Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк - Чайковский Петр Ильич
П. Чайковский.
Я очень рад, что Вussу получил prix de Rome.
214. Чайковский - Мекк
1884 г. июля 14 — 17. Гранкино.
Гранкино,
14 июля 1884 г.
Милый, дорогой друг мой!
Весьма обрадован был получением письма Вашего. Еще раз поздравляю Вас с двумя счастливыми семейными событиями.
Я задался целью совершенно окончить до отъезда моего в Москву сюиту, дабы ехать и отдыхать дорогой и там с приятным сознанием удачно оконченного труда. Не знаю, насколько я увлечен теперь родительским чувством к этому новому детищу своему и насколько это чувство прочно, но мне кажется, что новая сюита далеко превзошла своих предшественниц и что, вообще, это вещь очень недурная. Мне кажется также, что она должна Вам понравиться. К сожалению, Вы узнаете ее только по фортепианному переложению, а в этом виде все мои сочинения много теряют.
Концерт для фортепиано, о котором я Вам писал, я хочу писать осенью или даже зимой. Конечно, такого идеального исполнителя, как Н. Г. Руб[инштейн], я уже не дождусь, но есть один пианист, о котором я именно мечтал, когда у меня зародилась мысль концерта. Пианист этот некто д'Альбер, молодой человек, который приезжал прошлой зимой в Москву и которого я там много слышал и в концертах и в частном доме. По-моему, это гениальный пианист и настоящий наследник Рубинштейнов. Танеев (которого я ставлю вообще очень высоко как музыканта-теоретика, композитора и преподавателя), конечно, тоже может быть для меня подходящим исполнителем, хотя в нем нет той виртуозной жилки, которая и составляет сущность магического действия на публику выходящих из ряду исполнителей. Что касается 3илоти, то, между нами будь сказано, мне кажется (может быть, я и ошибаюсь), что это немножко вздутая местным, локальным патриотизмом знаменитость. Его игра не лишена внешнего блеска и силы в материальном смысле слова, но он не только не произвел на меня никакого серьезного впечатления, но, скорее, даже не понравился мне бесцветностью и ребячеством воспроизведения всего, им исполненного. Может быть, это потому, что он еще очень молод; во всяком случае, не об нем буду я мечтать, когда начну писать концерт свой.
17 июля.
Вы спрашиваете, милый друг, отчего брат Модест пишет не романы, а комедии. Его больше привлекает сцена, чем толстые журналы. На этот же раз его подвигнула на приведение в исполнение плана его пьесы актриса Стрепетов а, которая очень его любит. Он сообщил ей идею своей драмы, она очень увлеклась ею и упросила и даже взяла с него слово приготовить к сезону эту пьесу, в которой для нее великолепная роль. Впрочем, драматическая форма отнюдь не мешает сочинению Модеста попасть на страницы журнала, и я надеюсь, что Вы ее прочтете.
Я уезжаю отсюда послезавтра, в пятницу, так что, когда Вы получите это письмо, я уже буду поблизости Вас. Адрес мой такой: Моcк.-Курская жел. дор., ст. Климовка, оттуда в Скабеевку, имение г.г. Ершовых, П. И. Ч.
Если вы будете посылать мне бюджетную сумму, дорогой друг, то всего для меня удобнее было бы получить ее в Москве, куда я поеду вскоре после приезда в Скабеевку, и адресовать попрошу Вас в магазин Юргенсона, ибо, в противном случае, мне нельзя будет получить заказного письма, так как в Климовке почтовой конторы нет. Впрочем, если это неудобно, то я буду ждать удобного случая. Главное, чтобы для Вас никакого беспокойства по этому предмету не было. Я начинаю подумывать о поездке на воды в Виши. Хотя на здоровье вообще пожаловаться не могу, но катар желудка, коим я давно уже страдаю, несмотря на самую строгую гигиену, дает себя по временам чувствовать. Однажды лечение в Виши (в 1876 г.) очень помогло мне. Сюита моя почти вполне кончена.
Будьте здоровы, покойны, счастливы, дорогой, милый друг! Ваш до гроба
П. Чайковский.
215. Мекк - Чайковскому
Плещеево,
23 июля 1884 г.
Милый, несравненный друг мой! Спешу написать Вам только несколько слов, потому что Владислав Альбертович сейчас едет в Москву, а я только что восстала от сна, потому что шесть часов утра.
Посылаю здесь чек на бюджетную сумму и прошу Вас, дорогой мой, не отказать уведомить меня о получении его. Как Вам понравилась Скабеевка, как Вы устроились? Узнала ли Вас Ваша племянница? Я очень рада, что Вы кончили сюиту и отдохнете вполне. Я совершенно уверена, дорогой мой, что Ваша сюита мне понравится, Потому что мне ничьи сочинения так не нравятся, как Ваши. Что же касается неудовлетворительности впечатления при фортепианном переложении, то на это у меня иной взгляд, чем вообще у всех, но об нем я скажу Вам, когда буду иметь больше времени для писанья письма.
Саша еще гостит у меня. Ей, бедной, всё заботы с детьми. Теперь у двух мальчиков, Юрия и Леонтия, коклюш, а Вы знаете, вероятно, друг мой, что это очень тяжелая болезнь, и к тому же постоянный страх, чтобы другие не заразились. Она, бедная, ночи не спит из-за больных детей. Маленькая Кася — премиленькое созданьице, уже выражает намерение улыбаться. Сашок уехал в Каменку к именинам Анны, вернется около 3 августа. Саша уедет от меня 31 июля, и мы все, кроме Макса и его преподавателя Хрулева, поедем провожать ее до ее Гурьева, где и пробудем дня четыре. Муж ее в Франценсбаде лечится. Вам непременно надо исполнить Ваше намерение, дорогой мой, поехать в Виши попить воды. Я их также уважаю и пила четыре лета сряду, но здесь в России; мне они также помогали. Сегодня светит солнце и на душе веселее.
Будьте здоровы, дорогой мой, от души желаю Вам хорошо отдохнуть и запастись силами и здоровьем для всей зимы. Я очень рада, что Вы имеете хоть маленький уголочек в Москве. Всею душою горячо Вас любящая
Н. ф.-Мекк.
216. Чайковский - Мекк
Скабеево,
23 июля 1884 г.
Дорогой, милый друг!
В последнем письме Вы спрашивали, каково мое мнение о “Saphо” Daudet. Я эту книгу прочел только теперь в дороге и могу тотчас же высказать мнение о ней. Я давно уже охладел к Доде, а теперь, несмотря на его несомненный и сильный талант, он окончательно упал в моем мнении. Если бы Daudet не поставил во главе книги посвящения сыновьям, давая тем чувствовать, что она должна чему-то научить и от чего-то предостеречь их, то, прочтя “Saphо”, я бы просто сказал, что Daudet очень бойко и картинно, а вдобавок и с большим сочувствием к герою и героине романа, описал их чувственность и развращенность. Но теперь, помня, кому посвящена книга, я возмущаюсь фарисейством, притворной добродетельностью автора. В сущности, угождая развращенному вкусу своей публики, он цинически откровенно рассказывает, как в Париже занимаются развратом, а притворяется, что пишет урок для своих сыновей, и хочет, чтобы думали, что им руководили нравственные цели и высокие побуждения оттолкнуть молодых людей от разврата. Побуждение было одно: написать книгу, заманчивую для развращенной французской публики и нажить как можно больше денег. И надо признаться, цель достигнута. Книга будет иметь громадный успех, подобно “Pot-bouille” Zola, романам Gui de Maupassant и произведениям всех вообще адептов новой французской школы. Если хорошенько вникнуть в изображенный автором круг людей и быт их, то окажется, что под прикрытием внешней правдивости и реализма сущность романа — ложь. Sapho — существо невозможное; по крайней мере, я такого дикого смешения честности с низостью, благородства чувств с подлостью не встречал. Но всё же автор, видимо, сочувствовал героине своей, и хотя, судя по посвящению, она должна, в конце концов, оттолкнуть и привести в ужас сыновей г. Доде, но, в действительности, она будет для них привлекательна. Зато ни для сыновей Daudet и ни для кого в мире не могут быть симпатичны добродетельные персонажи романа: скучная и дикая Divonne, невозможные сестры героя, их мать и др. От всех этих персонажей веет деланностью, искусственностью. Sapho — преувеличенное изображение парижской кокотки, но всё-таки кое-что в ней списано с действительности. В тех же лицах нет ничего живого. Бесцветнее всего вышла Irene. Каждый молодой человек, читая роман Доде, поймет, что, в конце концов, Sapho победила в сердце Jean его невесту. Ничем Daudet не выдал своего фарисейства с такой очевидностью, как тем, что Irene, которой мы должны сочувствовать столь же сильно, как ненавидеть Sapho, написана, между тем, так, что невольно мы склоняемся на сторону развратной Sapho.
