Реквием по любви. Грехи отцов
Лишь после того, как относительно успокоился, он сипло поинтересовался:
— Кто твой информатор?
Дмитрий не спешил с ответом. Лишь обдумав все хорошенько, буркнул:
— Позже скажу. Сперва дождусь звонка. Впрочем, не помешает его поторопить! Слишком расслабился, как я погляжу. Сокол, подсобишь?
В следующий миг Лиза почувствовала, как ей на плечи легли горячие ладони мужа.
— Кроха?
— М?
— Извини!
Внезапно и без предупреждения мужчина стиснул ее горло. Да так, что из глаз искры посыпались. Точно чугунными тисками он передавил ее гортань, полностью перекрывая доступ жизненно необходимого воздуха.
Дышать. Стало. Нечем. Сердце испуганной птахой забилось в груди.
Пульс, ревущий где-то в висках, оглушал. А легкие… их выплюнуть хотелось. Слишком уж сильно они горели от недостатка кислорода.
Вопреки здравому смыслу и инстинкту самосохранения, она не сопротивлялась. Точно в трансе пребывая, послушно накрыла его руки собственной ладонью и терпела «неудобства», слегка поглаживая его огрубевшую кожу. А в это самое время Пашка пытался их сфотографировать, но, к величайшей досаде, все никак не мог поймать нужный ракурс.
— Сука! — прогромыхал Похомов не своим голосом. — Еще секунда, и я вырву тебе руки!
— Да готово все, пересылаю уже. Не ори только!
Борзый больше и не орал. Дождавшись сигнала, стремительно разжал пальцы, избавляя Лизу от своей железной хватки. Первый глоток воздуха оказался весьма болезненным. Поперхнувшись с непривычки, она громко закашлялась. И сразу же оказалась сдернута со скамейки, поставлена на ноги и крепко прижата к его широкой груди.
— Прости, — приговаривал муж, осыпая пострадавшее место невесомыми поцелуями, — дыши, мышонок! Дыши!
— Нужна была моя естественная реакция, да? — прокаркала она пересохшим горлом. — Как тогда, с таблеткой?
— Угу! — он ласково, с некой затаенной нежностью очертил костяшкой указательного пальца овал ее лица. Слегка сжал подбородок и окончательно отстранился. — Ну, все. Твое время вышло. Теперь… ступай в дом!
Словно двести двадцать вольт пропустили сквозь нее в тот момент.
Ноги против воли будто к полу приросли. Дыхание сбилось вновь, но уже от страха. От страха за него.
— Не пойду! – возразила упрямо.
— Пойдешь! — полоснул он ее тяжелым взглядом. — И не сунешься на улицу ни при каких обстоятельствах! К окнам тоже подходить не станешь!
— Почему?
— Есть вещи, которые женщинам лучше не видеть и не слышать! — ответил довольно сухо. — Ирина Павловна, будь другом – уведи ее отсюда!
Ее наставница тут же спохватилась:
— Идем, милая!
— Нет! — воскликнула Лиза, пребывая уже на грани истерики. — Они собираются наказать его!
— Лиза, Дмитрий сделал то, с чем они… всей своей дружной компанией оказались не в состоянии справиться! Он практически в одиночку вычислил крысу. Да его впору поощрять, а не наказывать. И поверь, Черчесов это понимает! Твой дядя – редкостная сволочь. Но он не идиот! Идем же.
Нервно сглотнув, Лиза устремила свой лихорадочный повлажневший взор на мужа. Ее не покидало жуткое ощущение, будто она видит его в последний раз. Будто прощается с ним. В ее глазах зверски щипало.
И нутро протестовало, точно в предчувствии беды.
Однако повлиять на ситуацию она никак не могла.
Потому и выть была готова. В голос. От безысходности.
Проявляя чудеса выдержки, Лиза сдавленно прошептала:
— Ни Бог, ни черт! Помнишь?
Черные омуты мужа вспыхнули адским пламенем.
— Кроха…
— Меня у тебя не отнимет ни тот, ни другой!
Улыбнувшись через силу, она уверенным движением сорвала с шеи цепочку, на которой долгие годы носила свой нательный крест. Осторожно вложила его в ладонь Дмитрия и заставила крепко сжать в кулаке.
— Бабушка однажды привезла его из Иерусалима. Знаю, ты не веришь… но мне будет спокойнее, если… в общем, пусть теперь защищает тебя!
Не дожидаясь ответной реакции, Лиза ринулась вон из беседки.
