Фавориты Фортуны - Маккалоу Колин
Ничто не в силах было пробудить Помпея. Когда доставили горящую лампу и теплую накидку, Антистия разглядела супруга: тот, не чувствуя холода, спал на спине, голый по пояс.
Она уже пыталась при других обстоятельствах — и по другим причинам — разбудить его поцелуем, но ей никогда этого не удавалось. Помпея нужно потрясти или ударить.
— Что? — рявкнул он, вскакивая и ероша пальцами густую светло-рыжую шевелюру. Челка торчала надо лбом острым мысом, голубые глаза глядели тревожно. В этом весь Помпей: спит как убитый, а спустя миг — сна ни в одном глазу. Солдатская привычка. — Что? — повторил он.
— Срочное сообщение для тебя. Ждет в атрии.
Не успела она закончить фразу, как он уже был на ногах. Ноги обуты в сандалии, на веснушчатые плечи небрежно легла туника. И вот его уже нет — только дверь осталась распахнутой.
Несколько секунд Антистия стояла в нерешительности. Муж не взял с собой лампу — он, как кошка, мог видеть в темноте. Поэтому она могла сама воспользоваться светом и последовать за ним. Но она знала, что ему это не понравится. Проклятье! Жены должны знать, что это за новости, из-за которых приходится будить хозяина! И она все же отправилась в атрий. Скудный свет маленькой лампы едва освещал ей путь по длинному коридору, пол и стены которого были выложены каменными блоками. Здесь поворот, там несколько ступеней — и вдруг она вышла из грозной галльской крепости и оказалась в цивилизованной римской вилле, оштукатуренной и красиво покрашенной.
Помещение было ярко освещено, слуги сновали туда-сюда. Тут же стоял Помпей, одетый в одну только тунику, но казавшийся олицетворением Марса. О, он был прекрасен!
Он уже заметил ее присутствие и теперь мог бы рассказать, что случилось. Но в этот момент торопливо вошел Варрон, и Антистия упустила случай узнать, что же вызвало такой переполох.
— Варрон! Варрон! — вскрикнул Помпей.
И вдруг с его уст сорвался страшный, резкий звук, почти нечеловеческий вопль. Должно быть, так звучал боевой клич древних галлов, когда они спускались с альпийских склонов, завоевывая италийские земли, включая и Пицен — вотчину Помпея, дальнего их потомка.
Антистия даже подскочила от неожиданности. Она заметила, что вздрогнул и Варрон.
— Что случилось?
— Сулла высадился в Брундизии!
— В Брундизии? Но как ты узнал?
— Какое это имеет значение? — воскликнул Помпей. Он быстро пересек комнату, подскочил к маленькому Варрону, схватил его за плечи и стал трясти: — Вот оно, Варрон! Приключение началось!
— Приключение! — ахнул Варрон. — О Магн, когда же ты повзрослеешь? Ведь это же не просто приключение, это гражданская война! Новая гражданская война — и опять на италийской земле!
— А мне наплевать! — выкрикнул Помпей. — Для меня это приключение. Если б ты знал, как я ждал этой новости, Варрон! Раз Сулла уехал, значит, Италия сделалась совершенно ручной, точно собачка весталки.
— А как насчет знаменитой осады Рима? — зевнув, спросил Варрон.
Лицо Помпея стало серьезным, руки повисли. Он отступил от Варрона и мрачно посмотрел на него.
— Я предпочел бы забыть об осаде Рима! — резко ответил он. — Чернь протащила нагое тело моего отца, привязанное к ослу, по своим отвратительным улицам! Нет!
Бедный Варрон покраснел так густо, что окрасилась даже лысина.
— О, Магн, прости меня! Я не… я твой гость, пожалуйста, прости меня!
Но настроение уже было не то. Помпей натянуто засмеялся, хлопнул Варрона по спине:
— Ты не виноват, знаю.
В огромной комнате было очень холодно. Стараясь согреться, Варрон охлопывал себя руками.
— Я бы немедленно отправился в Рим.
Помпей посмотрел на него с удивлением:
— В Рим? Ты не поедешь в Рим, ты останешься со мной! Что, по твоему мнению, творится сейчас в Риме? По Форуму бессмысленно кружит стадо блеющих овец, а в Сенате целыми днями бранятся старые бабы. Пойдем лучше со мной, будет веселее!
