Митри Кибек - Герои без вести не пропадают
Посылая снаряд за снарядом, «фердинанд» и два танка вышли на площадь и с близкого расстояния начали бить по огневым точкам партизан. Должно быть, танкисты и экипаж самоходки хорошо знали местность. Бронированные чудовища благополучно миновали все опасные места и заняли весьма выгодные огневые позиции. Началась артиллерийская дуэль. Расчет Васильева бил по танкам. Пятым снарядом он поджег один из них. Второй отошел в сторону. «Фердинанд» же продолжал обстрел. На третьем этаже дома, превращенного партизанами в неприступный форт всей системы обороны, начался пожар. Но два первых этажа держались крепко. Тогда «фердинанд» направил огонь против орудия Васильева. Тяжелые фугасные снаряды хоть и причиняли большие разрушения дому, но пробить двухметровую стену не могли. Но вот один из снарядов влетел в амбразуру и разорвался внутри здания. Когда Васильев пришел в себя, его глазам представилась ужасная картина: орудие разбито, артиллеристы погибли…
Он выглянул на улицу. По площади уже бежали фашисты, а самоходка подошла совсем близко к дому и начала разворачиваться. У артиллеристов на всякий случай были заготовлены три связки гранат. Васильев решил метнуть их под гусеницы «фердинанда», но тут понял, что правая рука не действует. Удивила его и полнейшая тишина. В первое мгновение он подумал, что бой вдруг затих, но потом сообразил, что потерял не только правую руку, но и слух.
— Сволочь! — крикнул он. — Искалечил меня, но и сам не уйдешь!
Он сунул две связки гранат под пояс, третью взял в левую руку, через амбразуру выскочил на площадь и бросился под гусеницы «фердинанда»…
Раздался невиданной силы взрыв. От детонации взорвались боеприпасы, находившиеся внутри самоходки. Стальное чудовище разлетелось на куски. Все это произошло на глазах у партизан и наступающих на них фашистов. Подвиг Васильева воодушевил товарищей. С криком «Ура!» они бросились в контратаку. На площади завязался рукопашный бой. Бойцы Волжанина и Байдирекова дрались как львы. К ним присоединились солдаты и офицеры АК из батальона поручика Бохеньского. Эсэсовцы не выдержали натиска объединенных сил советских партизан и польских повстанцев. Они дрогнули, начали отступать, а потом обратились в бегство…
Глава пятнадцатая
Еще днем, когда повстанцы отражали яростные атаки немцев, Ева приняла радиограмму Барсукова. Генерал сообщал в ней о благополучном прибытии на правый берег сержанта Измайлова, посланного Соколовым. Сам Соколов возвратился из разведки с наступлением ночи. Таким образом, путь для эвакуации отряда был найден. Это обрадовало партизан. Предстояло вывести из Варшавы почти сто человек, из них двадцать три тяжелораненых. Последние особенно беспокоили Турханова. Оставить их — значит обречь на верную гибель. Стало быть, придется унести на носилках. Штаб приступил к разработке подробного плана эвакуации, которая должна была начаться, как только повстанцы окончательно капитулируют. По всему чувствовалось, ждать этого момента осталось недолго.
С наступлением ночи бои прекратились и в городе установилась тревожная тишина, лишь изредка прерываемая одиночными выстрелами или разрывами шальных мин. Город погрузился в тяжелый сон. Спали и свободные от службы партизаны. Турханов решил обойти посты, проверить дозоры. Было бы непростительно, если бы сейчас, когда до выхода из Варшавы осталось несколько часов, отряд понес потери из-за внезапного нападения фашистов. Но часовые оказались на месте. Они бдительно несли свою нелегкую службу. Саперы под руководством майора Громова рыли канаву, по которой можно будет прямо из подвала, превращенного партизанами в казарму и бомбоубежище, попасть в канализационный туннель. Свободные от наряда бойцы спали тут же в подвале, повалившись на кучи тряпья и всякого хлама. Спали неспокойно. Некоторые тяжело стонали, другие то и дело вскрикивали или разговаривали во сне, видимо еще раз переживая страшные минуты боя, который произошел днем. Здесь же лежали легкораненые.
Турханов знал, что все они прибыли в Варшаву добровольно. Все они с честью выполнили свой долг перед Родиной. Они верят в него. И он отвечает за их жизнь.
Он должен вывести их отсюда. «Мы сделаем все, что только в человеческих силах», — как клятву, произнес про себя Турханов, покидая подвал.
На улице он столкнулся с поручиком Бохеньским.
— Что нового? — спросил полковник.
