Ты для меня?
Их не поздравил только ленивый!
Все точно с ума посходили, до неприличия активно интересуясь чужой личной жизнью. Коллеги воодушевленно приветствовали, выкрикивая свои пожелания, едва они с Германом появлялись в поле их зрения.
— Да что с ними такое? У нас, по сути, и помолвки-то не было, а они того гляди подарками завалят! — не выдержала первой. Раздраженно фыркнула, стоило им оказаться наедине. А точнее, в замкнутом пространстве лифта, путь до которого оказался тяжек и тернист. — Страшно представить, что ожидает нас дальше!
Давыдов держался абсолютно невозмутимо и спокойно:
— Расслабься уже, — ломая ее легкое сопротивление, он вдавил в себя ее напряженное тело. Легонько мазнул губами вдоль виска. — Мелкая, ты слишком чувствительно на все реагируешь. Никогда прежде не замечал за тобой подобной эмоциональной нестабильности.
«Истерии… он хотел сказать, истерии! Боже!»
Пользуясь моментом, она уткнулась носом в твердую мужскую грудь, обтянутую тканью тонкой белоснежной рубашки. Не удержавшись от соблазна, Лера втянула в себя воздух, наслаждаясь запахом своего мужчины, смешанным с ароматом его дорогостоящего парфюма. Девушка задумалась на миг. В какой-то степени Герман был прав. Она чувствовала себя странно, да и вела… соответственно. Вывод напрашивался сам по себе.
— Слышал когда-нибудь про предсвадебный мандраж? — виновато улыбнулась, так же сильно стискивая Давыдова в ответ. — У девочек случается. Мы еще дату не выбрали и заявление не подали. А меня уже…
— Трясет, — казалось, он пригвоздил ее к полу тяжелым внимательным взглядом. А после пояснил: — Чувствую, как ты дрожишь.
— Да.
Смысл отрицать очевидное? Герман замолчал на несколько долгих секунд. Его сердце нещадно таранило грудную клетку мощными торопливыми ударами – столь сильно ускорился пульс.
— Не сожалеешь о поспешном решении?
— Нет! — Незамедлительно. — В своем решении я уверена, как никогда! И, прошу заметить, оно вовсе не поспешное. Но… мне страшно – не отрицаю!
— Почему?
— Сложно объяснить… все как-то… слишком гладко, чтобы быть правдой.
— Лера…
Двери лифта распахнулись, знаменуя окончание короткой беседы.
Быстро отстранившись друг от друга, вышли на своем этаже.
Начался и рабочий день. Пусть и запоздалый.
Ан нет! Оказывается, поздравлять их сегодня собирались далеко не все.
За своим столом, содрогаясь от беззвучных рыданий, одиноко восседала Регина. Очевидно, девушка все еще находилась во власти собственных переживаний, так как их приближения не заметила и смачно высморкалась в скомканный бумажный платок. Перехватив вопрошающий взгляд Давыдова, Лера красноречиво пожала плечами и двинулась на разведку.
— Привет! — мягко, осторожно, дабы не напугать. Бесполезно! Все равно вздрогнула от неожиданности. — Что произошло? Почему ты плачешь?
Коллега уставилась на них краснющими зареванными глазами, а затем, шмыгая носом, обратилась сразу к руководителю:
— Герман Станиславович, я что же, не справляюсь со своими обязанностями?
Брови последнего удивленно поползли вверх:
— Вовсе нет. Мы довольны качеством твоей работы.
— Тогда… почему Роману Сергеевичу дали в помощницы еще и Алину? А как же я?
— Не волнуйся, без работы ты не останешься. Заберу тебя к себе.
— Вот спасибо! И за что мне такое наказание?
Регина ляпнула, не подумав, и уж точно не со зла. Валерия громко расхохоталась, прикрыв рот ладошкой, совершенно невзирая на кажущуюся трагичность ситуации.
— То есть работать под моим руководством – наказание?
Девушка нервно икнула и напряженно застыла, испуганно вытаращив глаза.
— Извините…
— Да ладно тебе, Герман! Давай называть вещи своими именами, — поспешила вступиться за коллегу. — В какой-то степени она права.
Давыдов одарил ее взглядом из серии «еще раз попытаешься подорвать мой авторитет в глазах подчиненных – сесть на задницу не сможешь неделю» и невозмутимо поинтересовался:
— Хочешь сказать, что сопли на кулак наматываешь только по этой причине?
— Нет. Конечно, нет.
— Регина, — зашипел мужчина угрожающе, — день-то не резиновый! Либо рассказывай как на духу… либо уволю.
— Ну, Герман Станиславович!
— Живее!
— Мы крупно повздорили с Покровской. Она заявилась на работу в спортивном костюме. Взъерошенная, растрепанная, без макияжа. В общем, вся такая а-ля несчастная! С ходу начала ко мне цепляться и не очень приятные вещи про Леру говорить. Я молчать не стала и высказала ей все, что о ней думаю. Алина от обиды разрыдалась. Свидетелем той перепалки стал Роман Сергеевич. Ссору нашу прекратил и заступился… за нее. А мне… чего только не сказал! Даже… даже штраф выписал! Возится теперь с ней… у себя в кабинете, как с королевой…
На последней фразе голос Регины сорвался.
Из глаз вновь хлынули горькие слезы. В тот самый миг Лере и стали понятны некоторые нюансы, которых прежде не замечала.
«Бородки-сковородки! Да тут безответная любовь!»
— Та-а-ак! — яростно прорычал Давыдов, извлекая из кармана телефон и набирая номер Антипова. — Не переживай. Сейчас все выясним.
Пока Герман удалился на несколько шагов, Спирина наклонилась близко-близко к девушке и тихонько прошептала:
— Что же ты не сказала, что у тебя к нему чувства?
— Нет! — Регина побледнела и отчаянно замотала головой. — Я… нет. Что ты!
— Да прекрати уже! Со стороны виднее.
— Лера, умоляю… никому!
— Сильно обидел?
Утвердительный кивок.
Нашел же из-за кого.
— Я так понимаю, о твоем отношении к нему он не догадывается?
— Скрываю как могу!
Тяжело вздохнув, Спирина извлекла из упаковки чистые салфетки и принялась аккуратно подправлять коллеге капитально поплывший макияж.
— Вот олух!
Едва договорить успела, так называемый «олух» с ужасающе серьезным выражением лица предстал перед ними. Холодно поприветствовал. Герману пожал руку, и на том спасибо.
