Владимир Гриньков - Заповедник страха
– А что с родителями такое? – спросил он.
– Пропали.
– В смысле? – не понял Хмель.
– Здесь пропали, – сказала Маша и показала рукой куда-то в туман.
Хмель проследил взглядом.
– В лесу? – предположил он.
– Ясное дело. У нас тут кроме леса и нету ничего.
– Заблудились, что ли? Или, может, звери?
– Может, и звери, – сказала Маша, но по ней было видно, что эта версия представляется ей наиболее неправдоподобной.
– И что – никаких следов?
– А какие следы?
– Ну, я не знаю, – пробормотал Хмель и посмотрел в грязное молоко тумана.
Ни черта не видно.
– Два человека, – сказал он неуверенно. – И чтобы никаких следов?
– Они в разное время. Сначала тятя. Мне было шесть годиков всего. Я плохо его помню. А мама – три года назад. Осень была. Она пошла по грибы. Опят было много тот год. И не вернулась.
– А искать пробовали?
– Чего пристал? – спросила Маша хмуро.
– Я не знаю, – смешался Хмель. – Понимаешь, я сам сирота. Ни отца, ни матери. Но я хоть знаю, как все было. Ехали в машине, им грузовик не уступил дорогу. А тут – просто пропали. И никаких следов.
Маша всмотрелась в него. Вздохнула.
* * *Завтракать сели, не дожидаясь остальных. Хмель снова оказался напротив Маши и под правой рукой у старика. Покосился опасливо на тяжелую ложку, которой дед его накануне припечатал.
Была картошка. Тушенка в жестяной банке. Пара луковиц. Хлеб, явно собственной выпечки. И никакой выпивки.
– Вы б налили, батя, – дерзко сказал Хмель, мстя за вчерашнее унижение.
Старик воззрился на него свирепым взглядом. Хмель этот взгляд выдержал.
– У вас там сильно пьют? – спросил старик.
– В Москве? – уточнил Хмель.
– Зачем в Москве? Ты сам какой народности?
– Я русский.
– Не похож, – уверенно сказал старик. – Ты азият. Нехристь, в общем. Жил бы в Монголии своей и горя бы не знал. А тут водка и прочее греховство.
– Сами пьете, – напомнил о вчерашнем Хмель.
– Сами местные. Нам привычно. А вам, неграм всяким, одна беда от нашей жизни.
– При чем тут негры? – оскорбился Хмель.
– Как при чем? – степенно ответил старик. – В прошлый раз заместо тебя негр был.
– Здесь? – не поверил Хмель.
– Ага. Вот тут как раз сидел, где ты сейчас.
Хмель изумился. Поднял глаза на Машу. Она молча кивнула, подтверждая. Да, точно, был здесь негр.
* * *В середине дня вернулись Серега и Виталик. И с ними еще две машины прибыли: «Ниссан» и «Исудзу». Хорошие внедорожники. Непросто будет Хмелю от них на раздолбанном «УАЗе» улепетывать. Новеньких было трое. Вышли из машин, осмотрелись с любопытством путешественников, достигших места привала. Когда Хмель вышел на крыльцо, они воззрились на него – так туристы разглядывают туземцев. Хорошая одежда у пацанов. Видно, при деньгах.
– Знакомьтесь, – сказал им Виталик. – Это ваша будущая жертва.
Пошутил. Но никто не засмеялся. Рассматривали Хмеля, будто примерялись, с какой стороны к нему лучше подступиться.
И Хмель вдруг вспомнил, как он с работы уходил, а все вокруг ему уже чужие были. Точно такое чувство он сейчас испытал. Он один. И он не с ними.
Вот оно, блин, одиночество зверя. Тебя загоняют, их много, и все они – враги. Их стая, а ты один. И шансов ноль.
Его вид, похоже, охотников не впечатлил. И вообще они к Хмелю отнеслись как к обслуге.
– Ты помоги, – сказали ему. – Там жратва в багажнике, в коробках. Только осторожно, там водка, не побей.
Хмель не знал, как правильно себя вести. Пошел к машине. Это была «Исудзу». Хмель увидел шильдик с названием модели: TROОРER.
Как это прочитать? Трупер?
* * *– Любая охота начинается с хорошей пьянки, – уверенно сказал жизнерадостный белобрысый толстячок.
Его круглое лицо лучилось такой безмятежностью, что не оставалось сомнений – все в его жизни складывается удачно и впереди тоже все будет хорошо.
Стол в избе накрыли знатный. Нежнейшее филе красной и белой рыбы, черная икра, настоящие швейцарские сыры, водка «Русский стандарт» и французские коньяки по сто долларов бутылка. Вся эта городская роскошь забавно смотрелась в нищих интерьерах. Возможно, именно поэтому хозяев за стол не пригласили. И Хмель теперь перед собой не Машу видел, а чернявого малого, у которого брови срослись над переносицей. Чернявый порой поднимал глаза и смотрел на Хмеля не мигая. Противно было. Неуютно как-то. Хоть пересаживайся.