— Ничего хорошего, — вздохнул Тадеуш, — Был в Главном штабе. Оказывается, вопрос о капитуляции уже решен. Немцы согласились распространить права комбатантов на всех солдат и офицеров Армии Крайовой, а остальных участников восстания будут рассматривать как гражданское население, если они добровольно сложат оружие. После подписания акта о капитуляции нас отправят я лагеря военнопленных, а жителей эвакуируют из города в беженские лагеря.
— Когда ожидается подписание акта о капитуляции?
— С часу на час. Думаю, к вечеру мы уже сложим оружие. А вы как? спросил Бохеньский, хотя и знал, какой будет ответ.
— Мы будем бороться до конца….
Днем 2 октября бои почти повсюду прекратились. Происходили только отдельные, случайные стычки и перестрелки. О капитуляции повстанцев уже говорили как о деле решенном. Варшавяне, обманутые в своих надеждах на быстрое освобождение, угрюмо молчали. Но были и такие, особенно среди молодежи, которые открыто ругали своих незадачливых руководителей. Вечером поступил приказ сложить оружие. Батальон поручика Бохеньского выстроился перед костелом и ждал прибытия представителей немецкого командования, чтобы сложить оружие и сдаться в плен…
Передав последнюю радиограмму, Ева упаковала рацию.
— Заберите! — сказала она двум партизанам, прибывшим за ней. — Будьте осторожны. Полковник хочет сдать ее в музей в исправном виде…
Бойцы осторожно подняли рацию и унесли. Оставшись одна, Ева тяжело вздохнула. Мечта об освобождении родного города из-под фашистского ига не исполнилась. Она с тоской осмотрелась кругом, потом, взяв кусочек мела, крупными буквами написала на гладкой стене бункера, — написала на трех языках — польском, русском и немецком: «Да здравствует свободная и независимая Польша! Да здравствует наша победа! Слава советским партизанам! Смерть немецким оккупантам!»
Закончив, она вышла из бункера. Там ее ждал вооруженный боец.
— Полковник приказал сопровождать вас на митинг. Пойдемте скорее, все уже в сборе! — позвал он.
В это время к ним подошла какая-то женщина.
— Добрый вечер, Ева! — сказала она, подавая ей руку. — Какое счастье, что я застала тебя здесь!
— Что вам нужно? — резко прервала ее Ева.
— Разве ты меня не помнишь? Я Ирена. Мы когда-то учились вместе… Ну, вспомни…
— Извините, я очень спешу.
— Постой, Ева! Прошу тебя: представь меня Турханову. Я член ППР. Если останусь здесь, немцы меня убьют. Я хочу уйти из города вместе с партизанами. Помоги, ради бога! — умоляла неизвестная женщина.
— Хорошо. Пойдемте, — подумав, согласилась Ева.
Они вошли в бомбоубежище. Весь батальон Краковского был в сборе. Поляки переоделись в гражданское платье. Группа Кальтенберга, выполняя фиктивную роль немецкого конвоя, должна была вывести их из города. Чтобы обмануть фашистов, решено было смешать солдат с местными жителями, среди которых преобладали женщины, старики и дети. Они тоже пришли на митинг.
Митинг открыл Комиссаров. По его предложению собравшиеся почтили память погибших товарищей минутой молчания. Слово предоставили Турханову.
— Дорогие товарищи! Дорогие друзья! — начал он. — Сегодня мы покидаем Варшаву. Но это не означает, что мы отказались от борьбы за ее освобождение. Мы еще придем сюда. Придем не одни, а вместе с Красной Армией и войсками новой Польши. Только они смогут освободить Варшаву и весь польский народ!
Товарищи партизаны! Сражались вы храбро и умело. Чтобы разгромить врага, вы сделали все возможное и даже невозможное. И если мы вынуждены временно выйти из боя, то не по своей вине, а по вине тех, кто предал повстанцев, предал свой народ. Вы не склонили голову перед грозным врагом и уходите из города непобежденными. Честь и слава советским партизанам!..
От имени жителей города выступил представитель районного комитета Польской рабочей партии, чью фамилию по вполне понятным причинам Комиссаров не стал называть.
— Товарищи партизаны! Дорогие друзья варшавяне! Столица Польши лежит в развалинах. Погибли тысячи ее жителей. Но те, кто остался в живых, еще скажут свое слово. Они призовут к ответу истинных виновников трагедии, и над всем миром прозвучит их суровый приговор. Виновниками являются не только авантюристы типа Бур-Коморовского и его покровителей из лондонского эмигрантского правительства, но и польская реакция и немецкий фашизм. На скамье подсудимых они будут сидеть рядом, и никто из них не уйдет от ответственности.
