Изгой - Уваров Максимилиан Сергеевич
Гул быстро приближался. Ветер выл все сильнее, бросая на бушлаты пригоршни песка. Песок давил сверху, пытаясь закопать путников как можно глубже. Уши закладывало от раскатов грома и треска молний. Воздуха не хватало. Сознание медленно меркло и уводило в далекие фантастические миры.
Амир стоял у небольшого фонтана с кристально чистой водой, возле которого ходили яркие павлины. Вокруг фонтана на блюдах лежали фрукты, лепешки и молодой сыр. Счастливые и веселые люди танцевали и пели под звуки дутора и четкий ритм дойры.
Амиру было очень хорошо, и ему хотелось остаться тут, у фонтана, навсегда, слушать музыку и веселится с людьми. Но ему мешали сильные удары в грудь и голос чертова русского:
– Давай, Амирка! Дыши! Дыши! Дыши! – и снова удары в грудь…
Прекрасное ведение исчезло, и легкие ножами резанул ворвавшийся в них воздух.
– Вот хорошо! Вот молодец, Амирка! – Амир чувствовал, как сухая рука стряхивает с его лица песок. – Ты тока сразу-то глаза не открывай. Я счас песок-то с их стряхну.
– Зачем?.. – прохрипел Амир.
– Чаво зачем? Ты погляди, – Егор повернул голову Амира в сторону, и тот увидел вдалеке тонкую зеленую полосу. – Мы дошли, Амирка! Понимаишь, едрена вошь! А ты помирать надумал. – Егор растирал по щекам слезы счастья. – Давай, Амирка, вставай! Глядишь, к концу дня дойдем до равнины!
Амир попытался сесть, но песок как магнитом притянул его обратно.
– Иди один, – вздохнул Амир и закрыл глаза, пытаясь вызвать прекрасное видение фонтана. – Оставь меня здесь!
– Ну уж нет! – Егор тряхнул Амира за ворот халата. – Мы ж с тобой через пустыню вместе прошли! Я тебя не брошу теперячи!
Амир снова открыл глаза и посмотрел на загорелое лицо Егора, на его красные от усталости глаза, на сухие губы в глубоких бороздах трещин, и в его душе вдруг проснулась благодарность к этому странному русскому парню.
Егор с трудом поднялся на ноги, надел на грудь мешок со сложенными в него шинелями, помог Амиру встать и закинул его себе на спину, придерживая руками под колени.
Егор шел по песку в сторону равнины, изредка останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Амир обнимал его за крепкую шею, прижавшись к его спине всем телом, и думал: «Почему он так меня оберегает? Конечно, он считает меня важным военнопленным, но своя жизнь дороже. Он мог пристрелить меня еще там, в пустыне, и тогда ему хватило бы еды и воды, чтобы перейти через нее. А в штабе мог бы сказать, что я не перенес пути и умер по дороге. Он мог оставить меня под барханом и идти до равнины один. Для чего он сейчас мучается и несет меня? Должна же быть причина этому. Например, деньги за мою голову. Или повышение по званию. Не может же он так надрываться просто ради меня?»
Песок кончился, и под ногами зазеленели редкие кустики травы. На путников пахнуло сладким запахом распустившихся цветов, а ветер стал прохладным и влажным.
Егор аккуратно опустил Амира на землю, а сам рухнул без памяти лицом в сочную траву. Амир перевернул его на спину, снял с него винтовку, мешок и пустые фляжки воды. Подложив под его голову скрученную шинель, Амир взял винтовку, флягу с водой и, тяжело передвигая ногами, пошел в небольшой пролесок, огибающий равнину.
Он быстро нашел ручей с чистой водой и на несколько минут припал к нему высушенными пустыней губами. Стало намного легче. Амир налил воды во флягу, набрал в мешок немного дикой сливы и подстрелил из винтовки большую белку.
Пока Егор спал, Амир развел костер, разделал белку и поставил варить ее в котелке.
– Чой-то ты? – Егор открыл глаза и уставился на Амира, сидевшего возле костра и помешивавшего ложкой варево.
– Ужин готовлю, – улыбнулся ему Амир и, подсев поближе к Егору, протянул флягу с водой. – Там белка и дикая слива для запаха и вкуса. Больше я ничего не нашел.
– По мне счас и белка со сливой –вкуснатищща! – улыбнулся Егор и вытер мокрые усы и бороду.
