Елена Усачева - Соперница Снежной королевы
Нона, как завороженная, опустилась на мокрое сиденье. Котенок затих у нее в руках.
Лиза попятилась, поманила за собой Санька.
– Все нашли уже? – понимающе прошептал он.
– Это бомжи его, наверное, так поставили. Тоже пейзажем любовались, – ответила Лиза, хотя про себя подумала, что это скорее всего Костик. Обшарил все кусты и нашел. Совесть замучила.
– Вы что, здесь каждый день закат смотрите?
– Нет, еще иногда кошек на деревья забрасываем. Это тоже обычно на закате происходит.
Мокрый парк был пуст. Деревья тянули к одиноким гостям отяжелевшие от влаги ветки.
Первый снег всегда тает. Этот тоже скоро исчезнет. Но к тому времени земля промерзнет, и уже второй снег ляжет надолго. До Нового года, до февраля, до марта. А может, и до апреля.
Санек шагал широко. Белые спортивные штаны мокрой тряпкой бились о его ноги. Придется стирать. А заодно много что кому объяснять.
И уже на выходе из парка Санек вдруг усмехнулся.
– Чудна€я ты! – прошептал он и вдруг обнял Лизу за плечи.
В первую секунду Лиза дернулась, испугавшись, что будет больно. Но от обнявших ее рук шло тепло. И вроде бы надо перенаправить энергию «противника», но так хотелось оставить ее у себя. Лиза так и сделала.
Потом они шли обратно к спорткомплексу, где Саньку нужно было переодеться, и Лиза пыталась рассказать ему всю эту историю – путаясь и путая его.
Около спорткомплекса они договорились, что вечером Санек придет к ее дому, и если не будет мамы, то Арзамасцева все-таки угостит его чаем с печеньем. Самым вкусным на свете.
И он снова обнял ее. И как бы добавил к той теплоте, что уже сидела внутри Лизы, еще чуть-чуть. А потом поцеловал. Коротко коснулся губами, оставив на память ощущение легкости.
Санек ушел. Счастливая Лиза повернулась, чтобы перейти через дорогу, а там мимо двух садов и одной высотки, к дому. В этот момент ее увидела Томилова. Фаина что-то с жаром говорила ей, но Соня не слушала. Она смотрела на Лизу. Как та идет по бордюрному камню, чуть помахивая руками для равновесия. На ней были невозможная сиреневая куртка, старые джинсы и грязные кроссовки. Капюшон наезжал на нос.
А Лиза шла и думала, не помочь ли Ноне нести стул обратно? Или Горюнова и сама все может сделать?
– Доча! – встретила ее мама на пороге квартиры. – Тебе сколько лет?
Лиза зажмурилась. Сейчас она чувствовала себя маленькой. Ощущение счастья всех возвращает в детство.
– Тебя совсем нельзя одну дома оставить? Ушла, все бросила. Что за безобразие ты на кухне устроила? И что это за лужи по всей квартире? Ты меня не слышишь? Елизавета! Приди в себя! Тебе врач прописал постельный режим, а ты где-то носишься в мокрой обуви. Почему вы все такие эгоисты? Почему вы все думаете только о себе! Надеялась, вырастет дочь, будет мне помощницей, а вместо этого я все время оказываюсь одна. Что за бардак ты в квартире устроила? Ты знаешь, сколько стоит это покрывало! На эти деньги неделю жить можно! А ты его затоптала и залила непонятно чем.
Мама все говорила и говорила. Лиза успела разуться, повесить куртку, дойти до ванной комнаты.
– Мама, – прошептала она. – Я тебя очень-очень люблю.
Действительно, человека нельзя приручить. Его можно только любить. Ну, или на худой конец дружить. Хотя Нона, кажется, говорила по-другому.
Эпилог
Нона все так же училась дома, время от времени появляясь на лабораторных и контрольных. Зимнее солнце едва показывалось над деревьями и падало за темные стволы. Было непонятно, то ли это восход, то ли закат. Нечего смотреть. В новогодние каникулы Горюнову никто не видел, она редко выходила в чат, не отвечала на письма. И вдруг под Рождество стало известно, что она уехала обратно в Америку, к отцу. В Хьюстон. Где море. Где тепло. Где из окна комнаты она может каждый день наблюдать закат.
Лиза думала, что Горюнова зайдет к ней, напишет или позвонит. На худой конец оставит в наследство свой стул. Но она не появилась. Расстройство Лизы было бы велико, если бы в это время они не вошли с Саньком в полосу жесточайших ссор. Оказывается, не так просто решить, где и как встречать Новый год, когда тебе без пяти минут пятнадцать, а твоему парню восемнадцать.
Лиза увидела Нону через пять лет. Горюнова была такого же невысокого роста, стала только еще худее. Ее огромные глаза полнились лукавством. Тонкое лицо с острым подбородком. Широкая улыбка. И черный перстень на указательном пальце правой руки. Она приехала в Россию представлять фильм, в котором сыграла главную роль. Лиза не стала пробиваться сквозь толпу журналистов. Может, Ноне будет неприятно вспоминать прошлое? У нее теперь другая жизнь. Даже фамилия другая.
Да и о ком Лиза могла бы ей рассказать? Соня училась на экономиста. Костик срезался на экзаменах и бегал от армии. Фаина вышла замуж и родила первенца. Галя после смерти отца вместе с дядей взяла его дело, пропадает в фирме, стала страшно деловой и недоступной. Сама Лиза училась в педуниверситете на психолога. А Санек подался в актеры. Это он привел ее на премьеру. Они стали жить вместе сразу после того, как Лиза окончила школу.
– Пойдем домой, – предложила Лиза.
Санек все еще тянул шею, пытаясь рассмотреть, что происходит на сцене – там мелькали вспышки фотоаппаратов, в свете софитов позировали актеры, режиссер и сценарист. Он помнил эту глазастую девчонку, и ему, конечно же, хотелось подойти.
Энергию надо перенаправлять. И никогда не цепляться за прошлое.
– Пойдем. А то нас Мамай заждался. Уже, наверное, все шторы в ярости оборвал.
– Он может.
И они пошли к выходу.