– Я объясняю диспозицию, – сказал Виталик, когда по первой паре рюмок пропустили и уже можно было к делу перейти. – По поводу вашей завтрашней охоты, в смысле.
Все заинтересовались.
– Есть жертва, есть охотники, – сказал Виталик.
Охотники оценивающе посмотрели на Хмеля. Хмель криво улыбнулся.
– Жертва завтра утром уезжает. У него фора – час времени, – продолжал Виталик. – Через час вы отправляетесь за ним вдогонку. Задача: догнать и застрелить.
Чернявый со сросшимися бровями снова уставился на Хмеля, будто примерялся, куда сподручнее будет стрелять.
– У него тоже есть возможность вас мочить, – сказал Виталик.
Хмелю показалось, что сказано это было только для того, чтобы ему пилюлю подсластить.
– Он запросто может засаду устроить и шмальнуть по вас в упор. Тут кто кого, тут все по-честному.
Хороша честность – трое на одного.
– А куда он ехать будет? – поинтересовался белобрысый толстячок. – Цель его – какая?
– Цель одна: до понедельника дожить, – веско сказал Виталик. – Перед ним лес, беги в любую сторону.
– И где ж его искать? – развел руками белобрысый.
– Он далеко не убежит. Тут кругом болота.
– Карта есть?
– Карту вам не дам, – сказал Виталик. – С картой вы быстро освоитесь, поймете, что тут где. И будете легко ориентироваться, как в каком-нибудь своем родном Марьине. А нам надо, чтобы для вас местность незнакомая была. Джунгли настоящие. Так интереснее.
Достал из кармана блокнотик, выдернул оттуда чистый лист бумаги.
– Я вам схему набросаю. Чтобы хоть какие-то ориентиры были. Мы здесь.
Поставил точку на листе.
– Приехали отсюда.
К точке провел дорогу – линию.
– Эта дорога идет дальше в лес.
Продолжил линию.
– Это все места более-менее сухие, проехать можно. Тут воевать будете.
Обвел окружностью участок на схеме, где предполагались боевые действия.
– Сухая местность, километров десять в поперечнике. Вокруг болота.
– Как на острове, – сказал белобрысый.
– Ну, типа того, – согласился Виталик.
– Дорога тут одна? – спросил белобрысый. – Уйти нельзя через болота? Только через этот хутор?
– Какие-то дороги есть, конечно, – сказал Виталик. – Местные их знали, как-то ездили. Только местных больше нет.
Внутри круга поставил два крестика – на некотором расстоянии друг от друга.
– Две деревни здесь когда-то были. Дворов по двадцать. На хрен вымерли. Стоят там развалюхи. Ну, вы увидите. Здесь такая глухомань, и еще болота эти – даже дачники не селятся.
– Получается, что деваться ему тут некуда, – вдруг сказал чернявый и окатил Хмеля разбойничьим взглядом.
– Тебе тоже в принципе, – огрызнулся Хмель.
Но было ему не по себе.
Потому что около часа назад, когда он этим пацанам помогал продукты из машины выгружать, в багажнике у них увидел оружие. Не пулялку какую-то, что краской стреляет, а настоящее ружье.
* * *Хмель заметил, что чем больше пацаны эти напивались, тем более чужим он для них становился. Будто чувствовали, что все ближе завтрашний день, когда они начнут гонять его по лесу. Пока они балагурили на темы из своей московской жизни, казались обычной публикой, пацанами из спортбара, но когда переключались на Хмеля – куда-то улетучивалось их веселье, а во взглядах проявлялась холодная, как сталь, безжалостность охотников.
Чернявый со сросшимися бровями после прочих историй, которых множество уже поведали за столом, вдруг начал рассказывать случай из своей жизни. Он когда-то работал охранником на Черкизовском рынке, как уже знал Хмель, и кто-то там кому-то задолжал. Торговцы, в общем, не поделили что-то. Должник уехал в глухомань под город Талдом, спрятался в деревне у своей невесты, которая на том же самом рынке продавцом работала. А чернявому и двум его товарищам поручили беглеца найти.
– Ошибка была в том, что мы не рассредоточились, – с трудом справился со ставшим вдруг мудреным словом рассказчик. – Нам дом окружить – и проблем бы не было, – он сделал жест, показывая, как надо было окружать, зацепил рукой стакан и опрокинул его на пол. – А мы втроем ввалились через двери. Он в окно сиганул. Мы с пацанами следом. Он в лес. Мы за ним. И давай его гонять!
Тут он наткнулся взглядом на Хмеля, и вдруг азарт его куда-то улетучился. Улыбался, а в глазах улыбки не было. Получался оскал, а не улыбка. И совсем напрасно он историю эту вспомнил. Казалось, что и сам уже пожалел.
Пауза затягивалась. И вроде как неловко стало всем. И в этом тягостном молчании Хмель произнес:
