Павел Гусев - В тылу врага

Прочитал я это грустное письмо, понял, что помочь могу только я. Решил обратиться к своему начальнику с просьбой о краткосрочном отпуске:

— Константин Алексеевич, отпустите меня на десяток суток, надо навестить маму на Ярославщине. Она тяжело больна, поэтому надо ее определить в больницу.

Посочувствовав мне, Красиков ответил:

— Павел Васильевич, я не в силах удовлетворить твою просьбу, не имею таких прав. Ходатайствовать перед полковником Польским я могу. Пиши рапорт полковнику, я лично сам пойду к нему с твоей просьбой. Но у меня вопрос к тебе: кому можно передать твои обязанности на время отпуска?

— Я считаю, Василию Михайловичу, пока не предстоят командировки к поставщикам.

Уже в конце рабочего дня Красиков сообщил мне:

— Павел Васильевич, твоя просьба удовлетворена. Соколюк тоже согласен. Приказ о твоем краткосрочном отпуске подписан. Расскажи Василию Михайловичу, какие неотложные дела надо решить на базе за твое отсутствие. Отпускное удостоверение и проездные документы получишь в отделе кадров. Счастливого пути! — Константин Алексеевич крепко пожал мне руку.

Поздно вечером я и Соколюк уже были на вокзале. Я взял билет на первый проходивший поезд на Москву Как только поезд пришел, мы поспешили к вагону, указанному в билете. Когда оказались у нужного вагона, Соколюк передал мне увесистую упаковку, перевязанную крест-накрест тонкой веревочкой.

— Это твой сухой паек на время отпуска. Богунов постарался с заменой некоторых продуктов, чтобы все сгодилось в домашних условиях. Всего доброго тебе, привет маме.

— Спасибо, Василий Михайлович. До свидания!

Утром я уже был в Москве. Переехал на метро с Курского на Ярославский вокзал. Увидел, что поезд на Вологду уже подан на посадку. Я заскочил в вагон. В тамбуре молоденькая проводница остановила меня:

— Не спеши, молодой человек, предъяви проездной билет.

— Сейчас предъявлю. — Не торопясь достал бумажник, стал искать среди документов билет. Поезд тронулся. Закрыв дверь тамбура, она предложила мне пройти в купе. И сразу спросила:

— Молодой человек, куда едешь-то?

— До Бакланки, а там еще верст пятьдесят где на перекладных, где пешком, как повезет.

— Насовсем, наверно? Даже уже погоны снял, — заметила она. — Ты партизан? — она спросила это, рассмотрев на моей шапке красную ленточку.

— Угадала. В какое купе мне идти?

— Заходи в первое купе. Там один пассажир, тоже едет до Бакланки. А билет-то забыл предъявить?

— Нет, не забыл. — Зайдя в купе, я предъявил ей билет.

— Партизан, откуда едешь?

— Из Орла, разумеется, в билете укачано.

— А почему билет без компостера на наш поезд.

— Извини, пожалуйста, не успел. Мне пришлось бы несколько часов ждать, пока придет следующий поезд. А мне каждый час дорог, ведь всего на десять суток отпустили, из них почти четверо пройдет в дорогах.

Если будет проходить ревизор, у тебя могут быть неприятности. Он может высадить на любой станции, — сочувственно сообщила проводница.

— Не беспокойся, все уладим. Он меня поймет не высадит и не оштрафует.

Пассажир, лежавший на верхней полке лицом к стене, вдруг повернулся и обратился ко мне:

— Лейтенант милиции Смирнов. Прошу предъявить ваши документы.

— Это можно. Но прежде вы должны показать мне ваше милицейское удостоверение, — ответил я.

— Ваше требование законное. Вот, пожалуйста, мое удостоверение. — Он подал мне его.

— Спасибо, — ответил я, бегло прочитав его, взглянул на его лицо, потом на фотокарточку в удостоверении.

— А вот, пожалуйста, мои документы, — я предъявил удостоверение личности и отпускное удостоверение.

Лейтенант милиции внимательно просмотрел мои документы, возвращая их мне, спросил:

— Куда едешь, партизан Гусев?

— Выхожу на станции Бакланка. А дальше путь в родное село Карповское, от Бакланки до него километров пятьдесят.

— А Гусев Леонид Васильевич — это твой брат?

— Это мой родной брат. А откуда вы его знаете?

— В госпитале на Урале мы с ним в одной палате лежали. Год назад я выписался из госпиталя, признан ограниченно годным к военной службе, приехал на родину, в Кукобой. Полгода назад мне предложили службу в милиции. Что вам известно о Леониде Васильевиче? — спросил он меня.

