Валентин Варенников - Неповторимое. Книга 2
— А ты откуда? — обрадовался Куликов.
— То есть как откуда? Из Гурзуфа. Отдохнул, хватит шляться по курортам, да еще и летом. Надо совесть знать. Вот и прискакал.
— Однако «прискакал» весьма оперативно. Я только не пойму, каким поездом?
— Товарищ командующий, после я все подробно доложу. Но хотелось бы знать, почему же все получилось внезапно? Ведь объект, сроки проверки и программа обычно известны минимум за неделю!
— Верно. Но в данном случае «намудрил» округ. Они даже меня не предупредили, хотя все заранее знали и программу имели на руках. Инспекция наметила проверить мурманскую 131-ю дивизию. А командующий войсками округа уговаривал проверить вашу 54-ю. Это тянулось до самого последнего момента, когда уже подоспела пора выезжать инспекции и были взяты билеты на поезд. Тогда Казаков обращается с этой просьбой непосредственно к министру обороны. При этом говорит, что 54-я дивизия и по пути движения инспекции, и Военный совет просит… Министр дал согласие. вслед за этим последовали соответствующие распоряжения, в том числе и в Гурзуф. Я приехал вчера, мы с группой поработали со штабом дивизии и в частях. Думаю, что, хотя все и произошло внезапно, мы должны отчитаться достойно.
И смотрит на меня вопросительно.
— Конечно, — говорю я, — будем стараться изо всех сил.
Подошел поезд. Команда приехала огромная. Когда «инспектирующие» высыпали на перрон, это произвело такое впечатление, будто в поезде ехали одни военные. Руководитель инспекции здесь же согласился с нашими предложениями развести членов его «команды» по проверяемым гарнизонам (оказывается, они уже в поезде сделали соответствующие перерасчеты), затем пригласил старших, я свел их с нашими офицерами, и все отъезжающие в другие гарнизоны отправились к своим автобусам. Затем мы договорились, что все остальные развозятся по гостиницам в нашем военном городке, устраиваются, а в 9.00 после завтрака встречаемся в штабе для разрешения всех организационных мероприятий.
Забегая вперед, скажу, что наша дивизия на этой проверке отчиталась весьма успешно. Поэтому, дабы меня не упрекнули в самовосхвалении, я опущу подробности, сразу перейду к принципиальному для нас итогу, но коснусь только отдельных эпизодов, где нам пришлось изрядно поволноваться.
Главным для нашей дивизии итогом было то, что она попала в приказ министра обороны. Оказывается, в 1964 году очень широко проводилось инспектирование многих военных округов, групп войск и флотов. И впервые был издан приказ министра обороны, где отмечались лучшие дивизии Вооруженных Сил СССР. Среди Сухопутных войск было отмечено шесть дивизий из двухсот девяти, входивших в их состав. В числе этих шести оказалась и наша 54-я мотострелковая дивизия. Но каких это стоило трудов! Кто подвергался проверке той еще Главной инспекции, которая была и интеллектуально, и профессионально, и морально-нравственно на должной высоте, тот знает, чего стоит получить у нее хотя бы тройку, не говоря уж о четверке и тем более пятерке.
Кстати, в числе шести была отмечена и 20-я Гвардейская стрелковая дивизия, которой в то время командовал генерал-майор Н. В. Огарков. В последующем нас свела судьба в Генеральном штабе Вооруженных Сил. Он был начальником Генштаба, а я — первым заместителем начальника Генштаба — начальником Главного оперативного управления.
Итак, наша дивизия вошла в число лучших в Вооруженных Силах. Не скрою, мне особо приятно было видеть, что командир дивизии, как и другие, тоже был отмечен в приказе министра обороны СССР. Но на пути к этому было преодолено столько препятствий! Отмечу только кульминацию. Когда вопрос оценок для всех полков был решен и уже вырисовывалась общая хорошая оценка, а в разделе боевой подготовки огневая подготовка дивизии могла быть оценена отлично, возникло одно «но». По положению, общая оценка дивизии не может быть выше оценки ракетного дивизиона. А с ним еще не проводилось главное — тактическое учение с пуском ракеты. Это учение обязан был проводить командир дивизии лично. Но практически бессонные ночи на протяжении всей проверки, начиная с момента моего прибытия, конечно, уже давали себя знать, хотя, в принципе, на здоровье я не жаловался. Но к тому времени я был измотан до предела и надо было поспать хотя бы несколько часов. Однако выкроить пару-тройку часов для этого не удавалось. Накануне учения в 22.30 меня вызвал генерал-лейтенант Борис Иванович Баранов, приказав захватить с собой план проведения учения. Доложил я ему нормально, к моему плану он отнесся одобрительно. Однако в итоге сказал:
— План хороший. Но будем проводить иначе.
