Звездные войны. Записки Темнейшего - JuliaFF
— О! Мастер Энакин! Рад вашему возвращению!
— Привет, С-3РО! Я его сам собрал, правда! А мы возьмем его с собой?
Слушать этот детский треп оказалось приятно. Ловлю себя на том, что непроизвольно улыбаюсь. Но тревожный взгляд Шми Скайуокер возвращает в реальность.
— Вы действительно решили нас забрать отсюда?
— Да. Извините. Все получилось так внезапно, без предупреждения.
— Вы передо мной извиняетесь? — в глазах плещется недоверие.
— Нет. Просто, жест вежливости, — говорю правду, ибо печенью чую, с этой женщиной по-другому не выйдет. — Вы нужны Энакину, а значит и мне.
— Он так вам нужен?
— Он особенный. Вы даже не представляете, насколько. Но он еще совсем маленький мальчик, которому нужна мама, к которой он готов лететь через полгалактики.
— Вы странный человек, господин Палпатин. Мне кажется, вы говорите правду, но при этом что-то важное не договариваете…
— Чего же тут странного? Все люди иногда говорят правду и почти всегда чего-то не договаривают.
Доверительная улыбка и капелька Силы для убедительности должного эффекта не приносят. Не потому что не действуют. Потому что нам помешают. Во входную дверь не стучат, но не надо быть форсюзером, чтобы понять: на улице происходит нечто особенное. Энакин в сопровождении нелепого дроида без корпуса бежит к двери, но, открыв ее, пятится. Нет, не испуганно. Обалдело. Поэтому шагаю вперед, но меч не активирую.
И правильно. Зрелище достойно не меча ситха, а кисти мастера. Шедевр под названием «К нам едет ревизор или не ждали». По центру композиции расположена туша истинного правителя Татуина — Джаббы-хатта. Из-под его хвоста выглядывает увешанный местными орденами в три ряда местный же губернатор. Наверное. В толпе Джаббиных прихвостней я его могу с кем-нибудь и перепутать. А над всем этим великолепием порхает некий облезлый тойдорианец — обладатель не по размеру громкого визга.
— Вот, граждане дорогие! Поглядите! Средь бела дня жулики имущества лишают!
Тут вообще никто новости по головизору не смотрит? Узнали, наконец. Причем первым оказался не губернатор, а хатт. Который решил возникший имущественный спор без лишнего бюрократизма: махнул могучим хвостом так, что сбил надоедливого просителя башкой об землю.
— В виду отсутствия у покойного Уотто наследников, его имущество переходит в собственность государства, — деловито забубнил предполагаемый губернатор, живенько оформляющий передачу оной собственности под управление Республики.
— И эта… Джедая забери, — вздыхает на прощание хатт.
Я с легким удивлением оборачиваюсь к любопытно выглядывающему из-за двери Кеноби. Когда это он успел стать здесь знаменитостью?
— Это не я. Это, наверное, мастер. Они решили, что и рыцарь Джинн здесь.
Оби-Ван Кеноби очень старается скрыть довольную улыбку. Но не радоваться не вполне заслуженной славе получается плохо.
Возвращаюсь в дом и начинаю разбирать переданные мне бумаги на право собственности. Освобождение Шми Скайуокер следует оформить немедленно. Чтоб никакой двусмысленности в отношениях. Энакин крутится рядом, но спрашивает как обычно о неожиданном.
— А почему дядя Мол с вами не прилетел?
Хатт побери! И правда, где это Дарта Мола носит? Допустим, он наше с Кеноби тихое появление проморгал. Но на выход Джаббы со свитой он должен был отреагировать! Во что он вляпался? Вернется, рога пообломаю!
Мою тревогу Оби-Ван улавливает и тут же взвивается не по-джедайски.
— Это ситх! Он специально подбросил нам адрес Скайуокеров, чтоб мы сразу сюда поехали, а сам напал на Мола! Ситхи никогда ничего не прощают и никого не отпускают!
С последним не поспоришь. Я и не пытаюсь. Просто наблюдаю за нарезающим вокруг меня круги взволнованным джедаем.
— Ваш мастер не предостерегал вас от поспешных выводов, юный падаван? — пытаюсь превратить происходящее в шутку, хотя бы потому, что волнение Кеноби вмиг передалось Энакину, и, если они на пару решат отправиться в спасательную экспедицию, без применения Силы мне их не остановить.
— А что, что еще могло с ним стрястись?! — не унимается джедай.
Других версий у меня нет. О том, что у ситха есть железное алиби, я говорить не готов. Давненько я не чувствовал такой растерянности. Впрочем, Великая уважает сильных и не оставляет их своим вниманием.
— О! Оби-Ванище! Очень кстати! Сейчас меч подзаряжу, и пойдем извращенцев резать!
Рожа возникшего в дверях Дарта Мола сияет как красный медный таз.
— Ты где был?
— Как где? Местные малины зачищал. Вдруг они нашего мальца прямо в порту взяли?
— Подробности?
В моем голосе лед, аж у самого кровь в жилах стынет. Но ситхова ученичка особо не пронимает. Пафос чуть сбавляет, но не более.
— Я же и рассказываю: прилетел, зашел в забегаловку возле порта перекусить и сплетни послушать. А там два хмыря обсуждают, как толкнули какому-то барыге раба-малолетку. Вот я и забеспокоился, не про нашего ли мальчика речь? Взял за горло хмырей. Потом барыгу. От него на оптовый невольничий рынок вышел. А там, духи Великого Коррибана, народу столько, что сразу и не поймешь кто где. В общем, пока понял, что нашего там нет, мечом помахать пришлось знатно.
— Тебя, между прочим, там за джедая приняли, — с удовольствием ломаю ученику хорошее настроение.
Но тот относится к этой возмутительной новости с по истине философским спокойствием.
— А ну и ситх с ним. Зато душу отвел. Вы знаете, я не ханжа, но там мерзость такая…
Что именно ранило тонкую ситхскую душу Дарта Мола при ребенке уточнять не стоит. Едва ли ни с открытым ртом слушающий его рассказ Кеноби тоже спрашивает о другом.
— Ты кого еще резать собрался?
— Ты, чё, тупой? Думаешь, я адреса тех, кто сегодня на ночь себе мальчиков-девочек заказал, не срисовал? Вот к ним и наведаемся.
— Но это же незаконно?
— Зато справедливо. И только не говори мне о педофильских традициях в культурах отдельных рас, которые я должен уважать.
— Мы должны сдерживать наши чувства, не давать волю гневу.
— ОК. Бей гадов со спокойной душой, кто ж не дает.
Хатт, ученик научился аргументировать свои решения не только мечом, но и словами? Во всяком случае юному джедаю возразить оказывается нечего. Но и согласиться на соблазнительное, но слишком неджедайское предложение Кеноби боязно. Вопросительный взгляд в мою сторону. Он почему-то уверен, что я остановлю запланированное беззаконие. Угу, не дождешься!
— Иногда дух закона важнее его буквы.
Нашедший моральное оправдание своего решения Кеноби с энтузиазмом принимается готовиться к налету. Энакин
