Место явки - стальная комната - Орлов Даль Константинович

Г р а ф и н я. А Наташенька — и играет, и поет. Да старший — Николай. Он в полку чсейчас, а здесь был бы — уж непременно они бы вам дуэтом «Ключ» исполнили…

А н д р е й (Наташе). А может быть вы сами, одна?

Н а т а ш а (без жеманства). С удовольствием!

Наташа села за инструмент, перебирает клавиши. Соня оказалась рядом с Андреем.

С о н я (Андрею). Вы ведь дружны с Борисом, кузеном Наташи?

А н д р е й. Да, я его знаю.

С о н я. Он, верно, вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?

А н д р е й (весь подобрался). А была детская любовь?

С о н я. Да. Между двоюродным братом и сестрой это нередко…

А н д р е й. О, без сомнения… (Вдруг улыбнулся.) У моего друга Пьера Безухова в Москве есть две кузины, обеим по пятьдесят лет. А вдруг, а? (Рассмеялся.)

Наташа перестала играть. Сидит, склонив голову.

С о н я (Андрею). А что вы думаете о Натали? Может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины, один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?

А н д р е й. Я слишком мало знаю вашу сестру, чтобы решить такой тонкий вопрос… И потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее…

Н а т а ш а (удивленно и чуть сердито). Но вы не слушаете! Я слышу все время Соня — бу — бу — бу!..

С о н я. Молчу…

А н д р е й. Извините, Наташа, я — слушаю!..

Снова зазвучала музыка, а Наташа — запела.

Да-да… В душе моей просиходит что-то новое и счастливое… Мне решительно не о чем плакать, но я готов плакать… О чем? О прежней любви? О моей маленькой мертвой княгине? О своих разочарованиях?.. О своих надеждах на будущее?.. Какая страшная противоположность между чем-то бесконечно великим и неопределимым, существующем теперь во мне, и чем-то узким и телесным, что я есть и даже есть она… Эта, эта страшная противоположность и томит и радует…

Кончилось пение. Наташа подошла к Андрею.

Н а т а ш а. Как вам мой голос? (Смутилась.) А н д р е й. Он также хорош, как и все, что вы делаете… Я буду завтра, непременно… (Целует Наташе руку, уходит.)

П ь е р что-то пишет за столом, иногда заглядывает в тяжелые фолианты. Вздыхает, ходит по комнате, временами прикладывается на диванчик. В этом положении и застает его пришедший А н д р е й.

П ь е р (рассеянно и недовольно). А, это вы… А я вот работаю… С ипохондрией борюсь!.. (Встал.) С тех пор как я был пожалован в камергеры, я все чаще думаю о тщете всего человеческого. Мне тяжело и стыдно появляться в большом обществе.

А н д р е й. Послушай, Пьер!..

П ь е р (не дает сказать). Это неожиданное и непросимое мною пожалование в камергеры странным образом последовало вскоре за тем, как принц сблизился с моею женою… Как же все ничтожно в сравнении с вечностью! Вот лежу и думаю: к чему?! Но прости: несчастный всегда эгоистичен, способен говорить только о себе. На твоем лице я читаю все противоположное…

А н д р е й (с трудом дождался возможности вставить слово). Также как и счастливые — тоже только о себе! Я — о себе, Пьер. Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому-нибудь, и ты единственный человек, перед которым я решаюсь высказаться… Я стал ездить в один дом, каждый день. Душа моя, никогда не испытывал ничего подробного. Я влюблен, мой друг.

П ь е р (повалился на диван, тяжело вздохнул). В Наташу Ростову, да?

А н д р е й. Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире, я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее… Но может ли она любить меня?.. Я стар для нее… Что ты не говоришь?

П ь е р. Я?.. Я?… Что я говорил вам… (Встал, ходит по комнате.) Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка. Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека…

А н д р е й. Но она?

П ь е р. Она любит вас.

А н д р е й (улыбаясь и глядя в глаза Пьеру). Не говори вздору…

П ь е р (сердито). Любит, я знаю! А главное, ты стал совсем другим, новым человеком — без тоски.

А н д р е й. Это будет настоящее, долгое счастье. Не правда — счастье, чтобы быть настоящим, должно быть долгим. Она даст мне его, я чувствую, а я ей его дам.

П ь е р. А твой отец?

А н д р е й. Неужели ради его каприза я пожертвую таким счастьем?! Я уговорю, заставлю согласиться, заставлю полюбить ее…

П ь е р. А если?..

А н д р е й. Ну, а если, тогда обойдусь без согласия! Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить. Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины, одна— она, и там все счастье, надежда, свет… Другая половина — все, где ее нет, там все уныние и темнота…

П ь е р. Темнота и мрак…

А н д р е й. Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.

П ь е р. Да, да… (Грустно.) Чем светлее мне представляется твоя судьба, тем мрачнее представляется своя собственная…

В знакомой зале — Н а т а ш а и С о н я.

С о н я. Он ездит неспроста. Он из-за тебя ездит.

Н а т а ш а. Я еще тогда, когда первый раз, в Отрадном, увидела его — я в него влюбилась.

С о н я. Это тебе так кажется сейчас.

Н а т а ш а. Нет, не спорь, не кажется… Право, это судьба! Надо же было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург… И надо нам было встретиться на этом бале… Ясно, что это судьба. Еще тогда, как только увидела, я почувствовала что-то особенное…

Соня заплакала.

Что ты, Сонечка, дружочек мой?..

С о н я (плачет). Николенька не едет, и в последнем письме так мало обо мне — всего несколько слов…

Н а т а ш а (успокаивает). Перестань, не надо…

С о н я. Тебе хорошо… Я не завидую… Я тебя люблю… Он такой достойный. Для вас нет препятствий… А Николай мне кузен…И потом, ежели маменька… она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а, право… вот ей-богу (перекрестилась.) я так люблю и ее, и всех вас… Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…

Вошла г р а ф и н я.

Г р а ф и н я. Сонечка, почему слезы?!

С о н я. Маменька, это так… Право… Я пойду!

Г р а ф и н я. Объясни, что происходит?

С о н я. Нет, нет, я пойду… (Уходит.) Г р а ф и н я. Тяжело с нею получается… А она добрая, хорошая девушка…

Н а т а ш а. Я так ей желаю счастья, мама!

Г р а ф и н я. Будет… Перемелится — мука будет… Князь Андрей обещал быть?

Н а т а ш а. Ты знаешь, мама, он поражает меня своей робостью, до застенчивости… такой! — и застенчивый… Я чувствовала сегодня, что он что-то хотел сказать, но что — так и не решился…

Г р а ф и н я. А что?..

Н а т а ш а. Мама! Ради Бога, ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить!

Они сели на диван, прижались друг к другу.

Он опять хвалил меня… Спрашивал, где будем жить это лето… Ну и про Бориса спрашивал… Почему он знает про Бориса?

Г р а ф и н я. Не надо ему знать про Бориса…

Н а т а ш а. Нет, мама, ты не понимаешь — я и про Бориса ему рассказала, и как Денисов предложение делал. Он поймет, он все понимает, мама…

Г р а ф и н я. Что ж он еще говорил?

Н а т а ш а. Он мне стихи написал в альбом… Такого… такого со мной никогда не бывало! Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да?