Муж Святой Героини - Сергей Элгрин
Сзади всё раздавались крики боли, кажется, прозвучал голос полной женщины, которая ранее посочувствовала Святой — повстанцы неистовствовали и рубили всех, никого не щадя. Святая дёрнулась, услышав крики, обернулась — но я покрепче ухватил её за руку и прибавил скорости, уводя её в подвал. Люди, которые оказались впереди нас на ступеньках, мешали нам двигаться быстро — и я принялся неистово расталкивать их, не церемонясь. Старики, дети, женщины — я грубо отпихивал всех в стороны. Люди падали на ступени, и я просто перешагивал через них, или даже наступал на них. Святая чуть не споткнулась, случайно наступив на упавшего ребёнка. Она вскрикнула, но я не дал ей время осмыслить происходящее и быстрее потащил за собой.
Вскоре мы оказались в катакомбах, я побежал вперёд по тёмному тоннелю, крепко удерживая Святую за руку.
Она ничего не говорила и не жаловалась. С её стороны в полутьме я слышал лишь тяжёлое пыхтение на бегу.
— Быстрее, быстрее, — подгонял я.
Рядом звучал топот ног и других людей — не только нам двоим повезло быстро попасть в катакомбы, избежав давки и нападения повстанцев.
— Сюда! Здесь тоннель! За ними! — прозвучал грубый мужской голос позади. — Кто-то уже смог улизнуть!
— За ними, быстрее! Не упустите никого!
Я лишь прибавил скорости, продолжая крепко удерживать Святую. Её рука вздрогнула, Святая шумно и тяжело задышала, почти стонала в отчаянье, когда позади зазвучали жалобные и болезненные вопли людей, которых нагнали преследователи и принялись рубить мечами.
Если бы она была умным человеком, я мог бы успокоить её словами: «Чем больше мы оставим других людей позади себя — тем выше наши шансы на спасение. Другие — это щит между нами и преследователем». Но она была… Святой, поэтому такие слова вряд ли придутся ей по вкусу. Мне пришлось просто молча продолжать бежать, крепко держа её за руку.
Подземелье было любопытным. Стены — выложены из булыжников, тоннель довольно узкий, в стенах тут и там виднелись факелы, некоторые из них даже горели. Очевидно, этим тоннелем воспользовались до нас — члены городского правительства сбежали через него. Тоннель тянулся и тянулся вдаль — нам придётся пробежать если не под всем, то под половиной города, прежде чем мы достигнем выхода снаружи, за пределами городских стен. Стоило приготовиться к долгому забегу.
В подземелье стояла сырость, было прохладно, временами под ногами что-то хлюпало. Однообразный вид угрюмых стен из булыжника вызывал некое чувство транса — временами возникало ощущение, будто мы бежим по кругу, в бесконечном лабиринте, где нет выхода.
Тоннель петлял влево, вправо, иногда разветвлялся — и в такие моменты я примечал особые знаки, оставленные незаметно на стенах, указывающие, в каком направлении нужно двигаться. Я знал об этих знаках заранее. Я надеялся, что повстанцы о них не знают, поэтому заблудятся, и преследование прекратится. Некоторые из наших попутчиков тоже сворачивали в ложном направлении — и мне не было никакого дела до них. Нужно было просто бежать и бежать, бежать вперёд изо всех сил, думая лишь о преставлении своих ног и о дыхании.
Святая вскрикнула, когда на пути нам попался скелет — он сидел, прислонившись спиной к стене тоннеля, вытянув ноги вперёд, и те оказались прямо на пути у девушки. Я покрепче сжал её руку и велел:
— Прыгай.
Она перескочила через ноги скелета, я просто перешагнул, и мы продолжили бег. Несколько раз Святая угодила головой в паутину, развешанную по углам тоннеля, мне тоже пару раз пришлось врезаться в неё лицом. Не было времени даже снимать с себя паутину, приходилось терпеть неудобство и продолжать бежать.
В унылом подземелье с однообразным окружением сложно определить, сколько времени прошло, поэтому я не был уверен — бежали мы десять минут, двадцать, полчаса (?!) или же больше. Но в какой-то момент вдали впереди показалось пятно света и что-то вроде ступеней.
«Последний рывок!» — подумал я и прибавил скорости, крепко держа Святую и через хватку пытаясь передать ей мой настрой. Святая тоже видела это пятно света и прибавила скорости, иногда болезненно стоная на бегу от нагрузки, которой подвергалось её тело.
Рядом звучал топот ног других людей и шумное дыхание — кто-то всё ещё бежал вместе с нами, не все бегущие из города стали жертвами преследователей или заблудились в тоннелях. Криков повстанцев позади уже не было слышно, нас, вероятно, уже никто не преследовал, враги отстали или заблудились — но времени и желания оборачиваться, чтобы проверить так ли это, не было.
Мы продолжали бежать, пятно света становилось всё больше. Это были лучи света, падающие откуда-то сверху, на ступени, которые мы видели прямо перед собой. Мы достигли их и взбежали вверх.
Вверху был выход наружу, дверной проём. Двери были железными и выглядели толстыми и прочными — но, на счастье, сейчас они были открыты нараспашку, рядом на ступенях валялись замки и запоры, снятые с дверей.
Тяжело стоная, пыхтя и обливаясь потом, мы преодолели последние ступени и выбежали наружу, на свет дня. Бледный свет пасмурного осеннего дня.
Мы оказались среди какой-то странной груды высоких валунов. Видимо, они должны были скрывать тайный проход от посторонних глаз. Мы облегчённо вздохнули и переглянулись. Вместе со мной и Святой из катакомб выбрались три человека — двое мужчин и одна женщина. Все выглядели измученными, но довольными. Тяжело дышали, кто-то кашлял, кто-то еле стоял на ногах. Лица красные, пот лил градом. Я встретился взглядом со Святой.
Она вдруг разрыдалась, тело затряслось, по щекам бежали крупные слёзы. Святая бросилась ко мне с объятиями и повисла на мне.
— Какой ужас, какой ужас… — затараторила она. — Я так испугалась… так испугалась… Было так страшно…
Я обнял её и погладил по спине.
— Спокойно-спокойно, мы справились, мы справились… — было трудно говорить из-за тяжёлой одышки. — Всё хорошо… мы выбрались… из чёртового города…
Я оторвал Святую от себя, взглянул ей в глаза и вытер пальцами дорожки от слёз на её щеках.
— Это ещё не конец, — сказал я, борясь со сбившимся дыханием. Я тревожно взглянул на проём, из которого мы выбрались. — Нельзя здесь задерживаться… нужно уйти как можно дальше… Вдруг нас всё ещё преследуют…
Она шмыгнула носом и кивнула, и я взял
