Елена Усачева - Соперница Снежной королевы
Томилова демонстративно громко собрала свои вещи и, топая по проходу, отправилась на галерку к задумчивому Алику Шарипову.
Нона села, приклеившись взглядом к столу. Урок начался.
Лиза уставилась в окно. Шел дождь. Она почему-то вспомнила стул. Так и виделось, как он, одинокий, стоит в кустах, там, где Лиза его оставила, но почему-то забыла место. От влаги дерево набухло, краска лопнула, белое тканевое сиденье потемнело, дождевые капли намертво прибили к нему несколько жухлых листьев. Сходить, что ли, поискать? А то Нона опять решит, что ее обидели.
Дежурные раздали всем на парты колбы и плошки с реагентами – надо было доказать, что при соединении щелочи и воды получается кислота. Для этого в получившийся раствор, после того как он отбурлит, выбросив сопутствующую энергию, опускали лакмусовую бумажку. Лизина соседка, Галя, вскрикнула, когда из стакана повалил пар, поверхность воды забурлила, покрылась белесой пленкой. Брошенный в стакан небольшой кусочек калия затанцевал в пенных пузырях, истончился и пропал, растворившись в химическом тумане.
Нона продолжала сидеть. Она смотрела строго на свои руки, лежащие на парте, нервно поправляла кольцо. Лизе вдруг показалось, что если Нона опустит в воду щелочь, произойдет что-нибудь страшное. Взорвется стакан, вспыхнет огонь, из дыма явится джинн и пообещает выполнить любое желание. И Горюнова захочет оказаться в том доме в Хьюстоне, где когда-то жила.
Среди негромкого перешептывания и шарканья стаканов по столам движение Чемоданова оказалось каким-то слишком ярким. Он подхватил свой стакан с дымящейся смесью и подошел к первой парте.
– Подвинься, – приказал он сидящей по центру Горюновой.
Нона беззвучно сместилась на край.
– Чего сидишь? Тетрадку открывай!
Химичка напряженно следила за ними.
Горюнова безвольно выложила на стол тетрадь и замерла.
– Списывай! – Костик бухнул перед ней еще дымящийся стакан, положив рядом свою тетрадку.
Лиза заставила себя отвести глаза. От вида, как Костик, сильно склонившись, что-то шепчет Ноне, Арзамасцевой стало не по себе. Ручка уверенно бежала по бумаге. Двигался магический перстень.
Дождь. Если бы не дождь, можно было бы пойти смотреть, как закат отражается в водной глади.
После химии Нона ушла. Костик тоже исчез. Соня демонстративно до конца дня просидела на последней парте. Она даже Фаине запретила к себе подходить.
Куда же делся стул?
– Только попробуй кому-нибудь сказать!
Томилова рядом с ней появилась неожиданно.
– О чем?
Лиза была еще вся в мыслях о зареванном парке и распухшем от слез стуле. Хотелось чего-то несбыточного. Например, улететь на другую планету, потому что все, что было здесь, понятно и скучно. Несколько лет школы, несколько лет института, а дальше нудная старость.
– О том! – Томилова склонилась над Арзамасцевой. – Если Горюнова сама молчит, значит, ей по барабану!
– Она уже поседела от твоего барабана.
– Смотри, загремишь вместе с ней!
– Куда?
– Не куда, а откуда. С крыши. – Соня навалилась на Лизу. – Двигайся.
Томилова села и тут же стала нервно барабанить пальцами по столу.
– Она сама нарвалась.
Лиза во все глаза смотрела на одноклассницу. Откровенный разговор с королевой – это что-то новенькое.
– Стояла и лыбилась. Что еще оставалось?
Лиза молчала.
– Что ты делаешь сегодня вечером? – И не дожидаясь ответа: – Приходи ко мне. Придешь? Ну все, я тебе позвоню.
Соня выскользнула из-за парты и исчезла. На мгновение Лизе показалось, что разговора не было. Что ей все привиделось. Соня зовет ее в гости? Может, правда, инопланетяне где приземлились? Или внедрение в человеческие мозги началось? Все резко подобрели. Чемоданов взял шефство над Горюновой, а Томилова подружилась с ней, с Арзамасцевой.
Оставшийся учебный день Лиза ловила на себе взгляды Сони. Томилова улыбалась. Даже Фаина под конец не выдержала и подошла. Поговорили ни о чем. О дожде. О том, что химичка снизила всем оценку за лабораторные на балл из-за неправильного оформления. О зачете по физкультуре – надо было бежать два километра в эту пятницу, и, судя по погоде, зачет пройдет под дождем. Еще про литературу. Задали читать немерено, а каждая книжка по пятьсот страниц. Лиза пыталась поддерживать разговор. Получалось не очень.
После Фаины к ней подлетела Галка. Вроде раньше особенно не общались – соседки и соседки, а тут и ей стало интересно.
