» – спросила у мамы начальник клуба. «Очень элитный, – ответила мама. – Тонкой души собака!» – «А РОДОСЛОВНАЯ у него есть?» – спросила начальник. «Родословной нет, – объяснила мама. – Потому что мы его нашли». – «Как это «нашли»? – изумилась начальник. «Ну так. Обыкновенно. Он потерялся. А моя племянница нашла его у себя во дворе. Он с собаками дрался. Они ему ухо прокусили. Ему было негде жить. И мы его взяли к себе. Но ему пока еще трудно к нам привыкнуть, потому что он тоскует по прежним хозяевам. И мы решили, что сейчас ему особенно важно хорошо выглядеть. Для общего настроения», – уже подробнее рассказала мама, удивленная, что такая любящая собак женщина, как начальник собачьего клуба, понимает ее не с первого слова. «Да вы что, издеваетесь надо мной? – возмутилась начальник. – Вы думаете, мы вашу дворняжку выщипывать будем? Да ни за какие деньги! У нас КЛУБ ЭЛИТНОГО СОБАКОВОДСТВА!» – «А кого же вы выщипываете в вашем клубе?» – спросила мама, не привыкшая к такому отношению к себе и к своим близким. «Ну, как вы не понимаете? – начальник клуба окончательно вышла из себя. – Мы выщипываем породистых собак с отличной родословной! Для выставок! Вот например: приходите вы на выставку! С элитной собакой! И проходите конкурс по ЭКСТЕРЬЕРУ! Вы и ваша собака! По квадратности морды, по жесткости шерсти, по черности носа, по обрубленности хвоста! И вас вызывают на ринг – как ваша фамилия, простите?» – «Милюкова», – растерянно пробормотала мама. «А кличка собаки?» – «Джерик», – уже прошептала мама одними губами. «Не Джерик, а Джерри! – поправила начальник клуба. – Надо говорить полную кличку, а не домашний вариант. Так вот, вас вызывают на ринг и объявляют: «Кобель Джерри Милюкова! Встаньте за сукой в кожаном пальто», – и вы сейчас же делаете шаг вперед. Но вначале вы, конечно, ошибаетесь – потому что волнуетесь. И тогда вам уже кричат в рупор, да так, что слышно на весь стадион: «Кобель Милюкова! Вы куда несетесь! Оглохли, что ли? Встаньте за сукой! Да не за той сукой, которая мужчина, а за той, которая в зеленых сапогах! Вон она, вон та, перед ней стоит кобель в коричневом берете и нагло курит трубку, и мы его за это сейчас снимем с конкурса, несмотря на его отличный оскал!» И вы встаете, наконец, на указанное вам место, вас замеряют, взвешивают, дразнят, чтобы проверить ваши рефлексы, и наконец Вы получаете медаль! И вот тут, в торжественную минуту, когда вы с вашей элитной собакой уже стоите на пьедестале почета, радостно пригнув шею, чтобы на нее могли повесить заслуженную награду, в этот самый момент на весь стадион объявляют в рупор: «Кобель Джерри Милюкова! Большая золотая медаль! Щипка Аделаиды Степухиной (это я)!» Вот для чего мы и существуем. Вот ради таких моментов мы работаем и живем. Теперь понятно?» Тут мама не выдержала и сказала едко: «Вообще-то у меня дети носят фамилию отца. А фамилия моего мужа – Нусинов». – «Ну, значит, Джерри Нусинов, – ответила начальник клуба. – Совсем вы меня запутали с вашей ПРИБЛУДНОЙ и НЕЧИСТОКРОВНОЙ собакой». – «А кто же Джерика будет щипать?» – спросила мама. «Вот вы сами его и щипите», – прошипела в ответ начальник клуба и повесила трубку.