Облачное счастье

Таня раздумывала, чем заняться в первую очередь — сварить суп или поработать? — когда раздался звонок в дверь.

Таня торопливо сунула Ясю в кроватку, по поводу чего та выразила большое негодование, и побежала в прихожую.

— Танюша! Ну что ты в одном халате на такой холод!

Людмила Васильевна в длинном коричневом пальто и бежевой самовязаной шапке, из-под которой выглядывали крашенные хной густые волосы, очень стройная для своих пятидесяти четырёх лет, увешанная сумками и пакетами, кинулась обнимать дочку.

— Как наше ясное солнышко? — Женщина широко улыбнулась, и на её лице углубились многочисленные морщины в уголках глаз.

Людмила Васильевна работала учительницей в школе, которую заканчивала и сама Таня, на окраине её родной Твери. Она прекрасно знала, что такое горе, довольно хлебнула его с мужем. Они вместе учились в школе, поженились через год после вручения аттестатов. Паша был весёлым, крепким и работящим, и первое время они прекрасно жили. Учиться после школы он не пошёл, устроился работать грузчиком, благо здоровье позволяло. От армии у него был медотвод по зрению из-за сильной близорукости. Людмила Васильевна — тогда ещё Люся, — поступила в педагогическое училище. Жили у её родителей в двушке, в тихом районе города Тверь, там же она жила до сих пор. Паша всегда любил выпить, а когда жена закончила учиться и появился Володя, начал уходить в недельные запои, кроме того, до неё стали доходили слухи, что он ей изменяет. Зарплаты мужа хватало с трудом, держались на плаву только благодаря родителям Людмилы Васильевны. Через три года, когда родилась Таня, рыжий ангелок с зелёными глазами, её отец немного утихомирился. Но ненадолго. Тане исполнилось полтора года, когда Людмила Васильевна устроилась учительницей в школе, а муж совсем перестал работать и целыми днями сидел с собутыльниками во дворе их дома. Изредка он приходил в себя, вспоминал про свою любовь к супруге и детям, пытался подрабатывать, но затем всё повторялось. Когда Тане было десять, умерла Антонина Никифоровна, её бабушка, через год ушёл и любимый дедушка. Отец без его влияния окончательно деградировал. Часто приходил домой пьяным в стельку и покрывал матом всех, на кого натыкался. Таня каждый раз с невыносимой болью вспоминала те несколько лет, когда не хотела возвращаться домой из школы и сидела у мамы в кабинете, пока та проверяла тетради, или бродила часами по двору в поисках, чем бы заняться. В то время она и научилась отвлекаться от жизненных невзгод. А Людмила Васильевна до сих пор корила себя за то, что не выгнала мужа-пропойцу из дома и детство её детей оказалось таким несчастливым.

— Смотри-ка, как выросла за две недели! — Разобрав вещи, Людмила Васильевна ворковала над Ясей, занятой разглядыванием медведей на бортиках кроватки.

— Да, прибавила шестьсот грамм. Мамуль, погуляешь с ней? Мне надо поработать.

— О чём речь!

— Ну ты хоть кофе попей. Сейчас сделаю.

Поставив турку на плиту, Таня подошла к письменному столу у большого окна, расположенному эркером, и включила ноутбук.

Через полчаса Людмила Васильевна и Яся ушли на прогулку, и Таня начала работать. Какое-то время энергично стучала по клавишам, не обращая внимания на окружающий мир, и вдруг…

Всё словно взорвалось — раздался жуткий грохот от включённого в соседней квартире перфоратора. Таня подпрыгнула на стуле и схватилась за сердце. Да чтоб тебя! При таком шуме она точно ничего не сможет сделать — этот перфоратор словно не стены сверлил, а её мозг.

Подождав пять минут и поняв, что соседи сверху затихать не собираются, Таня вздохнула и отправилась варить суп. Жаль, но придётся работать ночью. Хотя, возможно, удастся выкроить часик-другой днём, пока Яся будет спать дома…

.

Мечтам Тани не суждено было сбыться — дочка, вдоволь выспавшись во время прогулки с бабушкой, а потом наобщавшись с ней же, долго не хотела засыпать. В итоге Таня уснула вместе с Ясей — просто отключилась от усталости.

Ей снился Петербург: город, где жил Василий. Серые небеса и солнечная улыбка. Пронизывающий ветер и спасительные объятия. Невыносимо приятный шёпот и прикосновение тёплых губ к её щеке. Они стояли на мосту, переброшенном через узкий канал в самом центре северной столицы, и четыре крылатых льва охраняли их сладкий покой и умиротворение...

Но внезапно мост начал рушиться, каменные изваяния взмыли вверх и исчезли в дождливом мраке. Никого рядом больше не было, и опоры под ногами тоже не было. Таня упала в воду, и ледяные осколки с треском врезались ей в кожу...

Она проснулась и первые секунды не могла понять, в чём дело. Ей показалось, что вместо моста рушится квартира. И Яся истошно вопила…

Перфоратор. Опять!

— Вот ведь!

В комнату заглянула Людмила Васильевна.

— Мам, который час? — стараясь перекричать перфоратор, спросила Таня.

— Начало четвёртого. Вроде как можно сверлить.

— Ох, можно! — воскликнула Таня, стараясь успокоить заходящуюся в крике дочь. — Она поспала всего полчаса!

— Ну они же не знали... — проговорила Людмила Васильевна с привычной мягкостью, заметив, что Таня закипает.

— Не знали! Могли подождать ещё немного, не все дети спят, как в законах написано!