Екатерина Гринева - Единственный мой, или Не умею жить без тебя
О чем они говорили, мне слышно не было, но я поняла, что разговор очень серьезный. Они говорили тихо, но по жестам было видно – Степаныч чем-то сильно обеспокоен.
Через десять минут Алексей вернулся ко мне, и мы поднялись на катер. Алексей долго возился внизу с мотором. Вылез наверх, руки по локоть в масле:
– Не хотел заводиться, – с улыбкой сказал он.
– А теперь заведется?
– Смотри, – Алексей нажал какой-то рычажок на панели, и мотор ровно заурчал. – Полный вперед! Поехали, точнее – поплыли!
Из бухты мы выходили на катере, сохраняя молчание, но я видела, что Алексей продолжает думать о разговоре со Степанычем.
Я подошла сзади и положила голову на плечо Алексею.
– О чем говорили? – осторожно спросила я.
– О нас спрашивал наш старый знакомый.
– Рамил?
– Он. Степаныч его неплохо знает, поэтому беспокоится, – Алексей, говоря со мной, продолжал управлять катером и смотреть вдаль. – Сама понимаешь, что это за тип. Пояснений не требуется.
– А что его интересовало?
– Он хотел пробраться к нам на катер, но Степаныч его не пустил. Рамил даже деньги предлагал. Все вынюхивал что-то.
Мы покружили с час по заливу и отправились к берегу.
Был полдень, и солнце разбивалось миллионами солнечных зайчиков о воду. Ленивое марево парило в воздухе, и от этого зноя воздух и вода приобрели сизый оттенок.
– Все в порядке, – Алексей был доволен работой катера. – Степаныч, – сказал он, когда мы высадились на берег, – завтра у нас с Аленой небольшая прогулка, приедем утром, где-то около восьми. Как там пограничники?
– Последнее время я их не видел, но будьте поосторожнее, они могут проснуться в любую минуту. Они ж как менты на берегу, надо – не дождешься, а не надо – они тут как тут.
– Это точно, – согласился со Степанычем Алексей. – До завтра, – и муж протянул Степанычу руку.
– Будь осторожнее, – сказал Степаныч отеческим тоном, пожимая руку Алексея.
Мы сели в машину. По дороге домой разговор не клеился. Я чувствовала, что Алексей мне что-то недоговаривает.
– Леш, о чем думаешь? – Я решила начать разговор издалека.
– Мне не нравится, что у Рамила повышенный интерес к моей скромной персоне. Он способен на разные гадости. Мы с тобой даже не представляем себе на какие. К тому же он умен. И это тоже меня беспокоит.
– Ты думаешь, он знает что-то о самолете? – Беспокойство Алексея передалось мне.
– Скорее всего, да. Поэтому нам нужно поторопиться. Я думал пару дней подождать, но теперь решил, что приступим завтра. Сегодня съездим заправим баллоны, а завтра утром в путь. Не возражаешь? – И он с улыбкой посмотрел на меня.
– Куда ты, туда и я, – и я погладила руку мужа. – Мы же теперь вместе.
Утром мы проснулись одновременно с будильником в шесть часов. Я потянулась, но сон не разогнала. Алексей, напротив, сразу встал и ушел на кухню. Примерно через десять минут он вернулся с двумя чашками кофе.
– Подъем! – скомандовал Алексей. – Давай-давай, – повторил он, видя, что я не поднимаюсь, – у нас сегодня много дел. Разве ты забыла?
– Да-а, – я зевнула и снова потянулась. – Спасибо за кофе, дорогой.
– Аленка, я думаю, тебе сегодня нырять со мной не обязательно. Подождешь меня в катере? – Алексей пил кофе, а его слова звучали больше как утверждение, чем вопрос.
– Лешенька, не оставляй меня! Я же буду волноваться, – взмолилась я.
– Давай допьем кофе, соберемся, а уже на месте подумаем.
Мы прибыли к причалу в восемь десять. Степаныч ждал нас.
– Здравствуйте, дорогие, – Степаныч улыбнулся своей доброй, отеческой улыбкой, слегка сощурив глаза. И, обращаясь к Алексею, добавил уже более серьезно: – Пойдем поговорим.
– Говори, Степаныч, Алена в курсе дела, – Алексей обнял меня за плечи, показывая этим, что полностью мне доверяет.
– Смотри, как знаешь, – Степаныч достал сигарету. – Тобой вчера интересовались. Кто знает, что ты приехал?
– Аленка, – Алексей посмотрел на меня, – ты никому не говорила?
– Я же никуда не выходила… Только к подруге, Алле. Ты думаешь, она выдала нас? – Я опешила.
– Ты в ней уверена?
– Мы знакомы с детства.
– Весомый аргумент, – усмехнулся Алексей. – Может, кто-нибудь еще?
– Не знаю, я же ни с кем не встречалась и не говорила, – продолжала оправдываться я.
– О чем разговаривали с Аллой? – продолжал допрос муж.
– Да так, ни о чем. Я сказала, что мы приехали в гости к родителям и что собираемся покататься на катере. Она еще с нами просилась, но я сказала, что сегодня никак.
– Ладно, разберемся, – и Алексей понес к катеру баллоны.
Всю дорогу до самолета разговор у нас не клеился. Алексей был занят своими мыслями, а я только изредка решалась нарушить молчание.
