Нина Блазон - Тайна Полины
Иоанна прикусила нижнюю губу.
Я смущённо откашлялся.
– Она ещё… что-нибудь сказала? – спросил я.
– Разумеется! Она сказала, что вы монстры и хотели её погубить.
– Мы вовсе не хотели этого, – возмутилась Иоанна. – Она ведь сама открыла дверь подвала. Мы даже представить себе не могли, что она покатится вниз по лестнице.
– Иоанна хотела только слегка сбрызнуть себе футболку кетчупом, – объяснил я. – Она же не виновата в том, что из бутылки вылилось сразу всё её содержимое. Честное слово, мы только хотели напугать Мерседес.
– Она сказала, что вернётся домой в десять, – выпалила Иоанна. – А когда она пришла, была уже почти полночь! Мы просто хотели ей напомнить, как безответственно она поступает, возвращаясь домой так поздно. Ты ведь спишь и ничего об этом не знаешь. С нами ведь тоже могло что-нибудь случиться!
– О да! – саркастично заметила мама. – Например, вы могли бы сбросить вниз лестницу в подвале.
Затем она с такой силой ударила ладонью по столу, что чашка подпрыгнула.
– Это уже третья девушка, которую вы выгнали из дома. Подозреваю, что вы делаете это намеренно.
Иоанна водила большим пальцем ноги по плиткам пола.
– Например, история с волосами Келли, – продолжала мама.
О-о! Я подумал о фотографии, которую я спрятал под своей кроватью. На ней было лицо нашей девушки номер один – Келли из Англии. Обычно её непокорные локоны были окрашены в морковный цвет. Но на этом фото она выглядела так, словно на голову ей прыгнул зелёный шерстяной монстр-пришелец.
– Это был несчастный случай, – прошептала Иоанна, что, кстати, наполовину соответствовало истине. Мы и представить себе не могли, что если добавить немного ополаскивателя в бутылочку с краской для волос, то каштановые локоны не только потеряют свою волнистость, но и превратят их в зелёные космы.
– А Метте? – спросила мама.
Да, Метте из Дании. Её фотография у меня тоже была, я сделал её во время обеда. Метте по природе была бледной, но на том фото у неё багровое лицо с надутыми щеками. Её глаза слезились, а на лбу блестели капли пота.
– Вы добавили в её пудинг острый перец чили, а в яблочный сок насыпали ей специи, – строго сказала мама. – И это, совершенно точно, не было случайностью!
– Это была самооборона, она не умела готовить! – защищалась Иоанна. – Мы едва не умерли с голода.
– Она готовила очень хорошо, – возразила мама.
– Да, паштет из брокколи и миндальный крем! – сказал я. – А также утиные грудки с глазурью в апельсиновом соусе. Но кто такое ест?
Мама покачала головой и в отчаянии подняла руки.
– Почему вы не можете быть просто нормальными послушными детьми!? – простонала она. – Теперь мне придётся искать новую девушку.
– Нам не нужна няня, – заносчиво сказал я. – Мы сами со всем справимся.
– Ах, так? – резко возразила мама. – И вы опять намешаете в ванне горы пены, чтобы создать в нашем саду посреди лета зимний ландшафт?
Мне казалось, что это действительно выглядело красиво!
– Чтобы вы всю вторую половину дня тайно смотрели фильмы, вместо того чтобы делать уроки?
Ну да, согласен. В отличие от нашей мамы мы знали, как запрограммировать записывающее устройство. Таким образом мы втайне уже несколько раз записывали ночью фильмы ужасов и смотрели их затем после занятий в школе.
– Чтобы вы опять спустили со второго этажа верёвочную лестницу, по которой вам быстрее будет скатываться вниз к школьному автобусу?
Иоанна невольно почесала своё колено, на котором всё ещё был виден рубец. В прошлый раз она сорвалась, и её на «скорой» пришлось отвезти в больницу. На рану наложили швы. Шесть швов. Но лестница могла бы замечательно нам служить, если бы не порвалась бельевая верёвка.
Мама скрестила руки на груди.
– Ничего подобного! – сказала она, покачав головой. – Я ни в коем случае не могу оставить вас одних на целый день. В конце концов, у меня нет желания весь день на работе беспокоиться о вас, думая о том, чем вы тут занимаетесь. В понедельник я позвоню в агентство. Пусть нам как можно скорее найдут новую девушку.
