В. Максимов - С. Михалков. Самый главный великан
Признаюсь откровенно, что написать новый текст на знакомую, я бы сказал, родную для меня музыку, не было таким уж сложным делом. Я русский человек и всей душой люблю Россию, считаю ее историю единой, непрерывной, несмотря на драматические повороты в ее исторической жизни. Да, я был советским писателем, что не мешало мне видеть недостатки прежней советской системы. Но я всей душой принял и новую Россию, что, кстати, тоже не мешает мне видеть недостатки, огрехи сегодняшней нашей жизни. И я с огромным душевным подъемом писал текст к новому гимну.
Впрочем, сказать по правде, я никак не рассчитывал на то, что будет принят именно мой вариант российского гимна. Слишком уж напряженной была обстановка вокруг этого вопроса, дня не проходило, чтобы СМИ, в том числе телевидение, не критиковали бы президента за «откат» в советское прошлое. Бывшие прорабы перестройки разбушевались не на шутку. Поэтому я предполагал, что президент, возможно, отложит вопрос о гимне на некоторое время, пока не утихнут страсти.
Но Владимир Владимирович проявил истинно государственный подход и, что называется, выдержал характер. Новый государственный Гимн России был принят. Гимн на слова Сергея Михалкова.
О том, какая атмосфера царила в те дни вокруг Гимна, свидетельствует поразительный факт: при его первом исполнении в Государственной Думе нашлись депутаты, которые не пожелали встать, тем самым нарушив Закон…
А я был по-настоящему счастлив от того, что мне в очень трудном, упорном соревновании в третий раз удалось стать автором текста Государственного Гимна.
Война (отрывок)
…После войны я часто встречался с друзьями фронтовых лет. Но шли годы, десятилетия, и я с грустью стал замечать, что их ряды постепенно стали редеть. Сегодня из той славной когорты фронтовых корреспондентов остался, пожалуй, я один…
Но разве думали мы об этом в день Победы?! Или двадцать четвертого июня 1945 года, когда на Красной площади состоялся Главный парад?! Мне посчастливилось быть на этом незабываемом параде, слушать удары древков фашистских штандартов, которые наши солдаты небрежно, с презрением швыряли к подножию Мавзолея.
Был я приглашен и на знаменитый прием в Кремль в честь командующих войсками Советской армии, где Сталин провозгласил знаменитый тост: «Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание, как руководящей силы Советского Союза среди народов нашей страны. Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение».
Впрочем, ныне я подумываю: а вся ли правда в терпении? На благо ли самого народа столь бесконечное, подчас просто оцепенелое терпение?..
На том приеме в Кремле я видел многих знаменитых людей – прославленных военачальников, партизан, иностранных послов, артистов, писателей. Встретил и Всеволода Вишневского. На его кителе вместе с советскими орденами поблескивал Георгиевский крест… Уже носилось в воздухе: Слава русского оружия, ковавшего победу Отечества, что до революции, что теперь – все та же Слава…
Помню, на приеме кто-то случайно толкнул меня под локоть и я невольно плеснул из своего бокала красным вином на белый генеральский китель одного из гостей. Вместе с ним мы только посмеялись над этим происшествием – такое было необыкновенное настроение, такой всеобщий душевный подъем! Все, все пустяки по сравнению с главным: мы – народ Победителей!
Помимо военкоровской работы «на свою газету», работы, каждодневно связанной с риском для жизни, писатели на войне никогда не забывали, что само их пребывание на фронте, зачастую на передовой, их поступки оказывают огромное влияние на моральное самочувствие миллионов людей – и воюющих, и тех, кто кует победу в тылу. Писатель – особенно крупный, известный, – фигура общественная, в годы войны каждый из нас как бы находился под увеличительным стеклом: читатели не только вдохновлялись нашим патриотическим творчеством, но и внимательно следили за нашими судьбами, публичными действиями. Наши слова не должны были расходиться с нашими делами.
В этой связи вспоминаю важное событие, происшедшее в начале 1942 года. В те дни было опубликовано сообщение о присуждении Сталинских премий большой группе работников искусств, писателей – в их числе был и я. А вскоре по Всесоюзному радио выступил поэт Николай Тихонов. Он говорил:
– В этот тяжелый час испытаний, когда наше социалистическое Отечество в опасности, писатели и художники должны идти в авангарде борьбы с фашизмом.
