Роман в письмах. В 2 томах. Том 1. 1939-1942 - Иван Сергеевич Шмелев
Сроки близки. Оля! Я хочу сказать тебе, что тебе Господи, вразуми же: — _д_а_н_о_ вести меня, а ты боишься принять такое. _Н_е_к_о_м_у_ это делать больше, пойми же, что — _н_е_к_о_м_у! Я как пробочка в потоке, я знаю меня бросает, меня прибьет куда-то… Я на распутье сейчас, я хочу в Россию ехать, искать чего-то, руки какой-то… я уже не могу без сердца женщины, я знаю. Я не могу. Я топчусь. После Оли, _т_о_й, я мало сделал, только «Куликово поле» — оно _б_о_л_ь_ш_о_е, знаю… это было мне _д_а_н_о, _е_е_ могилкой, там я узнал о _н_е_м. Ты его не знаешь, _ч_т_о_ там главное. Оля моя, единственная моя… не отходи… не бросай меня. Слушай. Писатели, _н_а_ш_и, православные… — это отсеянное изо всего народа. Говорю — о подлинных. Их совсем немного у нас было, ты их знаешь… _н_е_ нынешних. Я — знаю — я отсеян _и_з_ писателей, только я один — для _н_а_ш_е_г_о, для родного нашего. Мне не стыдно говорить тебе, ты — я, для меня. Одно со мной, так я чувствую. Только я, _в_е_с_ь, жил, страдал Россией. Говорил о Ней. Ты знаешь все мое. Не все, все — узнаешь после. Ты не знаешь прежнего, не знаешь половины здешней — посылаю, чтобы знала. Таков удел мой. _В_с_е, что у меня с тобой творилось, только начало было, под покровом Божиим, по Его воле, — разве тебе не ясно? И для тебя так нужно. Ты ведь — вглядись в себя, — мне кажется… ты отвернулась от _с_в_о_е_г_о… ушла, в чужое… от обиды, от оскорбления? от горя? от непереносного… ушла. Выбрала себе чужого, в порыве, в растерянности, в подавленности… Так мне кажется. Ты мне ни-чего не говорила. Не открыла сердца. Смущалась? от гордости? Ты была отравлена каким-то ядом, озлобилась, душу свою опустошила, опустошала, _с_а_м_а… — не нашла сил уняться. Ты получила удар в сердце? Не знаю, мне кажется. Никто мне ничего не говорил. И ты _н_а_ш_л_а_ меня, водителя, слабого волей, но горящего любовью к своему. Мы нашли взаимно. Я открыл в тебе чудесный родник, великое богатство, — для того, от чего ты отвернулась. Тебе открылся путь. Сердце твое получило возмещение, вся обида твоя покрыта — и как покрыта! Ты так любима, так _в_з_я_т_а, так понята… так засветилась, вся! Оля, не отклоняй руки, которая тебя направила, — святой Руки! Оля моя, _т_а, по воле Божией, получила право тебя утешить, укрепить меня… _с_в_е_л_а_ нас вместе. Разве ты не видишь? Вдумайся, вспомни, милая, необычайная… Не повтори ошибки, будет поздно. Оля, не свяжи себя чужим ребенком! Преодолей все, будь верна пути, тебе показанному так поразительно _о_т_к_р_ы_т_о! Что будет если не преодолеешь? Без тебя я не могу писать, не буду, откажусь, так — замотаюсь. Попаду в Россию, м. б. найду «водителя»… — не могу я теперь без женщины, — не тело тут, не утоление страстей, а мне надо ласки, теплоты, души я истосковался… я затерялся в одиночестве. Все будет тускло, без _с_в_е_т_а. Я не выполню в полную меру моих сил. Я много сделал, но далеко не все. Мое наследство будет без ухода, без оправы, без _д_у_ш_и. Ты предназначена, — раскрыться, продолжать _м_о_е, — у тебя Дар, огромный, Оля! Клянусь тебе, в этом я не могу обманываться, — я вижу… ты — гениальная! да, это не влюбленность, не любовь мне говорит: это моя чуткость говорит, я слышу _э_т_у_ _м_у_з_ы_к_у… — твоего сердца, безмерного, глубокого, все-охватывающего сердца, израненного, и потому _т_а_к_о_г_о_ все-чуткого! Это твое сердце — самое-то _н_а_ш_е, от поколений твоих родов ты — _в_с_я — особенная, как и я. Мы — _ч_и_с_т_ы_е, и мы _д_а_н_ы, для _Ж_и_з_н_и, чтобы творить ее, _н_о_в_у_ю_ на пепелище, на гноище, — в такие страшные дни наши, — _о_с_в_я_т_и_т_ь_ должны Родное, _с_м_е_н_у_ должны править, во имя Божие, во имя нашего родного. Спроси папочку, сердцем воззови, — он скажет тебе. Оля, у меня нет больше слов. И времени нет, и сил. Я третью ночь не сплю, терзаюсь, жду чего-то… и верю, что подадим друг другу руки, вместе пойдем, как дружки, как ровни, как дети нашей дорогой, как Божьи дети. Оля, я безвольный, знаю я тобою силен… я Олей, _т_о_й, был силен. Без нее — пропал бы. Ничего бы я не сделал. Она была _д_а_н_а. Теперь — ты мне даешься, и — боишься. Чего боишься? Света, такого яркого, такого… чистого, такого _т_и_х_о_г_о, — в искусстве, чистом, в чистой жизни! Ты со мной в венце пойдешь, благословленная! Оля, маму спроси, — она поддержит тебя. Неужели ты думаешь, что меня любовь плотская ослепила так, тобой? Я так благоговейно с тобой сближался, так нежно-свято прильнул к тебе, очаровался сердцем твоим, умом, талантом, _ч_е_м-т_о, чему названия не знаю — _в_ы_с_ш_и_м_ _в_ _р_у_с_с_к_о_й_ девушке… ты для меня — чистая девушка, непорочная голубка, загнанная бурей от родимой стаи… Оля, я простираю к тебе руки, зову тебя… — пойдем же вместе, не бойся, не смущайся, путь наш чистый, верный, не нами для нас начертанный. _Т_а_к — _д_а_н_о. Недаром начаты мои — и не окончены — «П_у_т_и_ _Н_е_б_е_с_н_ы_е». Ты их направишь, ты их мне освятишь, ты их собой замкнешь. Вглядись во все! в мой крик, в твое Рождение! — _т_а_к_ _н_а_й_т_и_ друг друга, в такое время! в таком разгроме, в таких страданиях, — в твоих, в моих… — ведь это только святое _Ч_у_д_о_ могло помочь! Оля, крещу тебя, молю, зову, обнимаю твои колени,
