Наталья Корнилова - Чужая душа
– Записывать? – спросила я оглушающе серьезно.
Босс передернул щуплыми плечами:
– Конспектировать! Так вот, первая радость, и самая главная, – это футбол.
Я саркастично улыбнулась.
– Вторая, – продолжал он, – это такая английская игра, называется крикет… в этой игре даже предусмотрено время для ланча и ужина. Так вот, крикет они называют второй радостью в жизни настоящего мужчины.
Я подозрительно посмотрела на него, неизбежно ожидая подвоха. У босса довольно своеобразное чувство юмора, и основное его своеобразие состоит в том, что оно крайне редко проявляется.
– А третья радость в жизни настоящего мужчины – это пиво, – закончил он.
– Позвольте, босс, – произнесла я, – вы сказали: футбол, крикет и пиво? Ладно, оставим думы о вашем излюбленном коньяке. Но если речь идет о настоящем мужчине, то как там насчет женщин?
– А как там насчет женщин?
– Ну да.
Он улыбнулся:
– Видишь ли, Мария, англичане в ответ на вопрос: «А как же женщины?» – с милой англосаксонской невозмутимостью отвечают: «Женщины? Да, припоминаю. Это после пива».
В ответ я могла только презрительно улыбнуться, а потом как бы между делом пересказать старинную английскую мудрость Валентине. Она ее живо оценила, что я поняла из остолбенелого выражения лица босса, с коим он бессменно проходил два дня.
…Я запустила уцелевшие от зубов Счастливчика документы в сканер, и тут взревел звонок у входной двери офиса. Предыдущий, с пятнадцатью мелодиями, сломался, и босс прикупил где-то нынешний, установленный всего два дня назад. Стоило чуть тронуть кнопку этого аппарата, и он рождал звук, который, верно, не смог бы выдержать даже Бетховен, хотя он и был глухим. Ума не приложу, где босс мог выкопать подобного монстра среди россыпей новых благозвучнейших систем.
Я включила видеофон. Да, верно. К нам, в офис детективного бюро «Частный сыск», кажется, пожаловал посетитель.
Точнее, посетительница.
Впрочем, разобраться в этом сразу мне не удалось. Лицо, пожаловавшее к нам в офис, по габаритам напоминало трехкратного олимпийского чемпиона Александра Карелина, но уж никак не слабую женщину. Габариты посетительницы явно превышали нормы лица женского пола. По крайней мере если это лицо не входит в женскую лигу рестлинга, забавы которой комментирует Николай Фоменко.
На ее легкую серую ветровку пошло ткани не меньше, чем на чехол для легкого танка.
– Добрый день, – сказала я. – Вы по какому вопросу?
Дама, встав в профиль, косо уставилась в глазок видеокамеры с тем выражением, с каким дикарь мумбо-юмбо смотрит на заработавший радиоприемник. Мне пришлось вторично поинтересоваться, кого это принесло в нашу скромную контору, и лишь тогда колосс в ветровке окончательно развернулся, показав в дверном глазке свое круглое лицо, и проговорил неожиданно тонким голосом:
– Шульгина Родиона Потаповича я могу видеть? Частного детектива… Э-э-э… детективное бюро «Частный сыск», правильно у вас тут на табличке написано?
– Правильно, – сказала я.
– Так я могу войти? – трогательно улыбнувшись, поинтересовалась посетительница.
– Можете, – сказала я, прикидывая, влезет ли клиентка в дверной проем так, чтобы не сломать дверные косяки, – прошу вас, входите. – И я тронула на панели кнопку, деблокирующую замок двери.
Госпожа Ельцова проникла в двери нашего офиса с первой попытки. То, что она сделала это бочком, не считается. Увидев меня (я вежливо поднялась ей навстречу), она пискляво затарахтела что-то о крайней неотложности своего дела и о том, что время не терпит.
– Дело идет о жизни и смерти, – проговорила она, и ее толстые щеки подпрыгнули. Меж этих массивных щек длинный коршуноподобный нос казался ненужным вислым придатком.
– Вы еще не знаете, что…
– Простите, – прервала ее я, – все дело в том, что вам следует пройти в кабинет моего босса.
Госпожа Ельцова неуклюже потопталась на месте.
– Правда? – произнесла она с нотками отчаяния. – Ах, ну да… вы же не можете быть Шульгиным… это же мужчина, как я сразу не… не того.
Я связалась с боссом и, когда он, с неохотой оторвавшись от монитора, дал по селектору отмашку звать посетительницу, подошла к двери его кабинета и отворила ее, пропуская госпожу Ельцову. Она ввалилась в дверной проем с грацией тяжеловеса, отдавив мне ногу. Проникнув в кабинет, слониха неуклюже извинилась и стала осматриваться по сторонам, не замечая невзрачной фигуры босса, едва видневшейся из-за массивного стола.
