Януш Корчак - Король Матиуш на необитаемом острове

– Пожалуй, не было только одеколона и клопомора, – съязвил на другой день известный шутник, король Миндаль Ангорский.

Голосование пришлось отложить. Ведь королям никто не запрещает есть и пить сколько хочется. И на этот раз они объелись и перепились.

На другой день стало известно, что голосование состоится не во дворце Кампанеллы, а в живописной рыбацкой деревушке. И королева поняла: значит, они не согласны. По правилам хорошего тона не полагается отказывать в просьбе хозяйке дома…

Предчувствие не обмануло королеву.

– Четыре голоса «за», двенадцать «против».

Итак, судьба Матиуша решена: его ссылают на необитаемый остров.

– Пожалуйста, подпишите приговор.

Кампанелла расписалась последней и уехала, ни с кем не простившись.

«Надо во что бы то ни стало спасти несчастного ребёнка», – решила она про себя.

А Матиуш не терял даром времени и всерьёз готовился к побегу.

Он ставил клетку с канарейкой возле старой, увитой диким виноградом стены и делал вид, будто играет в Робинзона. Петрушка был Пятницей, канарейка – попугаем. Ежедневно, как Робинзон, Матиуш делал зарубки на коре дерева.

Видя, что маленький узник успокоился и увлёкся игрой, стража перестала так строго следить за ним. Когда Матиуш гулял в тюремном дворе, они ходили за ним по пятам, потому что туда выходило окно канцелярии и начальник не спускал с них глаз. В саду же часовые делали что хотели. Чесать языки куда приятней, чем молча шагать с винтовками.

Матиуш заметил: один кирпич в стене шатается. И принялся за дело – раскачивает его вправо, влево; извёстка осыпается, крошится, но со стороны ничего не видно: дикий виноград заслоняет. Расшатав как следует один кирпич, Матиуш взялся за другой. Он работал вовсю. Пальцы у него были в ссадинах, ногти сорваны, но что боль, когда дело идёт о свободе. До обеда покончил с четырьмя кирпичами, после обеда – ещё с двумя.

«Если ничего не помешает, через три дня буду на свободе».

Вынуть кирпичи – полдела, а вот куда их девать? Бродит Матиуш по саду в поисках лопаты.

– Ты почему в Робинзона не играешь? – спрашивает его начальник стражи.

Солдаты говорили ему «ты», «Матиуш». Но он не обижался: прежняя гордость бесследно исчезла.

«Ничего, привыкает парнишка. Игра в Робинзона сейчас самая подходящая для него: скоро это пригодится ему в жизни, – рассуждают между собой солдаты. – А может, с ним поступили слишком сурово?»

– Ты почему перестал играть?

– Хотел погреб выкопать, а лопаты нет. Без погреба не обойдёшься – негде хранить подстреленную дичь.

Солдаты дали ему лопату и помогли копать. Когда яма была достаточно глубокой, Матиуш положил туда кирпичи и засыпал сверху землёй. Но один солдат заметил.

– Откуда у тебя кирпичи?

– В саду нашёл. Вон там, возле беседки. Показать?

И, взяв солдата за руку, повёл к беседке, а по дороге стал рассказывать о войне, людоедах да так заморочил ему голову, что бедняга забыл, зачем шёл.

В другой раз дело приняло совсем скверный оборот: начальнику тюрьмы вдруг взбрело в голову устроить проверку.

– Начальник идёт! – крикнул из окошка солдат, стоявший на часах в коридоре.

Солдаты вскочили как встрёпанные, побросали недокуренные папиросы, миг – и винтовки оказались у них в руках. Матиуш встал между ними и с опущенной головой молча зашагал по саду. Но построиться как положено солдаты успели.

– Почему двое впереди, а четверо сзади? Вы что, устав не знаете? А это ещё что за клетка? – загремел начальник тюрьмы и ударил палкой по дикому винограду.

Матиуш похолодел: из-за дикого винограда показалось отверстие в стене. Но начальник тюрьмы, к счастью, был порядочный верзила и с высоты своего роста ничего не заметил.

– Что за подкоп? – грозно спросил он, указывая на яму.

– Это кладовая Робинзона Крузо, – ответил Матиуш.

– Итак, за нарушение устава – день гауптвахты и за то что заключённый номер двести одиннадцать копает ямы ещё один.

Но начальник тюрьмы рассердился только для вида, боялся связываться с Матиушем: ещё пожалуется Кампанелле! А это было ему совсем некстати, потому что королева засы́пала его подарками и обещала прислать жене бриллиантовую брошку в награду за хорошее обращение с узником. И потом, мальчишку скоро заберут отсюда. Поскорей бы избавиться от него!

Одно плохо: солдаты велели засыпать яму, куда Матиуш складывал провизию на дорогу. А делал он это так: половину порции съест, а половину спрячет в свою кладовую.

