Босс для Ледышки
— Не надо, пожалуйста… Не надо так на меня смотреть.
Волков кашлянул, мотнул головой:
— Женя, я не хотел тебя этим обидеть или задеть…
— Вот и не н-нужно… не нужно, — я зачем-то лихорадочно пыталась отыскать тему для разговора. Может быть, потому что нутром чуяла, он бросил всё и приехал сюда не просто так. — Лучше… лучше расскажи, как остаток праздников провёл. Когда в город вернулся?
— Вчера.
— О-о-о. Так вы… м-м-м… вы решили…
— Лавина.
— Что?
— Лавина всё за нас решила.
И пока он рассказывал, я, как идиотка, внимательно его разглядывала, будто ожидала вот только сейчас обнаружить, что его зацепило, ранило. И поэтому он выглядел таким уставшим, таким измотанным…
Волков это заметил и усмехнулся:
— Со мной всё в порядке. Хотя порой мне кажется, что лучше бы уж мне и правда по башке прилетело, чем вот такое… Это, кстати, возвращает нас к вопросу о Кате. Выходит, ты такого невысокого мнения обо мне, что решила, будто я, как совершенно отбитый на голову, бросился с ней мириться, стоило ей переступить порог? Жень, я в шаге от того, чтобы оскорбиться.
И что на это можно было ответить?
— Имеешь полное право, — пробормотала я. — Я бы точно обиделась. И если ты… если ты решишь, что это уж слишком, то я понимаю. И жалеть меня не нужно. Как-нибудь проживу.
— Проживёт она… А я — нет.
Ох… ох, мамочки…
— Женя, — мягко позвал он. — Хватит от меня бегать. Хватит. Ты же видишь, это бесполезно.
Ответить я ничего не успела. Волков шагнул мне навстречу, и его тёплые сильные пальцы сомкнулись у меня на локте. Он притянул меня к себе, и я с готовностью прильнула к нему всем телом.
Господи, как же мне его не хватало…
Тихонько вздохнув, я потёрлась щекой о его свитер, и в груди у него зародился низкий, рокочущий звук — то ли смешок, то ли вздох удовлетворения.
— Это значит, я могу не переживать, что завтра ты опять куда-нибудь умчишься?
Я помотала головой и, невзирая на дикое смущение, подняла на него глаза:
— Не умчусь... Устала бегать. И больше не хочу никуда бежать.
Он склонился надо мной, наши лица почти соприкоснулись, и я прикрыла глаза в предвкушении.
— Осторожнее, — прошептал он мне в самые губы. — Я начинаю надеяться, что ты ко мне неравнодушна.
Я только и успела выдохнуть:
— Какие глупости…
Андрей тихо засмеялся, и его губы наконец отыскали меня. Прижались к моим губам сначала бережно, потом — настойчивее, побуждая ответить. И я не стала притворяться, я слишком долго ждала этот поцелуй. Я и не надеялась, что он когда-нибудь повторится.
Его язык прошёлся по моей нижней губе, и я тихонько застонала от наплыва ощущений, прижалась к нему, утопая в водовороте охвативших меня чувств.
Моё лицо оказалось в плену его больших тёплых ладоней, и всё, что было до него, всё, что было кроме него, перестало иметь всякое значение, просто исчезло…
________________________________________________________________
Дорогие друзья! Завтра я опубликую эпилог, из которого вы узнаете, что Волков был прав — у Мирновой действительно проблемы с руками. Правда, окажется, что у Волкова к этому никаких претензий нет. ;D
