Владимир Гриньков - Заглянувший в смерть

– Нет. Поговорили и разошлись. А что?

Светка приблизилась и, глядя мне прямо в глаза, сказала:

– Если ты его чем-то обидел, он этого просто так не оставит.

Утром в конторе кооператива меня встретил хмурый Вострецов.

– Что-нибудь стряслось, Сан Саныч? – поинтересовался я.

– А ты с Толиком поговори, – посоветовал он. – Очень интересно рассказывает парень, очень.

Толик сидел на подоконнике, и по его лицу было видно, что он действительно готов рассказать что-то интересное.

– Ну давай, – вздохнул я. – Чувствую, что приятных новостей сегодня не будет.

– Да я практически ничего не знаю, – пожал плечами Толик. – Просто вчера вечером заезжал к знакомой в бар «Интуриста» и увидел там поляков – тех, что днем были у нас.

– Ну и что? – не понял я.

– А то, что поляки эти сидели за одним столиком с Соколовским! – не выдержал Вострецов.

– А ты не ошибся, Толик?

– Точно я вам говорю. Они сидели втроем и трепались о чем-то.

– Ну, это еще ни о чем не говорит. Это могла быть случайная встреча. За столиком оказались свободные места, поляки подсели – только и всего.

Толик замотал головой:

– Нет, у них был какой-то серьезный разговор. И когда они прощались, пожали друг другу руки.

– Да что ж тут непонятного, – сказал Вострецов. – Дорогу он нам перебегает, этот Соколовский. Сначала пытался перехватить у нас эту ферму, теперь вот на поляков вышел. Бандит, честное слово.

– А чем он нам реально может помешать? – спросил я. – Ну, поговорил он с поляками, а дальше?

– А дальше поляки заключили сделку с ним, а не с нами – вот и все, – в сердцах сказал Вострецов.

– Ну посмотрим, – вздохнул я. – Что там у тебя с договором?

– Сейчас поеду к председателю. Думаю, сегодня уже начнем оформлять бумаги.

– Что ты ему пообещал кроме арендной платы?

– Два вагона шифера.

– Два вагона? – возмутился я. – Он что, собирается все небо над своим колхозом шифером покрыть?

– Он хозяин – ему и решать, что с этим шифером делать, – развел руками Вострецов.

– Где же мы ему возьмем шифер? Ты что – не мог уломать его без этого шифера?

– Мы еще легко отделались, – сказал Вострецов. – Он мог бы заломить цену и выше, и мы бы ее заплатили.

– Ну уж дудки!

– Заплатили бы, Эдичка, заплатили бы.

После полудня я выкроил время, чтобы заскочить домой. Неудобно было перед дядей Лешей очень: в кои-то веки выбрались они к нам в гости, а я пропадаю с утра до ночи.

Когда я заехал во двор, увидел машину «Скорой помощи» у нашего подъезда. Вряд ли это к нам, но все равно стало чуточку тревожно на душе. Заперев машину, я обогнул «Скорую» и уже в дверях подъезда столкнулся с врачом. За ним шла тетя Глаша, наша соседка, и что-то быстро-быстро говорила доктору. Значит, это не к нам. Я пропустил врача с тетей Глашей и, перемахнув через несколько ступенек, оказался перед дверью своей квартиры. Ключ застрял в кармане между какими-то бумажками, и я, доставая его, позвонил в дверь – вдруг наши гости никуда не пошли и остались дома. Одновременно со звонком я услышал, как в квартире что-то обрушилось, и, еще не зная, что бы это могло быть, я наконец извлек ключ и, торопливо открыв замок, распахнул дверь.

Дядя Леша лежал на полу в ванной, широко раскинув руки, и глаза его были закрыты. В углу я увидел перевернутую табуретку, рядом с ней – плоскогубцы и отвертку и понял, что здесь произошло: дядя Леша взялся чинить проводку, но потерял равновесие и упал. Видимо, он ударился головой о пол и потерял сознание.

Я бросился к нему, затормошил, пытаясь привести в чувство, но его тело было так безжизненно, что я, подозревая самое худшее, рванул рубаху на груди дяди Леши и приник к нему. Он был мертв. Эта мысль не потрясла меня – она была слишком дикой и невероятной, чтобы я в нее поверил. Я зачем-то опять затормошил его, словно что-то могло измениться, и только теперь почувствовал: тело дяди Леши под моими руками было теплое! Он был жив еще минуту назад! Так вот что рухнуло в квартире, когда я подошел к двери. Все это произошло только что! Я вскочил с пола и бросился на улицу. «Скорая» еще стояла у подъезда, врач захлопывал дверцу, и я слышал, как он сказал тете Глаше, которая еще продолжала его о чем-то упрашивать:

– Я же вам сказал: это у него реакция на прививку, только и всего. Завтра температура спадет – я вам гарантирую. А мы – «Скорая»…

Он осекся, увидев меня.