— И куда же ты собираешься?
— К Сулле, конечно!
— Для того чтобы отправиться к Сулле, я тебе не нужен, Магн. Садись на коня и уезжай. Сулла рад будет подыскать тебе место среди своих младших военных трибунов, я уверен. Ты уже достаточно повоевал.
— О Варрон! — замахал руками Помпей, выдав свое раздражение. — Я не собираюсь присоединяться к Сулле в качестве младшего военного трибуна! Я собираюсь привести к нему три легиона! Я — в прислужниках у Суллы? Никогда! В этой авантюре я буду его равноправным партнером!
Сие поразительное заявление прозвучало, как гром, и для жены Помпея, и для его друга и гостя. Осознав, что стоит с открытым ртом, готовая неосмотрительно вмешаться в разговор мужчин.
Антистия быстро отошла туда, где Помпей не увидит ее. Он совсем забыл о ее присутствии, а она хотела услышать все. Ей необходимо было услышать все — до конца.
* * *За те два с половиной года, что она была его женой, Помпей только раз оставлял ее больше чем на день. О, что это была за прелесть! Радоваться его ничем не отвлекаемому вниманию! Когда тебя щекочут, тискают, доводят до исступления, сжимают в объятиях, кусают до синяков, набрасываются на тебя… Это как сон. Кто бы мог вообразить? Она, дочь сенатора среднего ранга с весьма скромным состоянием, вдруг оказалась женой Гнея Помпея, который сам называл себя Магн, Великий! Достаточно богатый, чтобы жениться по собственному произволу, хозяин половины Умбрии и Пицена, светловолосый красавец, которого считали возродившимся Александром Великим, — какого мужа нашел для нее отец! И это после нескольких лет отчаяния, когда она уверовала, что никогда не подберет себе подходящего супруга, потому что приданое ее было довольно скудным.
Естественно, она знала, почему Помпей женился на ней. Он нуждался в большой услуге ее отца, который оказался судьей во время разбирательства по делу Помпея. Дело было, конечно, сфабриковано, — все в Риме знали это. Но Цинна чрезвычайно нуждался в огромных суммах, чтобы финансировать вербовку солдат, а состояние Помпея могло выдержать любой штраф. По этой причине молодого Помпея заставили отвечать за деяния его умершего отца, Помпея Страбона. Тот незаконно присвоил часть военной добычи из города Аскул в Пицене. А именно: одну охотничью сеть и несколько корзин книг. Пустяк. Проблема заключалась не в силе оскорбления, а в величине штрафа. Если Помпея осудят, то прихлебалы Цинны, включенные в список присяжных для определения суммы штрафа, могли присудить выплату в размере целого состояния.
Истинный римлянин выдержал бы сражение в суде и, если надо, дал бы взятку присяжным, но Помпей — а черты его лица выдавали в нем галла — предпочел жениться на дочери судьи. Тогда стоял октябрь. В течение двух месяцев, ноября и декабря, отец Антистии возглавлял процесс, мастерски затягивая его. Фактически суд над зятем ничем не закончился. Он все время откладывался: то неблагоприятные знамения, то обвинение присяжных в коррупции, то заседания Сената, то эпидемия лихорадки, а то чума. В результате в январе консул Карбон убедил Цинну поискать денег где-нибудь в другом месте. Состоянию Помпея больше ничто не угрожало.
Восемнадцатилетняя Антистия сопровождала своего ослепительного супруга в его поместья, расположенные на северо-востоке италийского полуострова. И там, в пугающей черной каменной крепости Помпея, она с головой окунулась в наслаждения супружества. К счастью, она была привлекательной — небольшого роста, пухленькая, в ямочках и с формами, совершенно созревшими для брачного ложа, так что довольно длительное время счастье ее было безмятежным. И когда начали появляться первые признаки беспокойства, причиной оказался не ее обожаемый Магн, а его преданные соратники, слуги и мелкие землевладельцы, которые не только не приняли ее, но даже не скрывали этого. Но это ее не сильно огорчало, поскольку Помпей всегда находился неподалеку и к ночи всегда возвращался домой. Но теперь он заговорил о том, что отправится на войну, о том, что поднимет легионы и станет союзником Суллы! О, что же она будет делать без своего обожаемого Магна? Кто защитит ее от неуважения его людей?