– Ты чего, теперь с Соней?
– Почему с Соней?
– Все говорят, что ты к ней в гости идешь.
– И что?
Во всех этих событиях была какая-то связь. Лучше бы вообще ничего не происходило. Жили бы тихо-мирно, как раньше. Отличники бы учились, двоечники потихоньку пережидали время до конца уроков, Соня бы блистала обновками и упивалась властью над мальчишками, Фаина бегала бы за ней, мечтая получить в наследство хотя бы хвостик от звездного шлейфа. И все вместе это называлось бы классом. В целом дружным, но без особенной товарищеской поддержки, в меру любопытным, в меру равнодушным. Обыкновенным. Они ничем не отличались от сотни таких же классов по всей стране. Драка их выделила, поэтому срочно захотелось что-нибудь сделать. Перестать быть безликим, «как все». Влюбиться, совершить подвиг, стать самыми лучшими на городской контрольной. Неужели Вайнона и правда несет в себе вирус разрушения? Одна улыбка – и все развалилось. Нет больше класса. Осталась одна волнующаяся масса, в которой каждый пытается занять новое место.
– Просто так. – Галя приподнялась, но задержалась. – Какая ты ей подружка! – И ушла.
Лиза посмотрела на свои руки, попыталась, как Соня, выбить по столу победную дробь. Ногти, что ли, накрасить, тогда будет получаться звонче?
Если в гости, то надо подготовиться – голову вымыть, подобрать одежду, ногти обработать. На сколько они договорились-то?
Глава 3
Нехорошая примета
– А ты знаешь, что Костик о тебе спрашивал?
Соня тянула через соломинку шипучку, при этом глаза у нее съехали к переносице. Смешно, но гостья сдержалась.
– Зачем?
Лиза никак не могла осознать, на каком свете находится. Самое время было ущипнуть себя, чтобы проснуться. Поход в гости, который виделся как скромные посиделки за столом, превратился в настоящую пижамную вечеринку. Соня расстелила на полу в своей комнате скатерть, щедрой рукой высыпала на нее упаковки три вкуснейшего печенья – с шоколадными чипсами, с цельным орехом, с изюмом. Были здесь и мороженое, и торт, несколько видов шипучки, стопка красивых стаканчиков и трубочек к ним, салфетки со всеми диснеевскими персонажами, какие только можно вспомнить. Это был настоящий праздник вкуса, цвета и запаха. Поначалу на все это хотелось лишь смотреть и ни в коем случае не трогать. Потом появилось страшное желание немедленно все съесть, чтобы понять, что вкуснее, но разобраться в этом оказалось невозможно. Потому что вкусно было все. Неужели это торжество устроили для нее? Это она, а не кто-то другой, сидит на красных подушках и во все глаза смотрит на Соню?
Лиза со своим робким подношением в виде пачки зефира и торта «Птичье молоко» поначалу терялась, скромно мусолила одинокое печенье. Ожидала, что вот-вот откроется подвох, Томилова вдруг разглядит, кто перед ней, и выгонит. Но Соня и не думала это делать. Она по-барски устроилась на подушках, тянула шипучку и лениво перелистывала журнал – десяток их был разбросан по комнате. Сначала она говорила о родителях, о том, где была летом, о приятеле на даче, прозрачно намекнула, что кое о ком скучает, а потом вдруг вспомнила Костика.
– Он к тебе неравнодушен.
– С чего вдруг? – Подходил, приветы Ноне передавал. Может, Соня права? Американка была всего лишь предлогом, а поговорить ему хотелось именно с ней?
– У него спроси. – Шипучка в стакане кончилась. Соня потянулась за бутылкой. – Все говорил, что ты его теперь не простишь.
– А что он такого сделал? – От волнения Лиза не заметила, как съела печенье и взяла новое.
– Ну, это же его была идея поговорить с американкой. Попросил, чтобы это сделала я, а та странно себя повела.
– Так вроде он теперь с ней. – Второе печенье тоже как-то слишком быстро закончилось, сидеть с пустыми руками было глупо, и Лиза взяла третье.
– Это ты – с ней, вот он за ней и стал бегать. Чтобы к тебе быть ближе.
Сложная какая геометрия!
– А если я с тобой, то он будет за тобой ухаживать? Ну, чтобы быть ближе?..
Не отрывая губ от соломинки, Соня посмотрела на Лизу.
– Все возможно, – прошептала она. – Тебе что-то не нравится?
Что может нравиться в Чемоданове?
– Нравится. – Четвертое печенье оказалось маленьким, и его можно было не считать. Шипучка колом встала в горле, больно саданув пузыриками. – Только я никогда не была с американкой. Мы с ней всего один раз в парк сходили.
– И что вы там делали? – В трубочке зашипело, последние капли сладкой воды побежали вверх. Соня опять изучающе смотрела на новую подругу.
