Роман Кожухаров - Штрафники вызывают огонь на себя. Разведка боем
IV
Горизонт горел от бесконечного боя, который длился с самого вечера на южной окраине Будапешта. Командование с ходу ввело в сражение несколько танковых колонн, заткнув бреши, образовавшиеся под ожесточенным натиском русских. В двух местах противнику удалось прорвать две оборонительных линии из трех. Русским помогали массированные удары артиллерии и авиации.
Однако к вечеру непрерывные вылеты краснозвездных бомбардировщиков и штурмовиков прекратились и появилась возможность для контрудара. А тут как раз подоспела подмога из Мишкольца. Правда, прибыл резерв с задержкой, едва не стоившей успеха всей обороне.
Согласно боевой задаче, которую прямо во время движения на марше, сидя в седле своей лошади, формулировал гауптман Шефер, стрелковой роте предстояло действовать в зоне наступления танковой роты, которая двигалась в той же колонне метрах в пятистах впереди.
Уже час назад и танки, и другая техника, и пехота должны были прибыть на поле боя. Но то и дело движение останавливалось. Ломалась техника. В отличие от людей двигатели машин, бронетранспортеров и танков не выдерживали многокилометрового перехода. Командиры начинали выяснять причины задержки. Начинались пререкания, переходящие в откровенную ругань. Танкисты не давали проехать автоколонне, артиллеристы перекрывали путь пехотинцам. В темноте, при свете фар фонарей и карманных фонариков, вся эта кутерьма превращалась в полный бедлам.
Лейтенант Шульц откровенно нервничал, то и дело срываясь на подчиненных. Взвод Шульца должен был прикрывать атаку первого взвода средних танков «Панцер-IV». В танковом батальоне, как выяснилось со слов взводного, находились две роты средних «панцеров», а также рота «пантер». Причем гауптман категорически предостерег командиров взводов от путаницы. В этой неразберихе, окутанной кромешной темнотой, отыскать чертов взвод «панцеров» становилось практически невыполнимой задачей.
– Хаген, вы у нас, кажется выполняете функции сигнальщика? – спросил Отто взводный. Голос офицера звучал на грани истерики.
– Так точно, герр лейтенант!.. – отрапортовал Хаген.
– Так какого черта вы бездействуете?! Немедленно разыскать первый танковый взвод, черт вас подери!..
– Слушаюсь, герр лейтенант!.. – отчеканил Хаген.
– Выполнять!..
Хаген бегом сорвался в голову колонны, по пути пытаясь отыскать хоть какую-то связь между танковым взводом и его функцией сигнальщика.
V
Отто метался между шагавшими в темноте колоннами и несколько раз чуть не угодил под гусеницы и колеса проезжавших машин. Помог, как всегда, случай. Огибая очередную, застывшую прямо посреди дороги черную громаду танка, Отто высветил фонариком лица танкистов. Во всю длину с левой стороны гусеничные траки прикрывал бортовой экран, над которым едва выступала квадратная башня. От этой «экранки» танк был похож на броненосец. Внешний вид ни с чем не спутаешь: четвертый «панцер» собственной персоной!
Вымазанные сажей лица танкистов были чрезвычайно серьезны. Казалось, это слуги преисподней для какой-то дьявольской надобности извлеклись из самого что ни на есть пекла. Они светили фонарем в нутро машины позади башни, видимо, пытаясь по-быстрому устранить возникшую по пути поломку.
Ловко запрыгнув на ходу на борт, Отто с ходу поздоровался с танкистами и спросил их о первом взводе «панцеров». Двое склонившихся над открытым люком совершенно не отреагировали ни на приветствие Хагена, ни на его вопрос. Только добавилось свирепости на их и без того инфернальных выражениях лиц.
Самым отзывчивым неожиданно оказался тот, которому первые двое подсвечивали фонарем. Следуя логике ситуации, он, скорее всего, являлся механиком-водителем.
– Ганс, посвети вот сюда… – высунувшись из люка, проговорил танкист. Тут же, обратившись к Отто, он хмыкнул и быстро ответил: – Мы и есть первый взвод. Ты что, не видишь? Это же и есть «Панцер-IV».
– Разглядеть – разглядел, да только мало ли «панцеров» в других взводах… – доброжелательно посетовал Отто. Он чуть не подпрыгнул от радости. Вот так удача!
– Мы тут с полчаса как застряли. Вот и считай, как взвод ушел… Они только что прошли мимо кладбища.
– Мимо кладбища? – переспросил Отто.
– Да, мимо кладбища. Уже должны были повернуть на Сегедскую дорогу.
– Сегедскую дорогу?
– Да, командир с нашими связывался. Только что – по рации. Рация у нас отлично работает, не то что этот чертов двигатель.
