Босс для Ледышки

Я влетела в свою спальню в полуневменяемом состоянии, только чудом не шлёпнувшись со ступеней по пути.

Сердце трепыхалось в горле, и мне пришлось несколько раз вдохнуть и выдохнуть, чтобы хоть немного прийти в себя.

Мамочки, мамочки, мамочки… что это было? Как до такого вообще докатилось?!

Я принялась наматывать круги по комнате, не переставая трясти рукой, — ладонь до сих по жгло. Происходившее напоминало какую-то пошлую трагикомедию. Ссора вспыхнула буквально на пустом месте.

Но на пустом ли?..

Ну вот как я могла втолковать ему, что всё это… всё это неправильно! Что он должен немедленно прекратить обо мне… заботиться! Так быть не должно, не должно — и точка! Потому что заставляет думать и воображать себе всякое. Но я бы скорее язык себе откусила, чем призналась ему в подобном.

И всё же Волков каким-то невероятным образом это чуял. Знал ведь, что говорил, когда упомянул о том, что я никого к себе не подпускаю. Да, не подпускаю. Потому что на то есть веские причины! Но обсуждать настолько личные вопросы с начальством никогда в жизни не пришло бы мне в голову. Да и где вообще это видано, чтобы люди заводили разговоры по душам, после того как едва не подрались?

Я уж точно не собиралась вываливать на своего начальника такую объяснительную. Это попросту унизительно — плакаться в надежде на чужую жалость.

Вот только знал бы Волков, как он прав… Эта его попытка огородить меня от неприятностей, к сожалению, работала как триггер. Напоминала о том, как всё начиналось с Сергеем.

Я сглотнула подкатывавшие к горлу слёзы и сбавила шаг, приложила горящую ладонь к бедру.

Нет, я ни в коем случае не собиралась проводить прямых параллелей, но Сергей тоже поначалу делал всё возможное, чтобы я ему доверилась. Хватался решать мои проблемы, всеми правдами и неправдами доказывая свою незаменимость и необходимость в моей жизни до тех пор, пока я не начала поневоле ощущать себя от него зависимой.

А потом я от этой «зависимости» добрых полгода отходила.

Не нужно мне это. Вот что угодно, но повторения чего-то даже отдалённо похожего мне точно не нужно.

Просто именно отсюда вся паника, отсюда — и всё остальное. Уж лучше привыкнуть со всем справляться в одиночку, чем потом снова собирать себя по осколочкам. Собрать-то, может, и соберёшь, но цельной больше никогда не будешь — как разбитая, но склеенная чашка. Каждый шов, каждый шрам — напоминание о том, как с тобой поступили. Напоминание о том, что нельзя быть излишне наивной и доверчивой.

Я, наконец, остановилась, вздохнула и присела на кровать, упёршись ладонями в колени.

Но вот пощёчину он заслужил.

Потому что просто даже подумать такое… Подумать, что я стала бы крутить романы со всеми подряд…

Я-то всего лишь пыталась до него донести, то ничего такого не произошло. От этих дурацкий ухаживаний никто не пострадал. Все мои ухажёры слишком трусили, чтобы предпринимать какие-то серьёзные шаги. К чему лишние скандалы разводить?

Я могла бы ещё долго сходить с ума от пережитого, но зазвонивший телефон прервал лихорадочный хоровод моих мыслей, заставив едва не подпрыгнуть на кровати.

Мама. Господи боже, фух…

Разговор с ней позволил мне сначала отвлечься, а потом и действительно чуточку остыть. Мы говорили долго — я никуда не спешила, и беседа сотворила вдвойне благое дело — немного успокоила меня и явно успокоила маму. Она больше не переживала и уже не подозревала меня в том, что я чего-то недоговариваю или что-нибудь приукрашиваю, чтобы её не пугать.

Попрощавшись с ней, я свернулась калачиком на постели и уснула — отпустившее нервное напряжение уступило место жуткой усталости, будто я с утра целый вагон разгрузила.

Очнулась уже после обеда, просидела на кровати, гадая, стоит ли спускаться вниз. Передумала. Кажется, морально я была ещё не готова снова встречаться с Волковым лицом к лицу.

В дорогу с собой я брала ноутбук, но попытки убить время за чтением новостей не слишком-то помогли. Все мои надежды на то, что погода каким-то чудом переменится, конечно же, не оправдались.

В итоге до самого вечера я, как последняя трусиха, чистила рабочую почту, рассортировывала файлы, набрасывала контент-план на январь и даже протирала пыль в спальне — словом, делала всё, до чего только додумалась, только бы не спускаться вниз.

Ну вот разве так поступают адекватные взрослые люди?..

В конце концов за пищей-то мне когда-нибудь отправиться придётся.

Но вредный голосок внутри меня проверещал, что я ни за что этого не сделаю, пока Волков не отправится спать. И я, сгорая от стыда, с ним согласилась.

Чего я боялась? Что меня сейчас так пугало?

Я боялась его? Или себя?

Я не успела ответить на этот вопрос. Позвонила Оля. И разговаривать с ней в кои-то веки было сложно, но она всё-таки вытащила из меня признание в том, что мы с Волковым повздорили.

— Слушай, — сказала она мне тоном строгой учительницы. — Лезть с расспросами не буду, но одно тебе скажу. Волков — человек справедливый. Это говорит тебе та, кто с завидной частотой от него нагоняи получает. Если он себе лишнее позволил, это не со зла. Вспылил. Бывает.