Алекс фон Берн - Колонна Борга
— Есть еще Гиммлер, — напомнил Борман.
— Насчет Гиммлера я вас могу порадовать, — улыбнулся Краузе. — Вот уже несколько месяцев Гиммлер нащупывает контакты с американцами. Сейчас он пытается вести сепаратные переговоры через графа Бернадотта.
Разумеется, ничего у него не получится, но Гиммлер все более и более теряет осторожность. В ближайшие дни либо он сам сунет голову в петлю, либо мы задействуем уже подготовленный мной материал.
— В ближайшие дни здесь будут русские, — проворчал Борман. — И тогда мы все сунем голову в петлю.
— Послушайте, я же вам обещал, что обеспечу ваш уход так, что никому не придет в голову вас искать, — напомнил Краузе. — Если вам хочется сбежать сейчас, то нет никаких препятствий для этого. Только что о вас скажут после войны? «А-а… этот тот самый Борман, что обличал предателя Геринга, а сам трусливо бросил фюрера в осажденном Берлине»… Вы этого хотите?
— Бросьте, бросьте господин Краузе! — повысил голос Борман. — Хватит давить мне на психику!
— Вот таким вы мне нравитесь больше! — одобрил Краузе. — Отлично, так держать! Ну, вернемся к делам… Так кто же теперь займет место Геринга? Фюрер никого пока не назначил своим преемником?
— Нет, — ответил Борман. — Но командующим люфтваффе он хочет назначить Руделя.
— Позвольте, — удивился Краузе. — Это тот самый Рудель? Которого фюрер наградил уникальной наградой: Рыцарским крестом с золотыми дубовыми ветвями, мечами и бриллиантами? Но почему его? Разве нет достойных генералов? Галланд, например?
— Галланд посмел противодействовать фюреру в его решении переделать «мессершмитт-262» из истребителя в бомбардировщики, из-за чего люфтваффе не смогли смести англо-американцев с нормандских пляжей! — убежденно заявил Борман.
Краузе недоверчиво усмехнулся, но воздержался от комментариев и спросил:
— Ну а чем плох генерал Кристиан? Вот уж кто никогда не возражал фюреру! К тому же, он женат на секретарше фюрера.
— У него вместо головы задница, — коротко ответил Борман. — Но в целом вы правы. Я думаю, все дело в том, что фюрер вовсе не хочет умереть в Берлине. Он просто боится, что те, кто вывезут его из Берлина, тут же сдадут его англо-американцам, а то и Сталину. А Рудель предан фюреру как собака, но самое главное — везуч! Был много раз сбит, бежал из русского плена и все же продолжает летать после двух тяжелейших ранений. А фюрер обожает везунчиков!
— Но при чем здесь командование люфтваффе?
— Фюрер сказал, что назначит командующего люфтваффе только после личной беседы с кандидатом, — пояснил Борман. — Теперь понятно? Прилетит этот Рудель, фюрер с ним побеседует, потом улетит вместе с Руделем куда-нибудь в Альпы, где его давно ждет мерзавец Скорцени со своими головорезами. И все! А мы тут сдохнем в обнимку с Геббельсом.
— И… что вы намерены предпринять, чтобы помешать этому?
— А я уже предпринял! — самодовольно сообщил Борман. — Я сделал так, чтобы фон Белов не смог связаться с Руделем. А приказ на вылет в Берлин уже передан командиру б-го воздушного флота фон Грейму. Я полагаю, из Мюнхена в сложившихся условиях ему будет сложно добраться. В любом случае у него на это меньше шансов, чем у Руделя. Впрочем, все это ерунда! Меня всерьез беспокоит Ева.
— А что не так? — поинтересовался Краузе. — Она вроде приехала умереть вместе с фюрером. Так какие проблемы?
— Я боюсь, что в последний момент она все-таки уговорит фюрера спастись бегством, — поделился опасениями Борман.
— Вы правы, — неожиданно согласился Краузе. — В начале апреля она заказала зубной протез на 6-й и 7-й зубы верхней челюсти. Перед отлетом в Зальцбург профессор Блашке привез ей протез. Но вставить не успел. Она попросила меня найти ей дантиста, который вставит ей протез. Кстати, этот протез будет видно только в том случае, если влезть к ней в рот по плечи, так что мысль о том, что она просто хочет быть красивой в гробу, явно не проходит. Что скажете?
— Н-да, действительно… — потер затылок Борман. — Но на что она рассчитывает?
— Господин Борман, фройляйн Браун — особа весьма честолюбивая. Ей хочется быть рядом с фюрером, ей хочется стать его женой и оставаться с мужем до конца, как и положено добропорядочной супруге. До недавнего времени это было невозможно: фюрер повенчан с Германией. Но нынче Германия в таком состоянии, что фюрера вполне можно считать вдовцом. Так что для Евы вполне реально после 15 лет сожительства стать наконец женой фюрера. Но, как и положено добропорядочной жене, она скорее предпочтет стать честной вдовой, чем составить компанию мужу.
Краузе произнес все это негромко, а Борман его внимательно слушал. Когда Краузе замолчал, Борман осторожно спросил:
— То есть… вам удалось выяснить ее намерения?
