Dневник Z - Дмитрий Зименкин
— То есть он не значится, что он в зоне СВО. Он значится, как будто он в пункте постоянной дислокации.
— Ну, несправедливо, считаю, — продолжаю я более уверенно. — Там дело-то не в надбавках, они невелики…
— Хорошо, Дмитрий Сергеевич, — подхватывает Президент. — Я услышал. Я для себя пометил, запомнил. Мне и Бортников эти вопросы задаёт, и Колокольцев тоже. А вот то, что с военными медиками что-то подобное происходит, я первый раз слышу. Но обязательно посмотрю, как… Ну, это просто… Просто… — Путин не сразу может подобрать нужное слово. — Это техническая проблема, может… Если военный медик, — он поднимает брови от недоумения. — Он за «ленточкой», воюет фактически, то я не очень понимаю, что там происходит. Я выясню. А где это конкретно?
— На Белгородчине он числится, а воевал он под Сватово.
— Дим, вы напишите мне…
— Да, напишем, чё!.. — «Господи, какое “чё”, корреспондент!» — думаю я про себя.
— Чтобы конкретный пример, да? А все остальные категории военнослужащих, особенно это касается пограничников, отчасти полицейских, конечно, это требует рассмотрения. Вы правы, и руководители этих ведомств вопросы эти поставили. Я уже поручил Совету безопасности, они сейчас готовят предложения.
Казалось бы, всё, встреча окончена. Владимир Путин должен уходить, но тут вмешивается Сладков и, по сути, оставляет Президента сидеть с нами ещё некоторое время:
— Владимир Владимирович, у нас ещё «закрытая часть», там будут вообще самые острые вопросы, прям самые. Уделите, пожалуйста, еще минут сорок.
И Владимир Путин снова идёт нам навстречу. Удивительно. А Сладков, конечно, по-хорошему наглый!
В «закрытой части» встречи было много вопросов частного характера: технические предложения, просьбы помощи подразделениям, с которыми сотрудничают военкоры. Я думал задать вопрос про культуру в России и гегемонии в ней противников СВО, о наличии барьеров для авторов-патриотов. Про то, о чём мы говорили с Бардашем и Ричем. Но решил, что не буду занимать время встречи, которая и так длилась уже около трёх часов. Был, конечно, и злободневный, но щекотливый вопрос по поводу конфликта Евгения Пригожина с руководством Министерства обороны. Но лично я оставлю ответ Президента без огласки, на то это и «закрытая часть» нашего разговора.
Минут через сорок всё завершилось. Путин каждому жмёт руку и отправляется дальше по своим государственным делам. А мы на эйфории и адреналине бурно делимся друг с другом впечатлениями. Кто-то уже встал перед Павлом Зарубиным и его камерой на интервью, и именно в этот момент все неожиданно узнают, что все два часа открытой части встречи шли в прямом эфире и за нами онлайн наблюдал весь мир! Ничего себе сюрприз. Поэтому и десятки пропущенных сообщений на наших телефонах от родственников, друзей и подписчиков. Но почему нам об этом не сказали заранее! А теперь думаю, может, и хорошо, что не сказали. Разговор-то получился открытым, без излишней самоцензуры. Именно такой, какой и нужен был людям, чтобы глубоко понять все проблемы СВО, без ретуши! А ещё, если бы я знал о прямом эфире заранее, то, наверное, вообще переволновался бы вконец! Ну и хорошо.
Полевой медик Александр Лопаков с позывным «Падре» в итоге получил своё удостоверение «ветерана боевых действий», а спустя некоторое время и справедливую награду за свои подвиги и служение народу России — орден Мужества. Что касается других бойцов из в/ч № 31135, то их вопрос решился не сразу, проблема оказалась системной. Но позже ребята мне писали, что наконец и они теперь официально признаны «участниками боевых действий». Так что, не считая просто личных впечатлений, для меня эта встреча прошла не зря. Ведь мне снова удалось помочь людям. А что может быть приятнее и важнее.
23 июня 2023 г
Евгений Пригожин был мне симпатичен. Как медиаперсона. Как человек отважный, харизматичный, обладающий ораторским даром, пусть и в сочетании с обсценной лексикой. Пригожин, как говорили у меня во дворе: умел по-пацански «сделать красиво». «Красиво» — это в моём искаженном с подростковых лет восприятии. К сожалению, в моей старорусской юности всё моё дворовое окружение, и я в их числе, равнялось не на ученых или писателей, а на подобных грубых маскулинных лидеров. Именно такие считались у нас авторитетами.
Да, мы подражали бандитам и уважали тюремный уклад, не бывая в этих тюрьмах. Мы завидовали сверстникам, имеющим братьев или отцов в составе ОПГ. Я впечатлялся разговорами с вором, который сидел в Соликамске с самим Васей «Бриллиантом»! Пригожин был из обоймы этих персонажей. Волевой, из народа, с уличными, а не кабинетными понятиями, но с разбойничьей сутью. Таким я его видел. Хотя никогда и не встречал воочию.
Пригожин знал, что и как нужно говорить, чтобы тронуть эмоции простых людей, чтобы умело играть на струнах их душ. А то, что он на них именно играл, я понял вскоре. На примере нескольких ситуаций, о которых я знал от непосредственных участников. Ситуаций, которые публично были поданы Евгением Викторовичем иначе. В них реальность расходилась с его словами. Но я понимал: политика, информационная война, все дела. Таковы правила игры. А наивные люди всегда будут верить на слово тем, кто пылко говорит то, что они очень хотят услышать. Но чем громче, чем возвышеннее речи оратора, тем больше повода усомниться в их искренности.
Евгений Пригожин создал с Дмитрием Уткиным феномен. Эффективное и страшное для врагов России оружие, имя которому ЧВК «Вагнер». Но к тем значительным победам на поле боя Пригожин и команда умело подключили медиа-составляющую, создав из «вагнеров» абсолютных живых легенд, героев и народных любимцев. Компания «Вагнер» вышла из тени, перестала быть инкогнито. И грамотное информационное освещение их подвигов подняло славу «музыкантов» на небывалый уровень. ЧВК «Вагнер», по сути, жила вне российских законов. Военное время сделало это возможным и даже доказало эффективность подобного подхода. «Вагнеров» стал бояться весь мир, а Родина рукоплескала и восхищалась ими.
Я не знаю, что в такой момент происходит в головах у создателей подобного явления. Лидеров структуры. Ощущение всемогущества и вседозволенности? Наверняка искренняя вера в то, что ты есть истина в первой инстанции, сама справедливость. Можно долго и тщетно гадать, пока сам не окажешься в шкуре того же Пригожина. Его конфронтация с Минобороны, публичная борьба с начальником Генштаба приняли настолько острый характер, что я был уверен: это не закончится ничем хорошим, ни для «вагнеров», ни для моей воюющей страны. А так хотелось, чтобы был найден компромисс и эти две примирившиеся мощнейшие силы — «Вагнер» и
