Юлия Кузнецова - Скелет за шкафом
– Тем более что некоторые вопросы так и остались без ответов, – добавил Ботаник.
– Имей совесть! – воскликнула я сердито, – стеклышко подошло!
– Все равно, – упорствовал он, – он сможет отпереться.
– Ладно, – вздохнула я, собирая остатки терпения, – знаете, какое между вами самое большое сходство? Не то, что вам обоим нравится Шопен и нравится умничать. А то, что на протяжении всего расследования вы постоянно требуете от меня доказательств!
– Мы – твой голос разума, – сообщил Зет, а Ботаник почему-то расхохотался.
Я с подозрением посмотрела на него. Может, на самом деле все эти зетовские примочки, типа «я читаю мысли» и «знаю твою судьбу», – это юмор такой, а я его не поняла? То есть Зет всю дорогу надо мной подшучивал?!
– Ну, прости-прости, – пробормотал Ботаник, заметив, что я надулась, – конечно, если он придет сюда, то это будет прямым доказательством его вины. Ведь ты не подписывала рисунок. Просто написала «Ты прав. Жду в пять у бассейна». Если он придет сюда, к Лилии, значит, это он изобразил ее в образе Невидимой Леди. Кстати, подпись гениальна. Лаконично и в точку.
– Это была идея Зета.
– Я же говорю, мы твой голос разума, – откликнулся Зет, и они оба хихикнули.
Мне было не до смеха. Я все гадала, чем закончится встреча Лилии и Генриха. А вдруг этот сумасшедший набросится на нее? Вообще-то, любая хорошая история в комиксах должна заканчиваться столкновением главных персонажей. Но что-то я слабо представляю себе, как они будут... «сталкиваться». А самое главное – узнаем ли мы, что они оба не поделили?
– Лилия... – подскочил Ботаник и еще издалека раскланялся с заведующей кафедрой перевода, выбегавшей из первого гуманитарного.
Вот уж кто выглядел как героиня женского романа. Лилия была в розовом брючном костюме и белых туфлях, в руках сжимала белую сумочку. На лбу – солнцезащитные очки. На лице – тревога и волнение.
– Что случилось? – бросилась она к нам, – Анна Семеновна сказала, что мне необходимо быть свидетелем в поимке настоящего преступника, оскорбившего нашу кафедру.
Я кивнула, подумав, что сама Анна Семеновна в это не верит и поэтому не согласилась участвовать в операции.
– Но я считаю, что... – начала Лилия Леонтьевна.
– Анжела идет! – воскликнул Ботаник, – ой, простите, Лилия Леонтьевна, перебил вас.
К нам действительно приближалась Анжела. Она была во всем черном. Шла она быстрыми шагами, одну руку завела за спину, словно пряча там меч, которым она нас собиралась поразить. Или другое оружие. Помнится, госпожа Эбоси ловко палила по жителям леса из огромного такого пулемета.
– Анжела, – пробормотала я, – значит, она выудила письмо раньше Генриха и обо всем догадалась! И драка все-таки будет.
Анжела вытащила из-за спины руку. В руке она сжимала бутылку.
– Надеюсь, у нее там не соляная кислота, – вздрогнула я.
– Вода, – сказал Зет.
Действительно, Анжела замедлила шаг и отпила из бутылки. Потом продолжила идти. Похоже, у нее от волнения в горле пересохло. А может, таким образом пытается дать нам понять, что ей плевать? Госпожа Эбоси тоже делала вид, что равнодушна ко всему. И только в драке с принцессой Мононоке проявилась ее сущность.
– Эй вы! – крикнула Анжела.
Голос – точь-в-точь как у Эбоси.
– Что вы задумали? Довести моего отца до нервного приступа?! Зачем эти идиотские рисунки, а? Вы что, Лилия Леонтьевна, не знаете, как он к вам относится?! Что у него сердце разорвется, прочитай он вашу записку!
– Что за тон, Анжела? – возмущенно сказала Лилия Леонтьевна, – и о какой записке идет речь?
– Зачем вы притворяетесь? – взбешенно спросила Анжела.
Она подошла совсем близко. Ее глаза горели, и она с ненавистью оглядывала всю нашу группку.
– Успокойся, Анж, – попросил Ботаник, – мы не хотели пугать дядю Генриха... Просто нам надо было проверить...
– Проверить что, Серж?! Ты-то как затесался в эту группу предателей? Ах, понимаю... Твоя старая подружка... Гайчонок.
Она выплюнула мне в лицо мое имя, однако я не испугалась. Потому что припомнила заплаканное лицо Вари. И я знала, что правда – за мной.
– Да, Анжела, – сказала я тихо, – старая подружка Ботаника испортила вам ваш гениальный план. Вы ведь так ловко позаимствовали зажигалку у Риты. И даже оставили ее на месте преступления, чтобы свалить на Риту вину. А когда этот план не сработал, вы довольно ловко подкинули Варе рукопись. Чтобы ее поймали с поличным.