Фрау Шмидт стащила кабель
На этот раз намерения нашей мамы были действительно серьёзными. Насколько серьёзными – это мы поняли в понедельник, когда в наш дом вошла фрау Шмидт. Раньше она была учительницей, но последние два года она уже не работала. Иоанна считала, что фрау Шмидт не ушла на пенсию, а её уволили из-за её бездушия и жестокости. Она жила на нашей улице недалеко от нас, и нам казалось, что всё своё время она была занята только тем, что злилась – она ведь больше не могла командовать учениками!
– Мне сказали, что вам в течение шести недель запрещено смотреть телевизор, – сказала она, входя в наш дом. Затем она направилась прямиком к плоскому экрану нашего телевизора, вытащила питающий кабель, хладнокровно свернула его и засунула в карман своего жилета.
– Эй, – крикнула Иоанна. – Вы ведь не можете просто стащить наш кабель!
– Поспорим, что могу? – ответила фрау Шмидт и улыбнулась так приветливо, что у меня мороз побежал по коже. Затем она подхватила ещё и пульт.
Это стало самым трудным временем в нашей жизни. Нам не разрешали играть во дворе. Телевизор был выключен, и мама не делала никаких попыток вернуть кабель и пульт. Вместо этого мы были вынуждены слушать по радио классическую фортепианную музыку.
Под надзором тюремной надзирательницы Шмидт мы выполняли домашние задания, и делали это так долго, что они уже вылезали у нас из ушей. Мы с тоской мечтали покататься в парке на велосипеде. Казалось, что даже наша золотая рыбка Элвис, которая описывала круги в своём аквариуме в гостиной, с сочувствием взирала на нас.
Мама даже не думала что-то менять. Она просто устало отмахивалась, когда по вечерам мы жаловались ей. Но через некоторое время она всё-таки взяла в руки телефонную книгу. Мы слышали, как она в течение нескольких часов звонила, пытаясь найти нам новую девушку. Но никто не соглашался. Ни в понедельник, ни во вторник, ни в среду.
– Мерседес пожаловалась на вас, и это стало всем известно, – подавленно сказала она. – Все знают, что жить у нас опасно. Во всей округе нет ни одного агентства, которое готово было бы нам помочь.
Если вспомнить о фрау Шмидт, то это были на самом деле не слишком хорошие новости. В четверг я заперся в туалете и тайно прочёл программу телепередач, чтобы по крайней мере знать, какие фильмы мы пропускаем.
В пятницу мы с трудом дождались момента, когда фрау Шмидт покинула наш дом, хотя у нас не было никаких идей, как мы без телевизора и прогулок проведём выходные дни.
– Ну и хорошо! – заявила мама, когда она пришла с работы в поразительно хорошем расположении духа. – Мы заново покрасим стены в коридоре, без этого нам не удастся убрать пятна кетчупа. В конце концов, у нас всё должно сиять чистотой, когда на следующей неделе к нам придёт новая девушка! – Она одарила нас сиянием своих глаз, оставила в коридоре свой портфель и, напевая, ушла на кухню. Мой взгляд упал на записку, которую мама вместе со связкой ключей положила на тумбочку. Написана она была корявым почерком, текст был наполовину смыт дождём. Я прочёл следующее:
Впервые! Агентство «Дунай»!
Опердевушка – прекрасная помощница по хозяству, любит дитей.
Звонить по телефону
На обороте следовал телефонный номер метровой длины, начинавшийся кодом (0038).
– Опердевушка? – испуганно спросила Иоанна. – Любит дитей?
– Хозяство? – так же беспомощно протянул я.
Возможно, фрау Шмидт – это было не самое страшное, что могло с нами произойти.
В дом вплывает новенькая
Я с первого мгновения понял, что с новой девушкой что-то не так. И не то чтобы новенькая выглядела очень комично. Нет, на самом деле она производила впечатление даже достаточно нежного создания: гладкие тёмно-каштановые волосы и глаза как прозрачные стеклянные зелёные камушки. Но несмотря на то, что был ещё март, она не носила обуви, а ходила босиком. На ней были джинсы, которые болтались вокруг её ног, и футболка, на которой было написано «Bongo-Boogie». В руке она держала совсем маленький чемоданчик. С её волос, футболки, джинсов и чемоданчика стекала вода, но это было объяснимо – на улице шёл проливной дождь.
– Добро пожаловать! – с чрезмерным воодушевлением воскликнула наша мама и протянула ей руку. – О, вы совсем промокли! Заходите скорее!
Новая девушка-няня вплыла в дом и молча осмотрелась. Заново окрашенные обои, видимо, действительно произвели на неё впечатление. Во всяком случае, большее, чем мы.
