Плеяда - Алексей Сергеевич Суконкин
- Иваныч… не смей меня об этом просить! И думать об этом не смей! Сейчас медицина знаешь до чего дошла? Тебе поставят протезы, как их, бионические. Ты всё сможешь ими делать…
Они оба знали, что этого никогда не будет.
- Прошу тебя… не могу я так… не могу. Зачем меня вообще сюда притащили? Бросили бы там, как многих других, и сейчас я бы уже был в лучшем мире!
Корсар встал.
- Иваныч, не смей. Я найду тебя после войны. Я помогу, чем смогу… - Корсар подыскивал слова, которыми нужно было закончить это страшное общение. – Я тебя обязательно найду.
Комбат сделал шаг от больничной койки. Своим взглядом Дизель словно держал его рукой, не позволяя уйти.
- Олег…
- Прости, Иваныч! Прости… - перед его глазами стояли лица сотрудников военной полиции, с которыми он подрался в комендатуре – «благодаря» которым и закрутились события, закончившиеся для Дизеля госпитальной палатой и потерей всех конечностей.
- Убей меня, - шёпот его стал тише. – Сделай доброе дело!
- Прощай!
Стиснув зубы, чтобы не разрыдаться в голос, Корсар повернулся и стремительно направился к выходу. Он шёл, и думал о том, что лучше бы не видел то, что осталось от Иваныча – от того здоровяка и весельчака, на котором ещё совсем недавно держалась вся техника не только второй роты, где он числился, но и всего батальона.
Как его, в таком совершенно беспомощном состоянии, требующем постоянного наблюдения и ухода, примут родные? Найдётся ли у них мужество и силы обеспечить ему достойное существование до самой его смерти? А если нет? А если родственники, проявив малодушие, просто откажутся от него, спасая собственное благополучие и спокойствие в ущерб морали и семейным традициям? Всё может быть – такой исход для раненых, утративших мобильность, к сожалению, был далеко не редкостью…
***
Ганс стоял перед строем «новобранцев», которых ему было поручено научить штурмовым действиям «в сжатые сроки». Эти разновозрастные люди только недавно подписали контракты, и по всей видимости, ещё до конца не понимали, куда попали и что их ждёт. Они улыбались, разговаривали друг с другом, и практически никакого внимания не обращали на человека, стоящего перед ними.
Может быть потому, что этот человек своим внешним видом больше был похож на бомжа – такой же заросший, помятый и грязный, от которого остро пахло немытым телом и ещё чем-то, что большинству стоящих было ещё не ведомо.
- Я не знаю, какой у вас уровень подготовки, - хрипло сказал Ганс. - Поэтому вы все пройдёте через обучение здесь, на полигоне, где в полной мере сымитирована боевая обстановка.
Полигон находился в распадке неподалёку от комбината огнеупоров, подальше от взглядов местных ждунов, стремившихся сообщать на ту сторону обо всём, что происходит в округе, что неминуемо оборачивалось убийственными прилётами. Ганса, которого неожиданно отозвали с «Двины» в расположение роты, ничего не объясняя, посадили в машину и повезли в Знаменку, где его встретил командир бригады, поздравил с официальным назначением на должность командира второго взвода, пообещал ходатайствовать перед командующим группировки о присвоении ему звания младшего лейтенанта и поставил задачу провести занятия по штурму окопов и лесополос с вновь прибывшим пополнением. Перехватив в Знаменке большой хот-дог и бутылку колы, чувствуя, как его вырубает в сон, Ганс встретился с вверенным ему личным составом, погрузил его на два «Урала» и прибыл на полигон, коим был обыкновенный участок местности, когда-то, не так давно, переживший тяжёлый бой, следы которого были ещё видны невооружённым глазом.
И вот теперь они, человек тридцать, стояли перед ним и не обращали на него никакого внимания. Никакого чувства субординации им ещё привито не было, и поэтому все они позволяли себе вольности и расхлябанность.
- Я бы на вашем месте сейчас слушал меня очень внимательно, - сказал Ганс. – Через трое суток, а может и раньше, вам предстоит идти в бой, и если вы не будете выполнять простые правила, вы погибните…
Ганс обратил внимание, что всех забавлял какой-то крепыш, время от времени отпускающий шуточки, веселящие рядом стоящих. Внимание вновь прибывших было обращено к крепышу, так как он, очевидно, излагал что-то более понятное и более приятное в сравнении с тем, что пытался сейчас донести до сознания присутствующих какой-то бомжеватого вида дурно пахнущий мужик.
Ганс сделал несколько шагов, и оказавшись напротив крепыша, вдруг повысил голос:
- Вот вы, - Ганс ткнул пальцем в грудь крепыша. - Закройте свой поганый рот и слушайте меня!
После этого заявления, адресованного очевидному неформальному лидеру, в толпе воцарилась тишина. Пользуясь моментом, Ганс решительно кинулся укреплять своё положение.
- Вместо того, чтобы пойти помыться, побриться, поесть и поспать после непрерывной недели боёв без сна и еды, меня отправили сюда, рассказать вам, балбесам, как нужно себя вести в бою, чтобы остаться в живых. А вам, я смотрю, интереснее слушать кого-то другого. Я могу уйти в машину спать, а вы до вечера делайте тут, что хотите, но предупреждаю сразу – в бою вы не проживёте и минуты. А в бой вас могу послать уже завтра. Вы точно приехали сюда умирать, а не выживать?
Крепыш хотел было что-то сказать, но Ганс посмотрел на него предупредительным взглядом, после которого мог последовать выстрел из автомата, и тот передумал.
- Вы, - Ганс выбрал очередную «жертву», и не дождавшись никакой реакции, пояснил: - Когда к вам обращается командир, вы должны назвать свою должность, воинское звание и фамилию или позывной.
- Стрелок-гранатомётчик рядовой Мухин, - ответил боец.
- Будете Мухой. Гранатомёт освоили?
- Нет, - ответил боец, и тут же поправился: - Никак нет.
- А что освоили?
- Автомат.
- Сколько раз стреляли?
- Пока – нисколько.
- Кто ещё «пока нисколько»? – спросил Ганс, обращаясь ко всем остальным. – Поднимите руку.
Половина бойцов подняла руки.
- Вас вообще чему-то учили? – спросил Ганс, глядя на крепыша, как на человека, способного ответить за весь коллектив.
- Нет, - ответил боец, и вспомнив ранее указанное, добавил: - Стрелок-санитар рядовой Ковалёв. Нас сразу направили на фронт, сказали, что здесь всему научат.
- Отлично, - кивнул, не удивившись, Ганс. – Запомните свой позывной - Крепыш. Итак, - он снова глянул на бойцов. – Основа всего – взаимодействие внутри группы и чёткое выполнение приказов своих командиров. Кто начинает играть «в одного», кто начинает строить из себя героя – убивают