– Леш, там внизу полная сумка еды. Зачем столько? – Я поднялась к Алексею.
– Возможно, нам придется целый день провести здесь. Алена, – Алексей посмотрел в мою сторону, – я не знаю, что там, но мне не нравится, что этим интересуются другие люди.
– Может, все не так серьезно, – я успокаивала скорее себя, чем его.
– Очень хотелось бы в это верить, – и мы снова погрузились в молчание.
Мы остановились прямо над самолетом. На экране эхолота была хорошо видна глыба, напоминавшая большой продолговатый камень.
– Нужно бросить поплавок, – Алексей уже разматывал веревку с грузом и какой-то пластмассовой емкостью красного цвета на конце. – Вот это будет хорошо видно под водой.
– А зачем нам поплавок?
– Мы станем метрах в ста отсюда. Не хочется, чтобы нас зацепило взрывом.
– Ты все предусмотрел, – я подошла к Алексею и обняла его за плечи. – Такой серьезный. Мне даже страшно, я тебя таким еще не видела, – заключила я уже шепотом.
– Это не игрушки, – Алексей посмотрел на меня. – Кто знает, в какую авантюру я тебя втягиваю?
– Ты же обещал, что скучно не будет.
– Да. Хочу сдержать свое слово. Но нам не нужны неприятности, – и Алексей с улыбкой потрепал мои волосы. – Ты – самое дорогое, что у меня есть.
Мы отошли на катере метров сто и стали готовиться к погружению.
– Может, я один? Последний раз спрашиваю, – Алексей помогал мне застегнуть ремни баллона, – это небезопасно. Останься, и мне будет спокойней.
– Я не отпущу тебя одного, – как можно тверже сказала я. И добавила: – Я не прощу себе, если с тобой что-то случится.
– Ты прям как жена декабриста. У меня даже мурашки по коже пошли. – Алексей шутил, чтобы скрыть волнение. – Ладно, вперед. Слушай меня внимательно. Сейчас май. Вода на глубине холодная. Придется потерпеть одну-две минуты, пока тело привыкнет. Главное – не останавливайся, постоянно двигайся в воде. Понятно?
– Да-да, конечно.
– Теперь смотри дальше. Вот к этому шнуру я прикреплю детонатор. К нему прикасаться нельзя. Тебя я привяжу к себе на всякий случай, – и Алексей показал веревку с двумя карабинами на концах. – Понятно?
– Да.
– Никаких резких движений. Это – главное. Все запомнила?
– Запомнила. Не волнуйся. Будешь жестами внизу пояснять, если что-то не так.
– Да. И писать пальцем в воде. Читать-то, надеюсь, умеешь? – Алексей засмеялся, снимая напряжение, которое витало в воздухе. И он, и я понимали, что мы идем на риск.
– Думаю, все будет хорошо.
– Тогда ныряем.
Алексей взял сумку с гранатами и прыгнул в воду. Я последовала за ним.
– Я люблю тебя, дорогая, – неожиданно сказал Алексей, пристегивая карабин к моему ремню.
– И я тебя.
Мы поцеловались и поплыли. День был солнечный, море спокойное. Видимость поражала – метров двадцать точно. Летом я никогда такой чистой воды не видела.
Мы подплыли к поплавку, и Алексей показал указательным пальцем вниз. Я поняла – пора погружаться вглубь. На глубине около четырех метров вода была обжигающе холодной, но, как и сказал Алексей, я привыкла к ней примерно через минуту. Алексей включил фонарь и пролез в кабину. А мне показал рукой, чтобы я находилась снаружи. Даже здесь мне было хорошо видно, как в свете фонаря Алексей крепил взрывчатку к двери. Вся процедура заняла минут десять. Незаметно для самой себя я заплыла в самолет и уже почти вплотную наблюдала за действиями Алексея. Он закончил крепить взрывчатку и привязывал веревку к детонатору. Увидев меня, Алексей погрозил мне кулаком и показал, чтобы я убиралась прочь. Выплывая, я не заметила, что веревка, соединяющая нас с Алексеем, зацепилась за какую-то железку. Алексей отдал мне веревку детонатора, а сам вернулся отцепиться. Уже возвращаясь, он случайно задел крючком ремня за веревку детонара. Я стала отчаянно жестикулировать, но было поздно. Алексей посмотрел на меня, когда уже дернул за веревку. Мы смотрели друг другу в глаза. Сейчас должен был прогреметь взрыв. Возможно, это последнее, что я вижу в своей жизни. Алексей пришел в себя мгновенно. Он рывком увлек меня на глубину. Мы успели проплыть около семи-восьми метров, как вдруг в ушах грохнуло. Вода не позволила фрагментам самолета разлететься далеко, да и мы продолжали плыть так быстро, как могли. Нам крупно повезло, что нас не задело, и мы отделались легким испугом. Взрыв поднял ил со дна, и вода стала очень мутной: мы не видели, что там. Алексей показал в сторону катера, я кивнула, и мы отправились к нашей стоянке. Только когда поднялись на палубу, я поняла, что мертвецки устала; меня била дрожь, но не от того, что я замерзла, просто все время была в диком напряжении. Я буквально упала на пол, едва сбросив баллон.