— Он лежал в госпиталях почти полтора года. Недавно было от него письмо: его выписывают из госпиталя с освобождением от военной службы на один год, после чего последует медицинское переосвидетельствование. Выезжает в Ивановскую область, куда осенью 1941 года эвакуирована его семья, — рассказал я ему все, что знал о брате.

— Напиши ему привет от меня. Володьки Смирнова. Наши койки были рядом. Сообщи, что я служу в Кукобое в милиции. Пусть он мне напишет. Если у него и у семьи есть трудности в Ивановской области, пусть переезжают на родину, в Кукобое его знают по работе бригадиром тракторной бригады. Припоминаю, что его брат, по рассказу Леонида, в 1937—1939 годах работал главным бухгалтером Кукобойской МТС.

— Это был я. Меня осенью 1939 года призвали в армию, а Леонид в это время служил в Ленинграде, сверхсрочно. В 1940 году его зачислили курсантом годичных офицерских курсов, после их окончания уволили в запас в звании младшего лейтенанта. Но в запасе он пробыл недолго, как только началась война, его снова призвали в армию и он оказался на фронте под Ленинградом. Там он был тяжело ранен осенью 1941 года, эвакуирован на Урал.

— Надо же! Какое совпадение! — вскрикнул лейтенант. — Ведь я в то же время только что окончил курсы младших лейтенантов в Ленинграде, там…

Воспоминания лейтенанта милиции о начале войны прервал хриплый голос из репродуктора: поезд прибыл на станцию Пречистое, остановка 3 минуты, следующая станция Бакланка.

Тут же зашла в купе проводница, возвратила наши билеты.

— Товарищи пассажиры! Следующая станция Бакланка, поезд останавливается на три минуты. Быстренько собирайтесь! — громко прокричала и удалилась в соседнее купе.

Поезд остановился. Мы вышли из вагона, попрощались с проводницей. Лейтенант побежал в отделение милиции, чтобы узнать, не будет ли отправляться в ближайшее время грузовик или автобус в Кукобой. Быстро возвратился в хорошем настроении.

— Скоро пойдет в Кукобой крытый грузовик! Водитель пообещал нас подвезти, так что бежим на автостоянку.

Перед вечером мы уже были в Кукобое. Лейтенант предложил:

— Переночуем у меня, а завтра отправим тебя в Карповское.

— Я поеду в контору МТС, там и переночую. Зачем я буду стеснять твою семью? — ответил я.

— Уже скоро семь, кроме уборщицы, там никого нет. Так что пошли ко мне.

Войдя в маленькую квартиру двухквартирного дома, я понял, что в ней не было возможности разместить даже на одну ночь постороннего человека. В этом я убедился, как только мы оказались в одной из комнат, являющейся одновременно прихожей, кухней и столовой. Еще была спальня для супругов и совсем маленькая детская комната.

— Наташа, нам надо приютить на ночь молодого человека. Это Павел Васильевич Гусев, работавший несколько лет назад главбухом МТС. Он едет в Карповское проведать больную мать.

Супруга бросила на меня внимательный взгляд, засмеялась и обратилась ко мне:

— Павел Васильевич, здравствуйте. Вы так сильно возмужали, что я бы никогда вас не узнала, если бы Володя, мой муж, не представил вас.

— Здравствуйте, Наташа! Я тоже начинаю вспоминать, что в те годы вы работали в райфинотделе, ежегодно бывали у нас в МТС с финансовыми проверками. Но фамилию вашу забыл, — ответил я.

— Это верно, я работала тогда бухгалтером-ревизором райфинотдела. Тогда я была Соколова, а после замужества, в 1939 году, взяла фамилию Володи, стала Смирновой, — сообщила Наташа.

— Вспомнил! Мы даже один раз с вами поссорились. Я не соглашался с вашей формулировкой в акте проверки о допущенном перерасходе денежных средств на командировки. Я настаивал записать так: «…Ввиду непредвиденных командировок по заданию управления МТС облземотдела получился перерасход денежных средств по этой статье…» Но вы не соглашались.

— Я этот случай помню. Но ведь я все же согласилась с вами. Решила: зачем портить репутацию молодому главбуху.

— Наташа, разместим на ночь гостя в детской комнате? — спросил ее Володя.

— Конечно. Сегодня она свободна. Сережа, наш трехлетний сын, уже неделю гостит у бабушки. — Улыбаясь, продолжила: — Она не спешит отправлять его к родителям, а мы не особо настаиваем.

Владимир дополнил супругу:

— У нас есть раскладушка на случай, если теща останется ночевать. — Показал мне детскую комнату, потом продолжил: — Поужинаем, как говорят в народе, чем Бог послал. Наш скромный паек со своего огорода дополняет теща. Поедим да и уляжемся спать. В поезде я плохо переношу ночь, не спится из-за грохота колос и скрипа в вагоне.