Реквием по любви. Грехи отцов
Здраво оценив справедливость его опасений, Лиза невольно разжала пальцы, позволяя карандашу с характерным шлепком приземлиться на поверхность стола. Она отказывалась принимать тот факт, что все их усилия были напрасны. А потому, отчаянно мотая головой, возразила:
— Конечно же, жив! Иначе и быть не может!
— Ну да, ну да.
— Мы найдем его? Хотя бы… попробуем?
Зарутский задумался на долю секунды, затем просто кивнул:
— Займемся этим с утра. Постарайся хорошенько отдохнуть.
Слегка помассировав пальцами свои виски, он устало вздохнул. Поднялся из-за стола, со скрипом отодвинув в сторону стул, на котором сидел мгновение назад, и приблизился к Лизе. Пребывая будто в некоем подобии транса, мужчина погладил ее по голове. С затаенной нежностью в потемневшем от эмоций взгляде пропустил между пальцев ее медно-рыжие пряди. Сердце тотчас же пропустило удар. Нет, не от страха. От банального осознания.
«Он ведь не представляет сейчас на моем месте… маму? Нет же?»
Против воли в ее памяти ожила сцена их самой первой встречи. Тогда, в торговом центре. В день, когда она приобрела Дмитрию браслет в качестве подарка. В день, когда познакомилась с родителями своего мужчины.
Слова Макара, которые он сказал ей тогда, и сейчас вгоняли в смятение:
«Ты так похожа на свою мать! Немыслимо! Словно она тут, стоит... предо мной! Глядя на тебя, вижу ее… Готов себе череп раскроить, лишь бы не вспоминать... не думать изо дня в день. Эта любовь испепелила меня. Выжгла все внутри. Но ни на миг... ни на гребаную секунду не ослабла...»
Цепенея от столь безобидного, но покровительственного прикосновения, Лиза уставилась на мужчину широко распахнутыми глазами. Не знала, чего ожидать от него в следующий миг. И как реагировать на подобные вспышки всепоглощающей бесконтрольной нежности, тоже не знала. Лишь дышала чаще и продолжала хранить первозданное молчание. К счастью, заметив ее потерянный взгляд, Зарутский прекратил свои нехитрые манипуляции.
Убрал руку, улыбнулся уголками рта и… торопливо покинул кухню.
Но облегчение Лизаветы длилось ничтожные мгновения. Сквозь громкое биение своего сердца она отчетливо услышала, что Макар отпирает входную дверь. Звук металлического ключа, лязгающего в замочной скважине, невозможно было спутать ни с чем.
«Он уходит? — паника затопила все ее естество. — Уходит? Но… как же?»
Не помня себя, Лиза рванула за ним следом. Так быстро и стремительно, что сама оказалась удивлена собственной скорости. Очевидно, адреналин, бушующий в ее крови, творил чудеса. Словом, в прихожей девушка оказалась до того, как мужчина провернул ключ в последний раз.
— Куда это ты? — каким-то чудом протиснувшись между Макаром и дверью, она решительно преградила ему путь. — Куда собрался?
Зарутский удивленно изогнул бровь. На его высоком лбу образовались глубокие морщины. Явно не привыкший к контролю, он отмахнулся:
— У меня дела!
— Это какие же?
— Личные.
— Прямо сейчас? Практически ночью?
— Да, — настороженно кивнул мужчина. — Тебя что-то смущает?
Ощущая себя сигнальной ракетой, готовой взорваться от напряжения в любую секунду, Лиза воскликнула обвиняющим тоном:
— А сам-то ты как думаешь? Меньше пяти минут назад мы узнали, кому мой отец доверил хранение важного компромата! Из нас двоих этого человека знаешь только ты. И именно ты срываешься куда-то посреди ночи без объяснения причины! Где гарантия, что ты не поедешь к нему прямо сейчас? Где гарантия, что не уничтожишь информацию по поручению того же Гарика, который готов душу продать, лишь бы ее не обнародовали?
— Твои опасения понятны, но…
— Никаких «но»! — закричала она, чувствуя свою полнейшую беспомощность.
Макар же угрюмо поджал губы и заговорил с ледяным спокойствием:
— Я должен похоронить сына. По-человечески.
От его слов холодный озноб прошелся по позвоночнику. Сознание воскресило в памяти сцену смерти Анатолия, и Лизе окончательно стало не по себе. В поисках дополнительной опоры (ибо своим ватным ногам уже не доверяла), она приклеилась спиной к дверному полотну и затравленно кивнула. Зарутский решил разъяснить ей ситуацию более доходчиво:
— У меня не было возможности сделать это, пока ты находилась в отключке. Я не мог оставить тебя одну, без присмотра, предварительно не объяснив, что происходит. Теперь ты все знаешь, и я… ухожу.
— Макар, послушай…
— Лиза, все потом! — прервал ее мужчина. — Времени в обрез. Человек, у которого я оставил тело Толи, сильно рискует. Она – работник морга. И если вдруг всплывет информация о том, что в одном из холодильников у нее «отдыхает пассажир», не проходящий по документации – беды не миновать!
— Уф! — спрятав лицо в ладонях, она слабо кивнула. — Я понимаю. Понимаю.
Уверяя себя в этом, Лиза резко встрепенулась и поспешила отойти в сторону.
— Набирайся сил, — настойчиво посоветовал ей Зарутский. — Я вернусь утром.
— А если… если не вернешься?
— Не переживай, тебя в любом случае обнаружат и спасут. Я все продумал. Послезавтра закончится срок аренды, и сюда явятся хозяева квартиры.
— Звучит обнадеживающе, — глухо отозвалась девушка. — Не свихнуться бы тут… за это время… в одиночестве!
Мимолетным движением Макар приподнял ее подбородок, вынуждая тем самым смотреть ему прямо в глаза, и сипло пробормотал:
— Не свихнешься. Ты сильнее, чем думаешь.
Мертвой хваткой вцепившись в его запястье, Лиза затараторила, точно одержимая:
— Пожалуйста, не предавай нас! Не предавай меня! Обещай, что не обманешь? Что мы найдем этого священника вместе? Я… буду ждать тебя!
Скривившись, будто от нестерпимой боли, мужчина кивнул. Она не поняла, как это произошло, но он внезапно оказался совсем рядом и поцеловал ее.
В висок. В макушку. В щеку. А после так же быстро отступил назад, распахнул входную дверь и заверил, даже не оборачиваясь:
— Значит, дождешься!