– Карл… – перебил своего товарища один из тех, что нависал над люком. – Какого черта ты выкладываешь все подряд этому стрелку? Может, он русский шпион?
Сноп света от фонаря ударил Отто прямо в лицо, совсем его ослепив.
– Мы сейчас его в полевую жандармерию сдадим… – продолжал недовольный голос. – Там выяснят, чего он такой любопытный…
– Угомонись и убери свет… – жестко проговорил Хаген. – Наша рота должна будет в бою прикрывать ваши бронированные задницы. Вот мне и поручено отыскать чертов первый взвод…
То ли голос Отто прозвучал очень доходчиво, или доводы его оказались убедительны, но танкист опять перевел свет фонаря внутрь корпуса.
– Черт… похоже аккумулятор накрылся, – донесся изнутри неунывающий голос Карла. – Наша – уже третья машина в роте, ставшая на марше. У первых двух дела похуже – катки полетели. Но лучше сейчас, на марше, устранять поломки, чем под огнем русских пушек. Не дай бог, придется тогда сливать топливо и взрывать машину к чертовой матери.
– Может, помочь вам чем? – доброжелательно спросил Отто.
– Сами справимся… – сквозь зубы процедил неприветливый товарищ Карла.
VI
Отыскать своих оказалось сложнее, чем разузнать о танкистах. На Адлера и других товарищей по стрелковой роте Хаген наткнулся как раз напротив кладбища. К этому времени горизонт посерел, и силуэты крестов и надгробий жутко проступили на молочно-сером фоне предутреннего неба. Хаген доложил лейтенанту сведения, которые удалось разузнать, и тот бегом помчался к ротному уточнять план дальнейших действий.
Отто занял свое место в порядочно растянувшемся пешем строю.
– Веселенький пейзаж, – проговорил Рольф, на ходу кивнув в сторону тянувшегося по левую руку кладбища.
– И, главное, многообещающий… – пробурчал командир третьего отделения Херрлейн. Вечно угрюмый, с землистым и одутловатым лицом и навсегда застывшим на нем выражением безрадостного недовольства, обергефрайтер Херрлейн одним своим видом нагонял тоску. А тут еще и кладбище… Хочешь не хочешь, а кошки в душе заскребут.
– Вас послушаешь – и на ближайшей осине удавишься… – вклинился в их разговор помощник минометчика Раапке.
Этот был полной противоположностью Херрлейна: рыжий, с оттопыренными ушами и неунывающей, уморительной физиономией, глядя на которую нельзя было сдержать смех в самой безнадежной передряге. Без шутки Раапке ни минуты не обходился, особо предпочитая черный юмор. Для Раапке он был все равно что глоток кислорода для альпиниста на высокогорном склоне.
– Зачем портить веревку, Фридрих? – подхватил тему Адлер. – Для тебя русский Иван пулю припас. Наберись терпения. Недолго осталось…
– Э, нет… – в тон ему отзывался Раапке. – Русские пули специальным составом пропитаны. Щелочным. Ну, щелочь к кислоте притягивается. Так вот они и попадают только в тех, у кого морда самая кислая…
Все, кроме Херрлейна, дружно засмеялись. Тот, сообразив что-то, огляделся вокруг.
– Это ты на кого намекаешь? – с вызовом обратился он к Раапке.
– На кого? А ты подумал, что на тебя? – хохотал тот. – Не знаю, не знаю, Херрлейн. Советую тебе проверить уровень кислоты своего лица. Пока бой не начался… Если физиономия прокисла, худо дело будет…
VII
Свирепое выражение, изобразившееся на лице Херрлейна, недвусмысленно показывало, что он сейчас вцепится в Раапке. Но до потасовки дело не дошло. Один за другим два взрыва оглушили колонну, накрыв упавших прямо на дорогу солдат комьями холодной земли. Не успели стрелки прийти от неожиданности в себя и подняться на ноги, как земляной столб взвился вверх прямо посреди колонны, метрах в сорока впереди.
Грузовик разорвало в клочья вместе с находившимися в кузове. Уже потом Отто узнал, что это был расчет артдивизиона, тащивший на прицепе пушку.
Крики, стоны, запах дыма и гари расползлись во все стороны.
– Русские! Русские прорываются по флангу! – раздался чей-то истошный голос впереди. Отто, вскочивший на ноги, увидел, как из-за пологого склона холма, которым оканчивалось кладбище, выкатил русский танк. Другой шел поодаль, позади первого. Они шли на полной скорости и вели стрельбу прямой наводкой по колонне. Вот ствол ведущей машины изрыгнул пламя, и бронетранспортер, находившийся во главе цепи из десятка машин, превратился в огненную сферу, наполненную дымом, радиально разлетающимися кусками людей и металла.