Время летело быстро. Матиуш притворялся, будто увлечён игрой: собирал жёлуди, палочки, устраивал возле стены садик, мастерил забор, строил из песка крепости. А сам незаметно поглядывал на солдат: смотрят они в его сторону или нет? Работа подвигалась теперь значительно медленнее. Вынутые из стены кирпичи приходилось прятать под курточку и относить на другой конец сада. Там была беседка, а под беседкой зияло подвальное окошко. Туда Матиуш бесшумно опускал на верёвке по кирпичу.

Стена толстенная, но Матиуш знает: спешить нельзя. Малейшая неосторожность может его погубить. А работа тяжёлая. Ногти сорваны, руки в незаживающих ссадинах и болячках.

О счастливый миг! Последний кирпич вынут, и рука высунулась наружу! Только бы не заметили. Только бы не случилось чего-нибудь непредвиденного.

Но случилось как раз нечто неожиданное: с той стороны стены бежала собака – и цап Матиуша за руку! Матиуш сморщился от боли, но не застонал, стерпел. Сделал вид, будто продолжает играть. Если собака не одна, а с человеком, Матиуш пропал. Человек увидит торчащую из отверстия руку и донесёт начальнику тюрьмы.

Пёс тявкнул. Матиуш выдернул окровавленную руку и сунул её в карман.

– Ты чего там делаешь? – подозрительно спросили солдаты, игравшие в сторонке в карты.

– Канарейку салатом кормлю, – с напускным спокойствием ответил Матиуш.

– Вот дурачок! Сдохнет она у тебя, – засмеялись солдаты, не прерывая игры.

Матиуш понял – откладывать побег нельзя: отверстие могут обнаружить. Спасибо собаке, что цапнула его за руку и предупредила об опасности. Картёжники всё же обратили внимание на то, что Матиуш чем-то взволнован, и стали чаще посматривать в его сторону.

«Во вторник тюремный санитар явится стричь ногти и увидит покалеченную руку. Что я ему скажу?» – размышлял Матиуш. И он отчётливо представил себе, как трудно рассчитывать на успех, сколько опасностей и неожиданностей впереди. Но это его не расхолодило, а, наоборот, придало ещё больше решимости.

Сегодня ночью!

Сразу после ужина, сославшись на головную боль, он лёг в постель и оставил форточку открытой. Сказал, что душно. Лёжа с головой под одеялом, нетерпеливо ждал он смены ночного караула.

Внезапно дверь камеры распахнулась. На пороге – начальник тюрьмы и представитель совета королей.

– Ваше величество, извольте собираться. Через час отправляется поезд к месту вашей ссылки. Вот бумага с печатью и подписями королей.

Матиуш, не говоря ни слова, встал и начал одеваться.

«Всё равно сегодня ночью убегу», – думал Матиуш, укладывая вещи в чемодан.

Всё пошло прахом. Отверстие готово, но какой в нём прок, если он никогда больше не попадёт в сад.

Другой бы на его месте отчаялся и окончательно потерял надежду. Но только не Матиуш. Он понял: самое главное – решиться. Остальное ерунда! Если даже придётся удирать по дороге, всё равно подготовка к побегу не прошла для него даром. Он научился владеть собой, быть благоразумным и осторожным. Не знал, как это выразить словами, но чувствовал: основное – подготовить себя внутренне, чтобы сердце, мозг, воля были тебе послушны, а остальное приложится.

И Матиуш не падал духом.

Сборы были недолгие. Начальник тюрьмы ни на минуту не оставлял Матиуша в комнате одного, а когда подъехала машина, попросил написать в книге отзывов, что он, Матиуш, не имеет к нему претензий.

– Вашему величеству это ничего не стоит, а мне может пригодиться.

Матиуш согласился. Принесли чернильницу, бумагу, ручку, и Матиуш написал:

Настоящим свидетельствую, что не имею претензий к начальнику тюрьмы. Он добросовестно выполнял свой долг. Когда перед войной я арестовал министров, он стерёг их, ибо такова была моя воля. А после войны он стерёг заключённого № 211, ибо таков был приказ королей-победителей, и даже не отомстил мне за разбитую вазу. Итак, пусть он выполняет свой долг, а я – свой.

Представитель совета королей расписался в тюремной книге в том, что получил Матиуша в целости и сохранности. Покончив с формальностями, они сели в машину и выехали из тюремных ворот.

Любопытно хотя бы одним глазком взглянуть на свою столицу. В театре как раз кончилось представление, и люди расходились по домам. Никто, конечно, не догадывался, что в мчащемся по улицам автомобиле едет король Матиуш. Важных преступников всегда возят ночью, чтобы никто не знал. Из театра шли только взрослые – и ни одного ребёнка.