Борис Соколов - Красная Армия против войск СС
Геббельс так описал в дневнике первый день немецкого наступления у Балатона: «Армия Зеппа Дитриха начала крупное наступление в Венгрии. Пока еще нельзя делать какие-то прогнозы. Первые сообщения ни о чемеще не говорят — разве только о том, что наши войска встретили весьма сильное сопротивление и поэтому продвинулись в первый день не на очень большое расстояние. Противник уже принимает контрмеры, прежде всего сильно атакует с воздуха».
На следующий день рейхсминистр пропаганды с оптимизмом отметил, что «в Венгрии несколько сильных местных атак между Балатоном и Дравой дали хорошие результаты, и наши войска продвинулись в районе Капошвара примерно на шесть-восемь километров в направлении Осиека. Одновременно с юга из района Вировитизара (Вировитицы) через Драву на север тоже отмечено продвижение на шесть-восемь километров (это были вспомогательные удары, наносившиеся группой армий «Е» против югославской и болгарской армий. — Б. С.). При атаках со стороны восточной части Балатона, в районе южнее Штульвайсенбурга (Секешфехервара), также достигнуты хорошие первоначальные результаты».
Однако эти местные успехи еще не создавали серьезных угроз советским войскам. И оптимизм Геббельса улетучился уже к вечеру 7 марта, когда из Венгрии сообщили, что «наши войска встречают там исключительно ожесточенное сопротивление. Поэтому они пока что не смогли захватить большого пространства».
9 марта Геббельс опять воспрянул духом: «По всей Венгрии продолжается наше наступление. Особенно заметны успехи у канала Малом и юго-западнее Секешфехервара… Из Венгрии поступили хорошие вести. 6-й танковой армии удалось глубоко вклиниться в оборону противника. Теперь предпринимается попытка выйти в тыл противника с целью уничтожить его войска и тем самым добиться развала значительной части его фронта. Советы, конечно, защищаются всеми силами, но, надеюсь, Зеппу Дитриху удастся осуществить план фюрера».
10 марта, по мнению Геббельса, события в Венгрии развивались столь же благоприятно для немцев: «В Венгрии в ходе германских наступательных операций за вчерашний день достигнуты новые местные успехи. Особенно отрадно события развиваются между Балатоном и Дунаем, где на широком фронте продолжается наше наступление вдоль канала Малом. Сильные контратаки противника на флангах отражены… Наши штурмовики в Венгрии и на центральном участке Восточного фронта опять добились больших успехов». Удивительно, но немногочисленная и сидевшая на голодном бензиновом пайке немецкая авиация в Балатонском сражении действовала эффективнее советской, нанеся потери советским танкам и артиллерии. Геббельс в тот день надеялся, что вот-вот придет решающий успех: «На востоке события развиваются пока благоприятно в Венгрии. Наш клин расширен дальше на запад. Здесь можно уже говорить почти о прорыве. Мы прорвали оборону противника на фронте 25 километров и продвинулись в глубину тоже на 25 километров. Расширен и наш клин в направлении Балатона, так что и здесь можно говорить о существенном начальном успехе».
12 марта Геббельс все еще радовался успехам 6-й танковой армии СС: «Наше наступление в Венгрии началось хорошо. Правда, продвижение вперед еще не настолько велико, чтобы совершенно воспрянуть духом. Надо подождать, пожалуй, еще несколько дней, чтобы получить возможность окончательно оценить это наступление… Наше наступление в Венгрии дает медленные, но верные результаты. В общем и целом развитие событий там можно назвать благоприятным, мы существенно продвинулись вперед. Мы также продвинулись вперед у озера Веленце, так что теперь можно говорить о действительно крупном наступлении». Днем раньше в беседе с Гитлером Геббельс связал тему успешного наступления в Венгрии со зверствами советских войск в Восточной Германии и Европе: «Я подробно докладываю фюреру о впечатлениях от своей поездки в Лаубан (только что отбитый у Красной Армии город в Силезии. — Б. С.), детально описывая ужасы, с которыми сам столкнулся там. Фюрер считает, что отныне нам надо широко пропагандировать идею мести Советам. Мы должны теперь бросить свои наступательные силы на восток. На востоке решается все. Советы должны расплачиваться кровью за кровь; тогда, возможно, удастся образумить Кремль. Наши войска теперь обязаны выстоять и преодолеть страх перед большевизмом. Если мы действительно перейдем к массированному наступлению, то добьемся успеха, о чем свидетельствует развитие событий в Венгрии, которое фюрер считает весьма многообещающим. Остается надеяться, что таким оно будет и в дальнейшем. Во всяком случае, фюрер считает, что начатая мною пропаганда по поводу зверств абсолютно правильна и должна проводиться дальше».
