Ольга-чаровница и змиев сын - Светлана Алексеевна Кузнецова
— Ольга — моя гостья, — напомнила Мириш.
— Я разве оспариваю это? — молвил Снежен.
— Надеюсь, что нет.
Ольга очень внимательно посмотрела на белоснежные пальцы, все еще стискивавшие ее плечо. Снежен усмехнулся, обдав морозным дыханием шею, разжал наконец хватку и неспешно направился к берегу. На половине пути остановился и обернулся, блеснув колкими льдинками в очах, изобразил шутливый поклон и тихо проронил, прекрасно зная, что будет услышан:
— Как видишь, Горан, я исполнил твою просьбу. У тебя забавная чаровница, мне понравилась, вот только помыться ей не помешало бы. Русским духом несет за версту, — рассмеялся звонким леденящим смехом и исчез в легкой снежной дымке, тотчас же туманом обернувшейся.
Несколько очень долгих мгновений висел он над водой, а когда развеялся на берегу стоял Горан, и облегчение на его лице мешалось с гневом, с яростью и, кажется, с восхищением.
…Выходила из реки Ольга с трудом. Скользкое дно так и норовило исчезнуть из-под ног. Но позорно поскользнуться и упасть в воду при стольких обращенных на нее взглядах? Ольга точно не могла себе позволить. Она шла и видела Горана словно впервые. Только кто именно из них двоих изменился было той еще загадкой. Вода тянула вниз, холод пробирал до души, обычный человек, должно быть, уже давно рухнул бы и утонул, пусть и на мелководье, но огонь в крови не позволял замерзнуть окончательно. Плечо болело и тянуло — а поначалу казалось не столь сильно Снежен и держал.
Больше всего она опасалась, как бы принесшийся в селение Горан не кинулся к ней. Сейчас Ольга точно не вынесла бы бурной встречи. Однако тот в коем-то веке держался спокойно и даже отстраненно: не ринулся вытаскивать ее из воды, а лишь протянул руку, стоя у самого края берега. Мысы сапог намокли, не более. На руку Ольга оперлась с облегчением.
— Приветствую тебя, Горан.
— Здравствуй, моя чаровница, — молвил тот, за локоть ее поддерживая.
И очень своевременно: ноги подкашивались.
На серебряное тонкое одеяние Горана с волос Ольги, неопрятными сосульками свисавших с плеч, упало несколько грязных капель. Они не впитались, как могло бы случиться с тканью, застыли, сверкая в свете звезд. Рассвет только занимался над горами. Впрочем, темным и полным светил небосвод останется и в ясный полдень.
— Инеистый прав: в баньку не помешало бы, — глядя на грязевую лужу под ногами, заметила Ольга.
Горан только усмехнулся.
— В замке есть отличные купальни, и все они к твоим услугам.
— В таком случае, я рада видеть тебя еще сильнее, мой… Горан.
Она нашла взглядом Мириш и поклонилась ей, склонив голову. Вужалка стояла рядом с Ольгашем. Тот был в сознании: лежал на носилках и держал за руку сестру. Ольгиш смотрела на Ольгу широко распахнутыми глазами. Очень хотелось бы успокоить маленькую видящую, заверить, будто она всех спасла, пусть и ценой нескольких жизней. Только кто Ольга такая, чтобы учить змеелюдов жизни? Тем паче, подобные речи Ольга ненавидела всеми фибрами души, с нее хватило патоки, источаемой всеми, кому не лень, в княжьем тереме, да убогих признаний Ивана.
Нет, уж. Уподобляться Ольга не собиралась.
Змеелюды поклонились ей в ответ, причем низко, и все, кто присутствовал на берегу. Тоже опустили заверения в признательности, вечной дружбе и всякой подобной чуши.
«Вот и славно — приличия соблюдены, благодарность высказана, а дальше пусть разбираются сами», — решила Ольга и, посмотрев на Горана, шепнула:
— Ты обещал мне купальню. Так поторопись. И пусть вода будет погорячее.
Все потонуло в довольном смехе. В огромные крылья, немедленно раскрывшиеся за спиной Горана, с хлопком ударил воздух. Ольга еще успела подумать, что могла бы ступить на тропы чаровников и вмиг оказаться во дворце, но решила, что ей лень и не хочется. Горан не принимал змиева обличия, во всем остальном, кроме крыльев, остался почти человеком. Только взгляд горел ярче звезд и показавшегося на горизонте Хорса. Жар объятий воспламенял стылую кровь в жилах, Ольга смежила веки, прислонясь к его плечу, и усталость накрыла ее жарким одеялом окончательно.
Уже намного позднее она проснулась в пещере: в пруду с темно-синей водой, вряд ли имевшей какое-либо отношение к воде обычной. С поверхности поднимался голубоватый пар, но ни запаха, ни невыносимого жара Ольга не чувствовала. Было слишком хорошо, не беспокоило даже то, что она полностью обнажена, а Горан сидит рядом — только руку протяни.
Она, впрочем, и протянула, а он, поймав ее пальцы, коснулся их губами.
Вот теперь стало действительно жарко.
— Как ты?.. — звенящим шепотом, от которого голова закружилась, а дышать отчего-то стало щекотно и захотелось смеяться.
— Замечательно, — отозвалась Ольга, — только лениво и делать ничего не хочется.
— Вот, — он склонил голову к плечу, рассматривая ее как-то по-особенному, не было во взгляде его ни превосходства, ни поклонения, ни тоски, ни вожделения, но что-то, чему Ольга не могла подобрать названия сияло полной луной во мгле. — Даже меня не прогоняешь…
«И не прогоню», — подумала Ольга, но говорить не стала.
Горан больше не сердился, а выглядел расслабленным и довольным, и еще каким-то совершенно родным. Возмущаться его присутствием не хотелось точно.
— Это?.. — Ольга подняла руку и погладила поверхность синей воды.
— Из-под корней Дуба Мокрецкого, в кощеевом саду произрастающего, множество родников бьет и ключиков. Есть там мертвой и живой воды источники, однако окромя них и просто целебные, исцеляющие не только тело, но и душу, покой в сердце восстанавливающие. Один из родников тех к моему дворцу бежит по пещерам подземным, купальни мои полня. Травы, что в горах зреют, окрашивают его в цвет синий, как очи твои, девица.
Ольга удивилась. Не бывало у людей таких глаз, но Горан вряд ли преувеличивал. Она и сама отражение в воде видела: жуткое и притягательное одновременно. В Яви от людей она не слишком отличалась. Красива? Но мало ли красавиц на Руси. А вот сейчас…
— Навь отпечаток накладывает, не иначе.
— Накладывает, кто бы спорил, — согласился Горан. — Вот только Навь честна: по душе и облик, —
