Зеленая заря (Green of dawn) - Владислав Добрый
— Я грю, дело верное! Ща тачилу починю, и поедем. Как вернемся, дам пять жубов и место в команде!
Йунцы молчали. Килла со страшным скрежетом поскреб когтями неметаллической руки броню на заднице и прояснил свое предложение:
— Я грю, отвезу вас в одно место, скажу чо делать. Патом поедем назад, сюда, в Мектаун! Ясно? За это я пять жубов дам каждому! А патом баевойвагон сделаем, пущу внутрь кататься!
И только последнее предложение заинтересовало йунцов. Зато сразу же привело всю ватагу в полный восторг. Они заорали, начали размахивать оружием и побежали к тачиле, распугав гретчинов. Половина ватаги гурьбой полезла в кабину, а вторая к установленному на крыше тяжелому пулемету. Их не смутило даже отсутствие части колес.
— Стоять! — заорал Килла. — Так, идите вы… О! Идитя паличитесь! Вон там пейнбой есть! Идитя к пейнбою! И сразу назад! Быстра, я сказал!
Йунцы, не без поощряющих пинков, были выставлены за дверной проем (двери не было, кажется она пошла на бронеборта для тачилы) и сгрудились на улице.
— А зачем нам лечиться? — удивленно спросил Моркуш. Он уже почти не прихрамывал, потому как примотал к своей ноге найденную по дороге кость. Примотал проволокой. С левой стороны головы Моркуша была косая рана от рубила, одно ухо на треть срезано и в груди дырка от пули. Все эти раны он получил в недавней схватке. Гретчины под конец начали палить из своих пистолей. Но те были слабосильные. У остальных раны были примерно такие же пустяковые. И все они уже перестали кровоточить. То есть, фактически, можно считать, что их и нет. Конечно, застрявшие внутри пульки вызывали дискомфорт, но достаточно потерпеть пару дней, тогда они и сами выйдут.
— Ну… Эта… — сказал Сарф, как наиболее рассудительный. — Давай ногу тебе заделаем!
— Ладно… — неожиданно согласился Моркуш. Похоже, нога его беспокоила сильнее, чем он показывал. Возможно даже не из-за самого ранения а из-за проволоки впившейся в кожу.
— Так, нам надо к пейнбою! А где он? — проявил довольно неожиданную последовательность Баздуг. Ваздакка посмотрел на него с не оформившимся до конца подозрением. Похоже, этот орк скорее хитрый, чем сильный. Может, его постукать?
— А где пейнбой? — тоже спросил Гонгог. Никто на это ответить не смог. Они некоторое время шли по улице. И тут Гонгог заметил двух орков примерно одинакового с ними размера. Он преградил им путь, набрал в грудь воздуха и зарычал:
— А ну быра сказали, где пейнбой! — видимо, потихоньку обрастающая новыми деталями конструкция за спиной Гонгога придавал ему внушительности. Орки такое чувствуют. Гонгог все чаще отдавал приказы и даже казался чуть выше, чем остальные йунцы в ватаге. Возможно поэтому, вместо того чтобы немедленно выяснить кто здесь грот, опрашиваемые орки слегка смутились. Один ответил, нервно теребя в руках стреляло:
— Я не брал…
— А кто тогда?! — напирал Гонгог.
— Не знаю! — отшагнул от него орк.
— Чем докажешь?! — не сдавался Гонгог.
Ваздакка некоторое время наблюдал за происходящим, а потом вдруг испытал новое яркое чувство. Это была зависть. Он тоже захотел стоять вот так, красивым и большим, и орать на кого-нибудь. Оглянувшись вокруг, Ваздакка заметил крадущегося мимо гретчина, несущего в руках какую-то деталь. Видимо, мелкий оркоид поленился обходить орков и решил прошмыгнуть мимо, пока они отвлечены. Ваздакка протянул лапу и сцапал гретчина. Неожиданно ловко — все же он уже давно пользовался своими руками и с каждой неделей у него это получалось все лучше. А может, просто гретчин был недавно вылупившийся и поэтому неуклюжий.
— Слышь ты! Грот! — сразу же заорал Ваздакка.
— Простите босс! — заверещал гретчин, только раздражая центры врожденного превосходства в мозгу Ваздакки.
— Заткнись! Ты! Я! Куда я иду?! — еще страшнее заорал Ваздакка.
— Я… Я… Простите босс! Я больше не буду, босс! — снова попытался оправдаться гретчин, за то, что он оказался сегодня таким гретчином.
— Я грю… я… Эта! Туда! Где?! — зарычал Ваздакка, все больше распаляясь. Он приблизил свою морду к мордочке гретчина и начал его трясти спрашивая в такт: — Где?! Я тя спрашиваю! Где?! Ты, зог! Гдеее?! Хавари!
— Я не знаю, я не знаю, босс, — лепетал гретчин зажмурившись и отстраняясь.
Взгляд Ваздакки заволокло красной пеленой, в затылке воникло ощущение жара, будто внутри черепа зажгли огонь. Ваздакка хотел еще что-то сказать, но не смог, просто нечленораздельно зарычав прямо в ухо гретчину. Тот испуганно заверещал, инстинктивно дернувшись и неосторожно глянул прямо в налитые бешенством глаза Ваздакки. Ваздакка раскрыл пасть и откусил гретчину мордочку. Хлынувшая в пасть невкусная кровь отрезвила Ваздакка, разом погасив бешенство, застилающее красной пеленой сознание. Ваздакка смущенно отбросил еще дергающийся трупик в сторону, даже забыв его облутать и притих.
Йунцы скоро нашли пейнбоя, чье логово оказалось прямо по соседству с логовом Киллы Ван Килы. И, после небольшой толкотни, впихнули туда Моркуша. А заодно и Узбога, то ли в качестве сопровождающего, то ли потому что смогли. Все это прошло как-то мимо Ваздакки, который пребывал а состоянии, близком к задумчивости. Он открыл в себе то, что никак ему не подчинялось. Что-то вроде эрекции у людей. Впрочем, Ваздакка был орком, поэтому он рефлексировал не особенно долго. Через некоторое, не очень продолжительное, время, когда Моркуш и Узбог вышли из логова пейнбоя, он вместе с остальными откровенно гоготал над выражением их морд.
— Неее, я туда больше не пойду, — сказал Моркуш. Уши его теперь были симметрично подстрижены в форме Горка. Все видимые дырки заштопаны. И на ногу он больше не прихрамывал. Морда его утратила привычное зверское выражение и сейчас выглядела почти по человечески растерянной, что и вызывало приступы хохота у остальных йунцов.
— Киборк, — тихо прошептал Узбог. Торчащий из его башки осколок рубила исчез, а края раны на черепе теперь стягивали довольно аккуратные металлические скобы. Это было первое слово Узбога, которое он произнес в своей жизни. Но никто не обратил на него внимания.
Когда они вернулись к Килле, тот уже заканчивал ремонт. Он стоял, согнувшись, над двиглом тачилы, и ковырялся внутри, отрывисто командуя суетящимся вокруг гретчинам.
— Тэк… Дай зогню зоганную, — он протягивал в сторону свою неметаллическую руку в сторону и один из гретчинов вкладывал ему в ладонь неузнанный Ваздаккой инструмент. Килла Ван Килла некоторое время ковырялся в двигле, потом снова протягивал руку и говорил:
— Так. Терь, зоганную зогню, — гретчины некоторое время суетились вокруг, находили нужное и передавали Килле. Йунцы тем временем зачарованно рассматривали тачилу. За время их отсутствия она обрела форму. И, даже, в какой-то степени, смысл.