– Ничего не понимаю, – пробормотала Лилия Леонтьевна, – Анжела, вы же сами сказали мне в тот день, что видели у Петровой мою рукопись. Я поехала к ней и нашла ее.
– Это она вас так навела, – объяснила я, – и этот план был удачным. Правда, не для Вари. Ее, бедолагу, ни за что исключили из университета. Лишили возможности получить профессию. Зарабатывать деньги, кормить семью. Зато Генрих Андреевич спасен. Что там было на стуле, который вы подожгли и выбросили из окна, Анжела? Автограф вашего папы, который на самом деле гордился своим злодеянием?
– Так это... Генрих нарисовал меня? – потрясенно спросила Лилия.
Ее губы, тщательно накрашенные розовой помадой, задрожали. Она сжала виски ладонями, манерно оттопырив мизинчики.
– За что... Анжела... за что он меня так ненавидит? – спросила она дрожащим голосом.
– За воровство! – бросила Анжела и с независимым видом отпила из бутылочки.
Вот тут-то она и случилась. Драка. Лилия цокнула каблучком и схватила Анжелу за воротник плаща.
– Что?! Что вы сказали?! Повторите! Да я!.. Я!.. Ай!
В попытках вывернуться Анжела сжала свою бутылочку, и вода пролилась прямо на чудесный розовой костюм.
От этого Лилия разозлилась по-настоящему. Я думала, она вцепится перламутровыми ногтями в бледное лицо Анжелы, но тут мы услышали знакомый скрипучий голос:
– Лилия Леонтьевна! Отпустите нашу лаборантку!
– Бывшую, Анна Семеновна, – прошипела Лилия.
– Может, и бывшую, но...
– Нет, вы слышали?! Она назвала меня воровкой!
– Я все слышала, Лилия Леонтьевна... И я, если честно, понимаю, о чем идет речь.
Анна Семеновна скрестила руки на груди и смотрела с вызовом. Так же – как на меня утром. Только теперь на Лилию.
– Анжела, – сдержанно сказала Анна Семеновна, – я приношу вам извинения. От имени всей кафедры. За то, что наша заведующая... использовала в своей рукописи ваши с Генрихом Андреевичем разработки, касающиеся практики перевода и изложенные в вашем дипломе.
– Использовала! – подтвердила Анжела, – а мой диплом раскритиковала на заседании кафедры в пух и прах!
Губы ее побелели от ярости.
– Но методы, которыми вы решили наказать Лилию Леонтьевну... возмутительны.
– Признаться, мне наплевать было на то, что сделала Лилия Леонтьевна, – процедила Анжела, отбрасывая в сторону пустую бутылку, – а вот отец схватился за сердце. И я даже отвезла его в больницу, потому что заподозрила приступ. Однако мне позвонили оттуда вечером и сказали, что он сбежал! Я сразу догадалась, куда он отправился! Поэтому не следует меня упрекать в тщательно продуманном плане! Потому что его не было! Я просто защищала отца!
– И поэтому поехала к Варе, взяла у нее ключ от кафедры и взяла с собой Риту с Максом для прикрытия, – добавила я, – а когда обнаружила, что случилось на кафедре, то решила, что вина прекрасно ляжет на двух эмо-кидов!
– А как Генрих попал на кафедру? – спросила Лилия Леонтьевна ни у кого-то конкретно, так, в воздух.
– Я знаю как, – мрачно отозвалась Анна Семеновна, – он приходил ко мне тем вечером. Зашел спросить, как успехи Анжелы. А сегодня утром, после того как Гаянэ изложила мне свою теорию, я проверила, на месте ли ключ от кафедры. Ключ был на месте, только это не тот ключ. Генрих подменил его в тот вечер, когда собирался на кафедру. А вот откуда он узнал код сейфа?
– Вы думаете, его так сложно было подобрать? – язвительно сказала Анжела, – он же хорошо знал нашу самовлюбленную заведующую! Какой еще может быть код, если не дата ее рождения?!
– Слушайте, Анжела, раз вы взялись все объяснять, – воодушевилась я, – так скажите, кто пустил вашего отца в корпус так поздно? – спросила я, и тут Анжела сломалась. Она закрыла лицо руками и закричала:
– Хватит! Перестаньте! Мне противно все это слушать!
Развернулась и побежала прочь. Ботаник проговорил:
– Прости, Гайчонок, не смогу тебя прокатить на байке, мне надо проводить кузину домой.
– Мы тоже пойдем, – сказала Анна Семеновна и взяла под руку Лилию Леонтьевну.
Та не сказала ничего. Просто молча повиновалась. Так они и потопали к своему первому гуманитарному.
Я повернулась к Зету. Он вытащил наушники из ушей.
– Ты что, так и слушал Шопена всю дорогу? – возмущенно спросила я.
– Нет. Я переключил на Грига. «В пещере горного короля». «Пер Гюнт» очень хорошо аккомпанировал вашей встрече. Вот, послушай!
После нескольких секунд громкой воинственной музыки я заметила:
