Португальские письма - Габриэль-Жозеф Гийераг
Письмо третье
До каких пор будут длиться ваши подозрения? Неужто эти оскорбительные для меня чувства не исчезнут никогда и в ваших глазах я по-прежнему останусь виновным, хотя я всего лишь несчастен? Увы, в каком жалком состоянии я нахожусь! Жестокая и роковая разлука, какое смятение вносишь ты в душу и сколь пагубны твои последствия! Неужто только потому, что я отсутствую, неизбежно следует, что я низок, что я неблагодарен, что я неверен, вероломен и клятвопреступник? О, Мариана, я в отчаянии и оттого, что вы столь несправедливо обвиняете меня, и оттого, что вы испытываете столь жестокие горести из-за любви ко мне. С тех пор как я уехал, у меня не было ни одной минуты, я словно заживо погребен под гнетом печали и огорчений. Вся моя жизнь здесь — сплошная пытка. Я надеялся почерпнуть из ваших писем какое-то утешение в моих непрерывных горестях, а письма эти только усиливают их и делают совершенно неизлечимыми. Все ваши буквы, все слова, все строки отравлены этой горечью. Ежели я узнаю из них, что вы живы, и тут же узнаю, что вы живете лишь для страданий и готовы умереть в любую минуту от непонятных, невообразимых мучений; ежели я убеждаюсь, что вы помните обо мне, то помните лишь для того, дабы обвинить меня и приписать мне все испытываемые вами невзгоды; ежели вы пишете, что любите меня, то либо для того, чтобы посетовать, что я не люблю вас, либо сказать, что вы умираете. Неужто вы не можете жить, не терзаясь? Что бы вы ни говорили о моих чувствах, вижу, что вы этого не можете: мне нетрудно судить об этом по собственному опыту. По меньшей мере думайте обо мне, не обвиняя меня, и любите, не предаваясь мыслям о смерти. Страдайте, Мариана: я не могу вам приказать, чтобы вы не страдали, ибо не намерен вам советовать не любить меня больше и знаю, что, когда любишь того, кто отсутствует, надобно либо страдать, либо умереть. Я не хочу вас избавить от необходимости, от которой сам отнюдь не намерен избавляться. О, жестокая неизбежность! она понуждает меня молить о том, чтобы страдала женщина, ради которой я охотно бы вытерпел любые вообразимые мучения, ради которой я подверг бы себя самым страшным опасностям, ради которой я готов бы был пожертвовать тысячу раз тысячью жизней, обладай я ими. И все же страдайте, пусть будет так! Но не воображайте, вопреки истине и вопреки очевидности, что вы страдаете из-за неверного. Вспомните только, как я вас любил и насколько сильно вы любили меня. Поймите, что я сделал и что мне надлежит сделать, и не сомневайтесь в том, что я люблю вас и что я человек долга. Воскресите в памяти все, что я когда-то говорил вам, дабы заверить, что обожаю вас. Подумайте о моих обещаниях, столь часто повторяемых мною, никогда не любить никого, кроме вас. Вспомните и о том, что вы мне говорили, и что это доверие было источником моего блаженства и побудило вас любить меня и подарить мне такое множество сладостных мгновений. Правда, что я расстался с этими радостями, покинув Португалию, но не расстался с моею страстью; не так-то легко от нее избавиться, она мне слишком дорога, чтобы не сберечь ее до конца моих дней. Это ваша единственная соперница в моем сердце, которая не была бы ею, не будь она порождена вами. Не ревнуйте же меня к ней, эта страсть постоянно твердит мне о любви к вам. «Боготвори, — говорит она мне поминутно, — боготвори твою дорогую Мариану, береги меня лишь ради любви к ней; она породила меня, тебе надлежит меня сохранить: ежели я не могу более появляться в твоих глазах и на твоих устах, сделай так, чтобы я появлялась в твоем сердце и твоих письмах». По правде говоря, у меня есть повод посетовать на вас; и ежели верно то, что я глубоко проник к вам в сердце, еще вернее то, что я не сумел завладеть вашим разумом. Ваши подозрения для меня невыносимо оскорбительны. Я никогда бы не подумал, что вы способны на подобные чувства в отношении меня. Что я такого сделал? Что случилось после моего отъезда, что могло побудить вас отказать мне в том доверии, которое вы испытывали прежде ко мне? Что я сделал с той поры,