Босс для Ледышки
Мимо меня по лестнице наверх проскочила стайка незнакомых девчонок. Вид у меня, провалившейся в свои невесёлые воспоминания, очевидно, бы настолько жалкий, что одна из них даже подошла ко мне и спросила, всё ли у меня в порядке.
Я поспешила заверить, что всё хорошо, и меня оставили в покое. Я с тоской смотрела им вслед, втайне мечтая, чтобы сейчас кто-нибудь большой и сильный заключил меня в объятия, прижался губами к моей макушке и пообещал, что всё будет хорошо. Что я справлюсь. Что дела мои наладятся. Что скоро я смогу как следует отдохнуть и хоть на время забыть о своих невзгодах.
Но лестничная площадка была пуста, а героя-утешителя я могла себе только нафантазировать…
Где-то наверху раздался настоящий взрыв смеха — веселье в главной зале нарастало. Я немножко покружила по площадке, собираясь с силами.
Можно ли было тогда, год назад, поступить иначе? Можно. Но страх и прилив адреналина сделали своё дело. Тем более, я из тех, кто очень редко в таких вот форс-мажорных ситуациях действует рационально. Либо теряю голову, либо теряюсь — так себе альтернатива, если честно.
Я была уверена, что меня уволят. Но жалела ли я о том, что так поступила? Нет, не жалела, потому что всё равно не прошла бы мимо. Да и какой порядочный человек прошёл бы?
Ну а Волков… А что Волков? Волков мне как раз и попенял, что стоило поступить иначе. Мол, вместо того, чтобы рисковать в первую очередь своей безопасностью, нужно было отыскать его, и он всё уладил бы. Я тогда ещё не слишком отошла от произошедшего и в ответ рявкнула, что пока искала бы его в толпе, бедную девчонку уже давно изнасиловали бы.
Он в ответ ничего не сказал. Просто эдак сжал челюсти и навис надо мной, как любил это делать, а я всего-то и могла, притвориться, что меня это совсем не испугало.
Ну а новогодняя история очень быстро зажила своей жизнью. Особенно после того, как стало ясно, что после моей «выходки» увольнять меня не собираются. Более того, не уволили меня и после моего отказа помочь «минимизировать ущерб».
В попытках спасти положение Катерина Сармина, тогда ещё будущая девушка Волкова, которая в то время уже за ним увивалась, предложила оптимальный, по её мнению, вариант — извинение.
Я должна была принести свои извинения пострадавшему.
В ответ я поинтересовалась, как обстоят дела с извинениями официантке. Или, может, и ей стоило извиниться перед пьяной сволочью, распустившей руки?
Из кабинета я вышла на ватных ногах, уже раздумывая, как сообщу матери об увольнении. Но… ничего такого не произошло.
Понятия не имею, до чего там досовещался мой босс и его консультанты, но вопрос с моими извинениями больше никогда не поднимался. Другое дело, что и отношения с Волковым у меня стали, что вполне объяснимо, натянутыми и какими-то… неловкими, что ли. Выстраивать общение заново оказалось мучительно тяжело, а вернуть былую, уже наработанную вежливость казалось и вовсе невозможным. И долгое время мы общались так, будто после каждой фразы натыкались на невидимую стену, но упорно делали вид, что ей там самое место.
И только пару месяцев назад наметился хоть какой-то прогресс, общение стало возвращаться к подобию нормы, но вот на тебе — отметили годовщину предновогодней катастрофы просто на пятёрочку. Спасибо, видимо, мне.
Ну и да, Волков через какое-то время после кое-как замятого скандала стал встречаться с Катериной, и все слухи о наших с ним особых отношениях тут же затухли. Честно скажу, невзирая на всё случившееся, это сильно облегчило мне жизнь. Тут уж не поспоришь. Это я к тому что очевидно же, ничего такого ни за моими премиями, ни за его отказом меня увольнять не стояло. Просто, невзирая на всю свою статусность и неприступно-начальственный вид, Волков был как минимум порядочным человеком и принял мою сторону.
Только теперь по всему выходит, что… непонятно, что вообще выходит. Одно ясно: на моей стороне он никогда не был и правой меня не считал. Ну а если и считал, то с большу-у-ущими такими оговорками.
Впрочем, была у меня одна теория. Видимо, Волков решил меня не увольнять, чтобы не придавать ситуации ещё больший резонанс, не дискредитировать кадровую программу компании, внедрённую ещё его отцом. К тому же, он мог вообразить, что я эдакая латентная скандалистка. Один раз устроила публичное представление и второй раз не погнушаюсь. Меня уволят, а я побегу на каждом углу верещать, какой беспредел творится. Вот конкуренты-то обрадуются…
В общем, только потому я до сих пор и здесь — выписали мне индульгенцию, чтобы не плодить кривотолки и сохранить реноме компании. Ура…
Погружённая в воспоминания, я успела добрести до большой залы и, как ни странно, экскурс в прошлое мне помог — пережив заново всё, что случилось со мной за год, я удосужилась эмоционально перегореть. Энергии не осталось ни на что, кроме непосредственно работы.
Не обращая внимания на уверенно ползший вверх градус всеобщего веселья, я методично и без лишнего нервяка выловила в толпе всех нужных мне людей. Вместе с подписями получила ворох хмельных поздравлений с наступающим и к концу вечера, вопреки всему, даже умудрилась снова проникнуться праздничным настроением. Заразная это штука — всеобщее веселье, спорить не буду.
Последняя подпись осталась за Волковым, который почти весь вечер провёл в углу залы, попеременно общаясь с коллегами и парой заезжих больших гостей из мэрии и даже, говорили, из правительства. Его Катерина куда-то запропала, закадычного друга Фролова тоже не было видно — кажется, он попросту распугал их своим хмурым видом.