– Быстрее! – захрипел я. – Там у человека сердце остановилось!

Должно быть, выглядел я ужасно, потому что доктор, не спрашивая ни о чем, схватил свой чемоданчик и выскочил из машины.

– Эдичка, кто это – с сердцем-то? – Тетя Глаша обхватила щеки руками.

Я ничего не ответил и помчался в квартиру. Доктор первым делом пощупал пульс, потом, не доверяя своим рукам, приложился ухом к груди лежащего на полу дяди Леши, после чего распрямился и сказал глухо:

– Он мертв.

– Да он теплый еще! – закричал я, не помня себя от ужаса перед неизбежным. – Он только что упал – минуту назад! Ну сделайте же что-нибудь, умоляю вас!

Но я напрасно кричал. Этот парень уже успел все рассчитать и прикинуть шансы.

– Значит, так… Тихо! – рявкнул он и заговорил уже спокойнее, только очень-очень торопясь: – Помоги отнести его в машину, у нас несколько минут. Сможем запустить сердце – спасем. Не запустим – богу виднее.

Подхватив тело дяди Леши, мы вынесли его на улицу и уложили в машину.

– Костик, гони в двадцатую! Если повезет – откачаем человека, – сказал врач водителю.

– Понял, – кивнул Костик и завел двигатель.

– Вперед иди садись! – приказал мне врач. – Не мешай!

Машина рванула с места. Доктор в салоне колдовал над дядей Лешей. Его лицо раскраснелось, это было особенно заметно в сравнении с все усиливающейся бледностью дяди Леши.

– Костик, давай-давай! – просил доктор. – Ты же умеешь быстро ездить, я знаю.

– Да что же они – не слышат сирену? – бормотал Костик, маневрируя между не желающими уступать дорогу машинами. – И куда ГАИ смотрит?

– Есть! – выдохнул врач. – Пошло сердце, пошло родимое! Давай-давай, Костик! Нам бы теперь его только до реанимации успеть довезти – там будет легче!

– Все? Он будет жить? – Я хотел услышать ответ, и этот ответ должен быть только положительным.

– Пока не знаю, – сказал врач, обламывая кончик стеклянной ампулы. – Но то, что сердце пошло, – это хорошо, это просто великолепно.

«Всего на волосок от смерти, – подумал я. – Он ведь уже умер, и сердце у него не билось. И теперь он возвращается к нам. Неужели так бывает?»

Прошло уже достаточно много времени, и «Скорая», доставившая нас сюда, давно уехала, а я все мерил и мерил шагами приемный покой, ожидая развязки. Несколько раз собирался позвонить домой, но передумывал в последний момент – что я им скажу? Сам еще ничего не знаю.

Врач появился часа через два. Не тот врач, который запустил сердце дяди Леши, а другой. Он подошел ко мне и сказал, глядя прямо в глаза:

– Стопроцентной гарантии дать еще не можем, но похоже, что все обошлось.

– Он будет жить? – быстро спросил я.

– Мы постараемся сделать все возможное, – ответил доктор.

– Что у него – сердце?

Врач покачал головой:

– Это больше похоже на электрошок. Сердце работает нормально. Похоже, что оно остановилось в результате удара электрическим током.

– А так бывает? – удивился я. – Ведь остановившееся сердце запускают с помощью электрического разряда, как я слышал, а тут…

– Я думаю, что так оно и было, как я вам сказал.

– Как он сейчас?

– Без сознания. Мы поместили его в реанимационное отделение. За него еще предстоит побороться. Он кто вам?

– Дядя.

– Не местный?

– Нет, в гости приехал. Вчера.

– Надо же, – покачал головой врач. – Все-таки где его могло ударить током, по-вашему?

– Проводку он чинил, будь она неладна. Залез на табуретку, начал, видимо, ремонтировать – тут его и ударило.

– Ах, там еще и табуретка была, – протянул врач. – Теперь понятно, откуда у него травма головы.

– Когда он придет в сознание, по-вашему?

Врач пожал плечами:

– Трудно сказать. В нашем нынешнем положении остается только ждать и надеяться.

– Меня к нему пустят?

– Нет. Пока нельзя.

– Но его жена – она захочет его видеть.

– Нет, – повторил доктор. – Она должна быть готова к тому, что в ближайшие дни не сможет увидеть своего мужа. Давайте подождем, пока он придет в себя.

Тетя Глаша встретила меня у подъезда.

– Эдичка, я им рассказала, что здесь произошло. Иди, иди домой – заждались тебя там. Что с дядей твоим?

– Все хорошо, тетя Глаша, – пробормотал я.

Я еще не знал, что буду говорить тете Тане. Они обе – тетя Таня и Светка – выскочили в коридор, услышав, что я вошел: заплаканные и перепуганные, они смотрели на меня, не решаясь спросить ни о чем. Слишком страшным мог быть мой ответ.

– Он жив, – сказал я и едва успел подхватить повалившуюся на пол тетю Таню.