И тут же сообщил, что присужденную ему денежную премию полностью отдает в Фонд обороны.
На следующее утро в моей квартире – а я как раз на несколько дней вернулся с фронта – собрались поэт В. Гусев и художники Кукрыниксы (М. Куприянов, П. Крылов и Н. Соколов). Без долгих обсуждений мы единодушно решили поддержать почин Николая Тихонова и передать свои денежные премии на покупку тяжелого танка КВ. Танк, по общему мнению, задумали назвать «Беспощадный». Кукрыниксы тут же придумали политический шарж и изобразили на его броне фюрера, в клочья разорванного снарядом. А Самуил Яковлевич Маршак, присоединившийся к нам, написал четверостишие:Штурмовой огонь веди,
Наш бессмертный танк.
В тыл фашистам заходи,
Бей его во фланг!
Танк передали экипажу в торжественной обстановке, и было это в одной из бронетанковых частей под Москвой. Причем на церемонии присутствовали все лауреаты Сталинской премии, перечислившие средства в фонд обороны. Маршак по праву старшинства вручил экипажу и специальный диплом, в котором было сказано: «Мы, советские поэты и художники, передаем вам тяжелый танк «Беспощадный». Пусть его грозное оружие в ваших руках беспощадно уничтожает врагов нашей Родины. Мы знаем, что экипаж «Беспощадного» с честью выполнит наказ Родины и в решительном бою обратит в бегство грабителей и убийц, посягнувших на нашу свободу».
В моем архиве до сих пор хранятся письма из действующей армии, рассказывающие о боевом пути «Беспощадного», а его макет хранится в Центральном доме литераторов.
Но не зря говорят: почин – дело благородное. Осенью 1942 года по всей стране начались митинги, участники которых выступали с призывом собрать средства на строительство танковой колонны для сражения под Сталинградом. И таким мощным было это движение, что на народные деньги строились целые танковые соединения, в том числе знаменитый Уральский добровольческий танковый корпус. В это благородное дело вложила свою творческую энергию и моя жена Наташа Кончаловская.
В свое время на экранах страны гремел знаменитый кинофильм «Трактористы» с Николаем Крючковым, которого знала вся страна. А слова песни для следующего фильма с его участием, которую с огромным успехом исполнял Крючков, написала Наташа. И вот была выпущена специальная листовка, которая называлась так: «День танка. Двацать седьмого сентября 1942 года». А на листовке – фотография Крючкова и фамилии авторов песни: Николай Крючков и Наталья Кончаловская. Так песня из знаменитого в то время кинофильма «Парень из нашего города» помогла собирать средства на строительство танков для фронта, потому что листовку распространяли на митингах.
Как и для других фронтовиков, война стала для меня принципиальным рубежом в становлении личности. В те тяжелейшие годы сражений боевые награды просто так не давали. И я горжусь тем, что в самый разгар войны, в 1943 году, меня удостоили ордена Красной Звезды – фронтовики знают цену этой награде! А позднее я был награжден орденом Боевого Красного Знамени.
Казалось бы, немного наград в сравнении с теми регалиями, какие я получил за десятилетия мирного труда. Но ордена военных лет особенно дороги. И та скупость, с которой награждали писателей-военкоров, несмотря на их былые заслуги (кавалер ордена Ленина, автор текста Гимна Советского Союза, дважды лауреат Сталинской премии!), говорит о том, что на войне учитывались не прежние доблести, а только тот вклад, который ты непосредственно вносишь в дело победы над врагом. Для корреспондента фронтовой газеты два боевых ордена – это высокая оценка его ратного труда.
Пройдя сквозь огонь, повидав столько человеческих трагедий, в том числе гибель друзей, сам чудом избежав смерти, я вернулся к мирной жизни другим человеком. Я сражался за Родину, я защищал Родину! – это чувство всегда жило и продолжает жить во мне, помогая стойко переносить испытания, каких всегда было немало, да и сейчас хватает. И каждый раз, когда речь заходит об увековечении памяти фронтовиков, я испытываю внутреннюю потребность внести свой творческий вклад в это благородное дело.
Так было, когда ко мне обратились с просьбой сделать надпись на памятнике советским солдатам – освободителям Европы [4] . И в Вене стоит этот памятник с моими словами, высеченными на гранитном постаменте:
