Босс для Золушки
На следующее утро мне страшно выходить из гостевой спальни. Но обязанности няни никто не отменял, и я спускаюсь в столовую вместе с зевающими детьми.
Царевичев уже там. Стоит и пьет кофе, прислонившись к домашней барной стойке, умопомрачительно властный и красивый. Впервые с тех пор, как я к нему переехала, он присоединяется к совместному завтраку. И давление его взгляда ощущается почти физически.
От напряжения и неловкости у меня нет аппетита. Свой омлет я скорее размазываю по тарелке, чем действительно ем. Одно радует: Костя с Настей никакого напряжения не чувствуют и спорят, где играть интересней - дома или в садике.
- Конечно, в садике! - заявляет сестрёнка. - Там куча девочек и мальчиков.
- Зато дома мы одни, и никто не мешает, - бурчит Костя. - У меня много самых интересных игрушек. В твоём садике таких нет. И Катя играет только со мной.
Настюша ревниво смотрит на меня и надувает губы. Я вздыхаю и торопливо подыскиваю темы, какими ее можно отвлечь, пока малышка не начала капризничать.
- Интересней всего кататься на аттракционе, - вдруг говорит мой босс. - Как насчёт того, чтобы повеселиться по-настоящему?
- Я хочу! Я! - мгновенно откликается Настя и подпрыгивает на стуле.
- На аттракционе? - восторженно повторяет его сын и с недоверием уточняет: - Но у тебя же нет времени пойти туда со мной...
- А сегодня есть.
Вот это сюрприз. Царевичев отложил работу, чтобы побыть вместе с сыном... и со мной?
Смотрю на него осторожно. На его губах, которые вчера так жадно целовали меня, играет лёгкая улыбка. Взгляд над кофейной чашкой спокойный и слегка насмешливый.
- Что скажешь, Катя? Едем?
Молча киваю и иду собирать детей.
Второй сюрприз поджидает на пороге дома, когда мы выходим на крыльцо всей гурьбой. Большой такой сюрприз, лохматый и неистово виляющий обрубком хвоста.
- Люси! - радостно кричит Костя и бежит гладить старого эрдельтерьера, который защитил нас в парке от странного очкарика. - Настя, иди сюда! Не бойся, он ест только злых людей!
- Не ест, а кусает, - механически поправляю я, а потом удивлённо оглядываюсь на Царевичева. - Вы привезли старую бездомную собаку к себе домой?
- Как видишь. Ветеринар псину уже осмотрел. Этот ваш... Люси, - усмехается над собачьим именем босс, - почти здоров, и у него полно блох. Поживет пока у нас, а там посмотрим.
- Повезло ему, - улыбаюсь я, глядя, как дети наперебой гладят блаженствующего от ласки пса. - Он заслуживает лучшего.
- Он защитил тебя и Костю. Это его главное везение.
На аттракционе в последний раз я была очень давно в детстве, ещё когда была жива мама. Когда мы все, накатавшись на скоростных вертушках, пересаживаемся на огромное и медленное колесо обозрения, какое-то пронзительно ностальгичное чувство поднимается из самой глубины моей души.
Поворачиваю голову к сидящему рядом молчаливому Царевичеву.
- Почему вы все это делаете... Артём? - спрашиваю тихо, впервые обратившись к нему без отчества, неофициально, с затаённой надеждой на откровенность. - Для нас... для меня. Я не совсем понимаю.
Он отвечает не сразу. Разглядывает мое лицо, смотрит в глаза. И роняет небрежное:
- А что тут непонятного? Нравишься ты мне. Красивая, милая. Сына моего спасла, о сестре заботишься, как мать. И смущаешься так... забавно.
Нравишься. Это простое слово окутывает меня, словно безумно приятный теплый плед в холодную погоду. И оно же одновременно будит во мне ужасную тоску и желание услышать другие слова. Самые заветные. Которые мечтает услышать от мужчины каждая влюбленная женщина.
- Ясно, - вздыхаю я и смотрю через бортик на крошечные фигурки людей.
Сейчас мы на самой вершине колеса обозрения, и от одного взгляда вниз с такой высоты слегка кружится голова. Сидящие напротив Костя с Настей прижались друг к другу от восхищенного страха и с разинутыми ртами глазеют во все стороны. Им не до нас.
- За вчерашнее извиняться не буду, - вполголоса говорит Царевичев так, чтобы слышно было только мне. - Я хотел получить твой первый поцелуй, и сделал это.
Меня охватывает чисто женское возмущение.
- Да вы...
- Тише, тише. Рядом дети.
- Не знала, что вы такой наглый тип, - перехожу я на сбивчивый шепот. - Думала, что вы хороший и добрый.
Рука Царевичева незаметно оказывается поверх моей и крепко стискивает ее.
- Никаких больше «вы», Катя... - он тоже говорит шепотом, только не сбивчивым, а соблазняюще-тягучим, как мёд, медленно капающий с ложки. - Раз уж назвала по имени, то отступать уже поздно. А хорошие и добрые в нашем бизнесе тонут ещё на старте. Я не такой. Я всегда беру своё.
Мой босс говорит так откровенно, что моя привычная сдержанность с ним даёт трещину. Это просто... просто черт знает что! Феерический уровень самоуверенности!
Я выдергиваю руку из его ладони и шиплю на грани слышимости:
- Не знаю, на что вы рассчитываете, но спать с вами я не собираюсь!
- Спать? Нет, этого мы с тобой точно делать не будем, - с усмешкой отвечает Царевичев. - Сон с тобой в мои планы не входит. Не в ближайшее время точно.
- Вы отлично понимаете, что я имела в виду! - чувствую, что ещё немного, и у меня пар из ушей повалит.
Лицо моего босса становится вдруг серьезным. Насмешливого веселья, как ни бывало. Он ловит мой возмущенный взгляд и говорит с тихой проникновенностью:
- Успокойся, Катя. Никто не заставит тебя делать то, чего ты не хочешь. Всему есть границы. Я просто предлагаю познакомиться немного поближе. Совершенно невинно, кстати.
- Невинно? - с подозрением переспрашиваю я, чуть остывая.
- Ну да. Вот, например... расскажи, какую музыку ты любишь?
Его поведение все ещё не внушает доверия, но на мировую я иду охотно и с облегчением.
- Мне нравится фолк-рок. Только не слишком тяжёлый.
- Хм, неожиданно. Я думал, ты слушаешь что-то вроде классики. Чего-нибудь лёгкого и романтического.
Я устало пожимаю плечами.