– А ваш шеф… он скоро придет, да? – спросила она.
Родион смотрел, кажется, иронично. Мне же было совсем не до смеха: своим пудовым касанием посетительница разболтала мне супинатор на левой туфле, быть может, он даже лопнул. Так что, по всей видимости, новую бутиковую пару обуви предстояло отнести на свалку.
Сказать, что я была раздосадована, – это просто ничего не сказать.
После того как визитерша уселась на диван, предназначенный специально для посетителей, босс все-таки обнаружил свое присутствие в кабинете.
– Чем я могу быть вам полезен? – вежливо осведомился Родион Потапович, подозрительно косясь на издыхающий под телесами клиентки диван. В свое время этот диван выдерживал нагрузки просто-таки гигантские, к примеру, на нем сидел банкир Краснореченский по прозвищу Толян Два Центнера со всей охраной в придачу.
Но наша посетительница, верно, входила в еще более грозную весовую категорию.
– Уф… Родион Потапович?
– Совершенно верно, – учтиво подтвердил босс и даже голову склонил в знак согласия. – С кем имею честь?
– Меня зовут Валентина Андреевна. Валентина Андреевна Ельцова. Уф!..
– Очень приятно, Валентина Андреевна. С чем же вы к нам пожаловали?
– Я попала в чудовищную ситуацию, Родион Потапович, – объявила Валентина Андреевна и промокнула уголок левого глаза платочком. – Невероятную просто.
– Это я усвоил, продолжайте, – кивнул босс. – В чем суть вашей проблемы, гражданка Ельцова? Я вас очень внимательно слушаю.
Ельцова подозрительно оглянулась на меня. Ее щеки снова подпрыгнули.
– А… – начала она.
Родион поспешил ее успокоить:
– Не волнуйтесь. Это Мария, моя ассистентка и компаньон. Если у нас все сложится, то ваше дело будет вести она, а за мной – лишь информационное и аналитическое обеспечение. Так что говорите смело.
– Но… как же…
– Валентина Андреевна, я понимаю, что вы хотите открыть вашу проблему минимальному числу людей, но Мария как раз и попадает в этот необходимый минимум.
– Да, да, – кивнула она. – Хорошо.
Я уселась на диване в некотором отдалении от нее. Откровенно говоря, мне хотелось, чтобы у нас не «сложилось», пользуясь обтекаемыми формулировочками босса. Эта перекормленная Валентина Андреевна не понравилась мне с первого раза. Не люблю чрезмерно мясных людей. Они или очень добрые, или очень злые, но в любом случае от них очень много шума и треснувшей мебели.
– Родион Потапович, вы, наверное, слышали об убийстве Таннер… вдовы банкира Таннера из Немецкого банка? – проговорила Валентина Андреевна.
Родион нахмурился. За последнее время он слышал мало чего, что выходило за границы очерченных мною двух основных тем: Тапика и чемпионата мира по футболу-2002.
Я пришла к нему на помощь:
– Вы должны были слышать, босс. По телевизору и в газетах… да и весь Интернет, верно, наводнен. Это, кажется, было совсем недавно? Позавчера, не так ли?
Ельцова закивала:
– Да, да. И в этом убийстве обвинили моего сына. Теперь он находится в следственном изоляторе. Но он никого не мог убить. Он неспособен на убийство, он с детства очень мягкий и душевный человек… он…
– Валентина Андреевна, – мягко прервал босс сетования госпожи Ельцовой, стремительно и верно переходящие в обычные старушечьи причитания, – успокойтесь и излагайте все по порядку. Может, вам стакан воды? Сигарету, сигару?
– Н-нет. Спасибо. Со мной бывает… вы не обращайте внимания. Если только… коньяку? Стопочку, и…
– Это можно. – Босс, как фокусник, извлек буквально из ниоткуда бутылку «Хеннесси», ловко кувыркнул ее в руках, наливая. – Мария, будь любезна, передай Валентине Андреевне.
Ельцова выпила и продолжила:
– У него, если бы все сложилось иначе… сегодня должна быть свадьба. Понимаете? А ее, Татьяну Оттобальдовну, мою старую подругу, убили за два дня до свадьбы Алеши. И его… представляете, и его обвинили в ее смерти… в том, что он убил ее, Таннершу… Таню Оттобальдовну! Понимаете?
– Пока что нет, – терпеливо сказал босс. – Вы излагайте, Валентина Андреевна, не волнуйтесь. Все нормализуется. Коньяк хороший.
Коньяк-то, может быть, был и хороший, но он не внес ясности в тот вопиющий сумбур, что, по всей видимости, бушевал в голове нашей массивной гостьи. Гражданину Шульгину с его аналитическим складом ума и прекрасно подвешенным языком хорошо говорить: излагайте. А у Ельцовой получалось плохо. Давил жир, давил страх, на сердце лежала большая холодная жаба.