— Намерения? — усмехнулся Краузе. — Не только. Я же стал ее другом. И она открыла мне душу… Впрочем, не надо высоких слов! Скажу так: мы заключили с ней сделку. Вы помогаете ей как можно скорее стать женой фюрера. Она поможет поддержать фюрера в его решимости закончить жизнь в этом бункере, — и тоже как можно скорее. А я обеспечиваю ее благополучное спасение и дальнейшую безбедную жизнь, достойную вдовы фюрера в уютном солидном доме где-нибудь в приличной немецкой колонии Южной Америки. Кстати, вдова не будет возражать, если ее одиночество согласится нарушить солидный и достойный ее вдовец. Вы поняли намек?
— Как вы знаете, я женат, — прикинулся непонимающим Борман.
— Бросьте вы кокетничать, — поморщился Краузе. — Или вы думаете, что я не знаю о состоянии здоровья вашей жены?
— Откуда вы это знаете? — нахмурился Борман.
— Неважно, — ответил Краузе. — Но вы отлично знаете, что даже самый отчаянный оптимист-эскулап не обещает ей больше года жизни. Так что… имейте в виду! Ладно, детали спасения Евы обговорим позже. Мне понадобится пара-тройка надежных людей, решительных и желательно с навыками конспиративной работы.
— Люди из гестапо вас устроят? — спросил Борман.
— Хоть из НКВД, лишь бы вы сами им доверяли, — ухмыльнулся Краузе. — Кстати, вы придумали, как нейтрализовать фон Грейма, когда он начнет уговаривать фюрера лететь вместе с ним?
— Вряд ли Грейм доберется живым до Берлина, — самоуверенно предрек Борман.
* * *Однако Борман недооценил ветерана Первой мировой Роберта Риттер фон Грейма. Понимая, что в осажденном Берлине трудно найти подходящее место для посадки самолета в районе рейхсканцелярии, фон Грейм решил воспользоваться вертолетом, имевшимся на аэродроме Рехлина. Поскольку он не умел пилотировать вертолеты, он вылетел из Мюнхена вместе со своей подругой, летчиком-испытателем Ханной Рейч. Лучше Рейч в рейхе на вертолетах никто не летал, так что можно было рассчитывать совершить благополучную посадку прямо в саду рейхсканцелярии.
Правда, по прибытии в Рехлин выяснилось, что единственный имевшийся на аэродроме вертолет был поврежден, но это не остановило Грейма. Он вылетел в Берлин на двухместном истребителе «фокке-вульф-190» вместе с летчиком, пару дней назад возившем в Берлин Шпеера и имевшим опыт посадки на ось «Восток —Запад». Не желая покидать друга, маленькая хрупкая Рейч сумела протиснуться в небольшой люк в хвосте самолета. В районе аэродрома Гатов их атаковали русские самолеты, но Грейма сопровождали 40 истребителей, и под их прикрытием ему удалось благополучно совершить посадку.
В Гатове Грейм и Рейч пересели в легкий связной самолет физелер-156 «Шторх» и немедленно взлетели, направившись на бреющем полете в сторону Бранденбургских ворот, в то время как над ними немецкие истребители сражались с русскими. Несмотря на то, что Грейм был тяжело ранен в ногу, Рейч удалось перехватить управление и посадить самолет на оси «Восток —Запад» под градом пуль и осколков. Попутная машина подобрала их и доставила к рейхсканцелярии в 7 часов вечера 26 апреля.
Борман был крайне разочарован тем, что Грейму все-таки удалось добраться. Разумеется, ранение Грейма было тяжелым, и немедленно лететь обратно он никак не мог; но фанатичная нацистка Рейч вполне могла сама вывезти фюрера из Берлина, и Борману пришлось оставить своих собутыльников Штумпфеггера и Бургдорфа, чтобы «держать руку на пульсе».
На следующий день фюрер занялся своим любимым занятием в последние дни: разговорами о принятом им решении умереть в Берлине и раздачей капсул с цианидом тем, кто изъявил желание умереть вместе с ним. Рейч со слезами на глазах попросила разрешения умереть вместе с фюрером, и растроганный Гитлер вручил капсулу и ей. После этого все принялись обсуждать, как лучше покончить с собой и что делать, если яд не подействует. Рейч со свойственным ей радикализмом посоветовала перед принятием яда взять ручную гранату, прижать ее к телу и выдернуть предохранительную чеку.
Пока Рейч увлеченно обсуждала способы самоубийства, в Рехлине никто не знал, что Грейм и Рейч решили умереть в бункере вместе с фюрером, и упорно слали один за другим самолеты в Берлин, чтобы вывезти нового командующего люфтваффе. Также упорно русские их сбивали. А телефонной связи с бункером не было с утра 27 апреля. Наконец, к вечеру 27 апреля один транспортный юнкерс-52 умудрился благополучно приземлиться у Бранденбургских ворот и выгрузить боеприпасы. Пилот был готов вывезти Грейма и Рейч из Берлина, но они отказались и вернулись к обсуждению способов самоубийства. Впрочем, вскоре нашлась более интересная тема для разговора: внезапно вскрывшаяся измена офицера связи от СС обергруппенфюрера Фегеляйна.
