Только не трогать
Вернувшись домой, принимаю душ и ужинаю, а в голове постоянно вертится вопрос - как же мне избавиться от страхов и фобий?
Когда-то всё это не казалось такой уж большой проблемой, но сегодня стало очевидно: надо что-то срочно делать. Раньше я была уверена: Богдан примет меня такой, какая я есть, а после все мои страхи уйдут сами собой. Но что, если он не примет? Что, если я со временем стану по-настоящему сумасшедшей?
От этих мыслей покрываюсь холодным потом.
В бегинаже Майер упоминал про когнитивно-поведенческую терапию. Очень неприятно вспоминать тот разговор (а особенно - его последствия), но не исключено, что доля истины в словах этого человека имелась.
Устроившись в постели, беру планшет и скачиваю несколько книг на эту тему. Начинаю читать одну из них.
Книга захватывает с первых строк: как много людей с похожими проблемами! Это даже успокаивает. Прочитав половину, выключаю свет и закрываю глаза: впервые за долгое время чувствую умиротворение.
Но, к сожалению, вскоре оно опять сменяется беспокойством, а потом и раздражением. Сейчас, в темноте, мне кажется, что мои кожа и волосы пахнут Майером. Даже несмотря на то, что я принимала душ.
Запах можно было бы назвать приятным, но для меня он совершенно невыносим, потому что напоминает о моих грехах.
И зря оставила рубашку Майера на диване в гостиной, надо было сразу бросить ее в стирку.
Резко поднимаюсь с кровати, отбрасываю волосы назад и подхожу к дивану. Вернувшись домой, я сняла рубашку, даже не взглянув на нее, а теперь замечаю, что полоска лунного света освещает часть бирки: «HELLMAN».
У меня вырывается громкий смешок - ну конечно! Какую еще рубашку может носить этот человек? Но потом я беру ее в руки, и «HELLMAN» превращается в «HELLMANN»*. Пожалуй, это уже не смешно.
Сейчас четыре утра, но мне кажется, что рубашку надо срочно постирать. То есть не то чтобы надо, но хорошо бы это сделать: спать будет спокойнее.
Машинку включать не решаюсь - боюсь разбудить соседей. Набираю в тазик воды и стираю вручную. Затем вешаю рубашку на плечики, выхожу на балкон, но в темноте спотыкаюсь и рубашка вместе с вешалкой летит на пол, зацепив старый цветочный горшок.
Почему-то меня охватывает такая злость, что я срываю бельевую веревку и топчу ее ногами, бормоча ругательства.
Очередной срыв доказывает: говорить о каком-то умиротворении было преждевременно.
И для того, чтобы стать по-настоящему спокойной (бесстрастной, бесстрашной) одних книг по психологии может оказаться недостаточно.
________________
*Речь о немецком бренде «PATRICK HELLMANN». София его не знает и сначала думает, что видит перед собой английское слово «Hellman», сочетающее в себе «hell» - ад и «man» - человек, мужчина. Потом она понимает, что это - немецкое слово, но дело в том, что «Hell» в переводе с немецкого - светлый, ясный, яркий. («Mann» - также мужчина, человек).