Во время той же беседы с Геббельсом Гитлер так изложил германские цели на Востоке, в рамках которых и предпринимались наступления в Венгрии и Померании: «Итак, наша цель должна была бы заключаться в том, чтобы погнать Советы на востоке назад, нанося им самые тяжелые потери в живой силе и технике. Тогда Кремль, возможно, проявил бы больше уступчивости по отношению к нам. Сепаратный мир с ним, конечно, радикально изменил бы военное положение. Естественно, это не было бы достижением наших целей 1941 года, но фюрер все же надеется добиться раздела Польши, присоединить к сфере германского влияния Венгрию и Хорватию и получить свободу рук для проведения операций на западе.
Такая цель, конечно, стоит усилий. Закончить войну на востоке и освободить руки для развертывания операций на западе — какая прекрасная идея! Поэтому фюрер также считает, что следует проповедовать месть по отношению к Востоку и ненависть по отношению к Западу. В конце концов, именно Запад вызвал эту войну и довел ее до таких ужасных масштабов. Ему мы обязаны нашими разрушенными городами и памятниками культуры, лежащими в развалинах. И если бы удалось отбросить англо-американцев, имея прикрытие с востока, то, без сомнения, была бы достигнута цель, состоящая в том, чтобы на все времена вытеснить Англию из Европы как нарушителя спокойствия».
Геббельс был в восторге. Похоже, речь фюрера подействовала на него магически и заставила его поверить в возможность успеха в самых безнадежных обстоятельствах. Рейхеминистр записал в дневнике: «Программа, изложенная мне здесь фюрером, грандиозна и убедительна. Ей недостает пока возможности для реализации. Эту возможность должны создать сначала наши солдаты на востоке. В качестве предпосылки ее осуществления необходимо несколько внушительных побед; и, судя по нынешнему положению, они, вероятно, достижимы. Для этого надо сделать все. Для этого мы должны трудиться, для этого мы должны бороться, и для этого мы должны во что бы то ни стало поднять на прежний уровень моральный дух нашего народа».
Скорее всего, подобные прожекты Гитлер выдвигал лишь для ободрения собственного окружения. Вряд ли он сам верил в их реальность.
Но уже ситуация, сложившаяся в Венгрии 12 марта, начинает тревожить Геббельса. Он записал в дневнике: «В Венгрии в результате наших атак достигнут лишь частичный и незначительный прогресс. Советы укрепили свои позиции за счет подхода болгарских и румынских частей». Единственным утешением рейхсминистру служило то, что в Венгрии и на Центральном участке фронта люфтваффе будто бы сбило 65 неприятельских самолетов.
Но к концу дня, под влиянием новых сводок, оптимизм опять возобладал: «Что касается востока, то весьма отрадно развиваются события в Венгрии. Мы форсировали реку Шио и создали два плацдарма на другом берегу. Это удовлетворительное известие. Теперь надо попытаться окончательно обратить противника в бегство. Прорыв удался нам и в верховье, так что отсюда, очевидно, можно двигаться дальше». Впрочем, министру пропаганды быть оптимистом полагалось по должности.
13 марта обстановка как будто не внушала большой тревоги. Геббельс записывает: «В Венгрии юго-восточнее Балатона достигнут значительный прогресс. За рекой Шио созданы два плацдарма. Юго-восточнее Балатона также отмечено продвижение вперед у Аба. Восточнее Секешфехервара наша танковая колонна, возглавляемая «тиграми», продвинулась в результате атаки примерно на восемь километров в восточном направлении». Но уже к вечеру наступило отрезвление. Характеризуя обстановку, сложившуюся в этот момент, Геббельс записал в дневнике: «В Венгрии наши войска добились лишь незначительного успеха. У меня складывается впечатление, что наше наступление застопорилось, что могло бы иметь роковые последствия. Зеппу Дитриху удалось создать один плацдарм за рекой Шио, но еще остается под большим вопросом, сможет ли он развернуть с него дальнейшие операции. В Ставке, по крайней мере, высказывают мнение, что теперь и надо бы наступать. Но последовательность в операциях пока еще совершенно отсутствует».
Уже 14 марта немецкое наступление фактически остановилось. Геббельс вынужден констатировать: «В Венгрии отбиты многочисленные атаки на наши новые позиции… Довольно удручающие известия поступают из Венгрии. Наше наступление там, как кажется, не может развиваться. Наши дивизии завязли в советских оборонительных позициях и сталкиваются теперь со значительными контратаками Советов. Кажется, все идет прахом. Ни одна из наших военных операций, как бы она ни была хорошо подготовлена, не привела в последнее время к успеху. Сталин имеет все основания чествовать, прямо как кинозвезд, советских маршалов, которые проявили выдающиеся военные способности. Из Москвы поступают об этом известия, почти напоминающие обычаи из жизни пашей… В Венгрии теперь уже говорят о мощных вражеских контратаках против наших наступавших войск. Во всяком случае, сейчас нет никакого продвижения вперед. Обе стороны перегруппировываются. Но ведь известно, что это может означать». Геббельс слишком хорошо знал, что отступление генералы часто называют перегруппировкой.
