Василий Яковлев - Разведчики
Вот и приступаете вы, лейтенант Румянцев, к выполнению самого важного в своей жизни задания. Вот она, самая первая, невидимая линия фронта.
Въезд в город. Шлагбаум закрыт. Петр резко затормозил, взглянул на лейтенанта.
К шлагбауму, присвечивая себе фонариком, бежали два солдата.
Курт Кох выпрыгнул из машины, огляделся. Солдаты подбежали к машине, один из них бросился к кузову, постучал прикладом по поленьям. Другой, козырнув, спросил у офицера документы.
Неторопливо расстегивая шинель, Курт Кох вглядывался в солдата. Вот ты еще раз встретился с врагом, Василий Румянцев, но совсем не так, как встречался до сих пор. Ты вооружен, и враг вооружен. Но у тебя пистолет лежит в кобуре, и враг перекинул свой автомат на спину, чтобы не мешал.
Ты разговариваешь с врагом небрежно, снисходительно, свысока. Как и положено офицеру армии великого фюрера говорить с солдатом.
Уголком глаза ты видишь, что Петр тоже вышел из кабины и, согнувшись, осматривает заднее колесо. Второй немец подошел к нему, что-то спросил. У Василия тревожно дрогнуло сердце. Но Петр угрюмо взглянул на немца, ничего не ответил, захлопнул капот, полез в кабину.
— Все в порядке, герр обер-лейтенант. — Солдат, откозыряв, побежал к будке, второй — за ним. Шлагбаум медленно пополз вверх. Машина въехала в Приморск. Еще дважды ее останавливали патрули. Курт Кох, надменно поглядывая на патрульных, ронял несколько слов. Документы у него не спрашивали.
По набережной улице медленно бредет пожилой человек в потертом старомодном пальто и низко надвинутой на лоб шляпе. Пенсне, бородка клинышком, рыжие бакенбарды. Сгорбленная спина, усталая походка…
Вот уже месяц каждый вторник и субботу он спускается к набережной, заворачивает за угол и минут десять-пятнадцать стоит около круглой тумбы. Тщательно перечитав все объявления, мужчина не спеша доходит до мола, где кончается набережная, потом идет обратно. Подойдя к тумбе, взбрасывает на переносицу пенсне и еще раз добросовестно прочитывает всю эту пачкотню.
Уже давно пора бы радистке Ирине Сухожиловой прибыть в распоряжение майора Петрова, советского разведчика, оставленного в Приморске со специальным заданием. Без рации Петров, как без рук. Что же случилось с радисткой? Ранена и отлеживается? Подозревает слежку и не хочет приводить за собой хвост? Убита?! Но Ирина должна была идти не одна. Что же случилось с ее напарником? Погибли оба? Не добрались они, пришли бы, как было условлено, два других разведчика-радиста. Место встречи с ними вот у этой круглой тумбы. Значит, они тоже погибли? Два провала один за другим — это уже не случайность. В общем задача со многими неизвестными…
И снова, в который уже раз, Петров подумал о том, как много недоработали те, кто отправил его в Приморск.
В городе он появился за несколько дней до того, как сюда пришли фашисты. За это время он должен был надежно законспирироваться сам и позаботиться о жилье для разведчиков-радистов. Еще в Тополевске перед отъездом сюда Петров доказывал, что должен уже сейчас знать, с кем ему предстоит работать. Должен сам определить, подходят ли эти люди для такой сложной, ответственной и опасной работы. Но ему ответили, что обо всем позаботятся без него. Конспиративную квартиру Петров подготовил у жены своего погибшего товарища Александра Пугачева, которой он вполне доверял. Большая комната в квартире Пугачевых срочно переоборудовалась — делался тайник. Старый знакомый Петрова Романец был не только искусным каменщиком и столяром, его отличало еще одно ценное качество: он умел молчать. Петров знал наверняка: и слова об этом тайнике у Романца не вырвешь.
Никто не шел на связь. И все же Петров не терял надежды, что все будет хорошо. Он кое-что уже предпринял, есть планы и на будущее. Но если бы хоть что-нибудь прояснилось с разведчиками!..
Каждый раз, подходя к углу, он очень хотел, чтобы там, у круглой тумбы, ждал его один из посланных командованием разведчиков.
Шел все медленнее, медленнее, чтобы продлить эту надежду…
Сегодня все было как всегда. До мелочей знакомая улица. Привычные мысли. Оклеенная пестрыми афишами тумба. Около нее никого. Петров остановился, сделал вид, что внимательно читает объявления. И когда хотел было идти дальше, вдруг почувствовал: рядом кто-то стоит… Что ж, это мог быть и случайный прохожий. Петров медленно повернулся. Женщина. Молодая. Лицо взволнованное. Одета просто. В левой руке сумочка. Неужели?! И тотчас же услышал:
— Как всегда, ничего интересного.