И начал наговаривать мне новый план учений — с другим районом, с другими маршрутами, с другими позициями.
— А цели в ходе учения я сам буду назначать, — добавил генерал.
Отпустил меня в час ночи и приказал, чтобы в 4.00 я представил ему на утверждение новый план. Естественно, все было сделано точно к назначенному времени. Утверждение произошло без замечаний, а в 5.00 мы уже подняли дивизион по тревоге и стали выводить его в запасный район, где в последующем он будет действовать в рамках учения, и далее все пойдет по плану.
Я понимал генерала. Инспекция просто не могла принять мой план, хотя мы его и разработали в ходе инспектирования дивизии, из-за чего учение и было перенесено на последние дни. Однако инспекция именно поэтому не могла исключать того, что учение по этой схеме уже проводилось, а следовательно, всем все известно. В связи с этим первый план был на всякий случай отвергнут и пришлось оперативно составлять новый, причем само учение длилось двое суток.
Наконец все этапы были пройдены, расчеты дивизиона работали, как часы. Когда командир дивизиона подполковник Логунов, внешне похожий на Геркулеса, с головой, работающей как электронная машина, доказал уже инспекции, что свалить его невозможно, ей ничего не оставалось, как только дать «добро» на реальный пуск ракеты на полигоне — с позиции и по цели, которую укажет генерал. Сразу после разрыва головной части ракеты мы на «газиках» ринули по бездорожью к этому месту. Читатель может представить мое состояние. Оценка дивизии, напомню, не может быть выше оценки ракетного дивизиона. А в оценке дивизиона решающую роль играет практический пуск ракеты. «Газик» прыгал с ухаба на ухаб, а я думал: «Ну из каких соображений исходил и чем pуководствовался автор Инструкции для инспекции? Ведь если все полки и отдельные дивизионы получили хорошую оценку, а ракетный дивизион провел пуск на неуд и сам оценен неудовлетворительно, то и вся дивизия получает неуд! Очень странное правило, но факт, с которым не поспоришь. Я ехал и переживал как никогда. Думал про себя: «Это, наверное, уже подбирается старость. Ведь мне уже сорок!»
Приезжаем на место. Прибывшие с нами топогеодезисты отмерили, посчитали — отклонение от контрольной точки всего 17 метров! Ура! Это сверхотлично. Генерал жмет мне и командиру дивизиона руки (ему тоже разрешили выехать). Все друг друга поздравляем. Все довольны.
Я оставил дивизион на месте переночевать, отдохнуть, привести все в порядок, а на рассвете вернуться в Кандалакшу. Сам же, а также генерал и его помощники, отправились в Кандалакшу. Путь большой — по времени около четырех часов, поэтому я сразу завалился сзади на сиденье и уснул сном младенца, а офицер-оператор и водитель всю дорогу грызли зеленые кислющие яблоки, от которых челюсти сводит и глаза «вылазиют». Так что им было не до сна. В штаб дивизии мы прибыли ближе к вечеру. Там уже все всё знали и на огромной схеме (вот обнаглели!) успели проставить ракетному дивизиону все оценки, в том числе за тактические учения с пуском ракеты. Не было только общей оценки, как и у других.
Командарм похвалил нас за ракетный дивизион, а затем удалился с генералом Барановым — очевидно, подбивать окончательные итоги. Надо отдать должное и Виктору Георгиевичу Куликову, и его группе: они, конечно, хорошо помогли частям и в организации, и в мобилизации сил, и во взаимодействии с проверяющими.
Разбор прошел на подъеме. Там же командующий армией наградил отличившихся. Мы проводили комиссию, руководство армии и начали набирать обычный ритм жизни и боевой учебы.
Через два-три дня заходит ко мне начальник штаба Леонид Дубин и говорит:
— Надо ехать вам обратно в Гурзуф.
— Пожалуй, следует посоветоваться с командармом, — возражал я. — Да и времени уже много прошло. Почти две недели.
— Во-первых, если вы хотя бы недельку поваляетесь на пляже, это уже здорово. Во-вторых, можно договориться и продлить путевку. В-третьих, командарму надо позвонить и сказать, что вы поехали, иначе он опять заарканит.
Леонид как в воду смотрел: в этот же день, будто подслушав наш разговор, звонит Куликов:
— Я подумал: ну, куда ты сейчас поедешь в отпуск? Путевка кончается. В сентябре — октябре надо хорошо подготовиться к зиме. А там — подводить итоги за год, потом проведение сборов. Да и новый учебный год надо начать организованно. Кстати, в округ вместо Михаила Петровича Казакова приехал новый первый заместитель командующего округа — генерал-полковник Сергей Леонидович Соколов. Он, конечно, начнет объезжать войска, знакомиться. Хорошо, если командир дивизии будет на месте. Надо позвонить своим в Гурзуф и рассказать: так, мол, и так.