— Чего же можно ожидать от этого захолустья.
— Иногда и в маленьком городе происходят большие события. — Женщина говорила, не поднимая глаз. Голос у нее дрожал. «Чего она так волнуется?» — подумал Петров, отходя от тумбы. Парольные фразы произнесены дословно. Теперь женщина должна следовать за ним. Незаметно. На расстоянии. И только на малооживленной улице они заговорят. Петров шел по набережной так же медленно, заложив руки в карманы пальто, не оглядываясь, настороженно смотря вперед и по сторонам. Со скамейки поднялись два офицера в форме СД и двинулись навстречу. И хотя в этом не было ничего необычного, Петров вдруг нутром почувствовал опасность.
Сзади послышался приглушенный вскрик. Петров резко отскочил в сторону и, прижавшись к стене, оглянулся. Женщина стояла у тумбы на том месте, где он ее оставил. Справа к Петрову, держа руку в кармане шинели, приближался еще один немецкий офицер. Петров узнал его — это был Вадлер, начальник Приморского СД. Сомнений не оставалось — провал. Офицеры подошли почти вплотную. Вадлер проговорил:
— Господин Петров, игра окончена, руки вверх!
Не вынимая руки из кармана, Петров выстрелил. Один из офицеров схватился за бедро, и, словно запнувшись о что-то невидимое, упал. Второй метнулся в сторону. Вадлер крикнув, выстрелил в Петрова. Промахнулся. Майор бросился в ту сторону, где набережная упиралась в поросший кустарником склон.
Из переулка навстречу ему бежали солдаты. Сзади тоже раздавался топот и крики. Одного из солдат Петров уложил на месте. Второй отскочил в сторону. Прильнув к стволу дерева, Петров продолжал стрелять в своих преследователей. Бежавший спереди офицер, качнулся вдруг, схватился за плечо.
До спасительного склона оставалось совсем немного. И тут Петров упал — пуля пробила ногу. Стиснув зубы, встал, пробежал несколько шагов и, раздвинув кусты, пополз по склону, цепляясь за гнущиеся ветки кустарника.
Враги были совсем близко. Петров продолжал ползти из последних сил. Тут правее должен быть еще один овражек. Но, пожалуй, овражек не выручит — фашисты настигнут. Не стреляют, хотят взять живым. Что ж, добраться бы до того крытого мхом камня. Он прикрыл бы сзади… Подпустить врагов. Есть еще три патрона. Два — врагу…
Сделав резкое движение, Петров почти упал на колючие разлапистые ветви тиса. И вдруг почувствовал, что куда-то проваливается. От резкой боли потерял сознание. Когда очнулся, услышал прямо над собой немецкую речь. Приподнял голову. Глубокая яма. Сверху прикрытая зелеными ветвями. Сквозь них едва сочится тоже зеленоватый свет.
— Наверное, пополз к реке, — донеслось сверху.
— Рассыпаться цепью, обыскать все, каждый кустик! — Петров узнал голос Вадлера, истеричный, злой, видимо, начальник СД был вне себя.
Затрещали ветки — кто-то шел возле самой ямы. Петров поднял пистолет. Шаги удалялись. Вскоре все стихло.
Петров осмотрелся. Попробовал приподняться и не смог. Раненую ногу пронзила резкая боль. Стиснув зубы, попытался еще раз встать. Уперся рукой в стену ямы. Рука тотчас же соскользнула с мокрой глины.
И тогда майор Петров подумал, что это неожиданное убежище станет его могилой. Не выбраться ему отсюда.
Глава пятая
КУРТ КОХ ЗАВОДИТ ЗНАКОМСТВА
Небрежной походкой, засунув руки в карманы щеголеватой шинели, ранним утром идет по городу обер-лейтенант интендантской службы Курт Кох. На приветствия встречных солдат лишь кивает головой, не вынимая рук из карманов. А офицеров в этот ранний час на улицах нет, спят еще господа офицеры. Неожиданно у подъезда штаба Курт Кох встретил Вадлера. Вытянулся, четко поприветствовал подполковника. Вадлер лениво ответил на приветствие. Неприязненно взглянул на свеженького обер-лейтенанта. Ишь интендантишко. Тянется. Вот у кого спокойная жизнь. Спал небось всю ночь с какой-нибудь девкой. Одеколоном так и разит. Сапоги начищены до зеркального блеска, шинелька как влитая сидит. Выбрал, видимо, на складе. Как же, он там полновластный хозяин.
А он, Вадлер, смертельно устал. Ну и орал же вчера Розенберг, когда узнал о провале операции по поимке Петрова. Все рухнуло. Не сегодня-завтра жди отставки. Собачья жизнь…
Вадлер поежился, медленно пошел дальше. Выпить бы сейчас и, как в яму, провалиться в сон.
