Колин Маккалоу - Бита за Рим (Венец из трав)

Колин Маккалоу

«Битва за Рим»

Посвящается Фрэнку Эспозито — с любовью, благодарностью, восхищением, уважением

К ЧИТАТЕЛЮ

Для того чтобы мир Древнего Рима стал более понятным, в книгу включены карты и иллюстрации. В конце романа вы найдете словарь-глоссарий, в котором даны переводы некоторых латинских терминов и объяснение незнакомых слов и понятий, а также более подробные сведения о тех из них, смысл которых был ясен из текста. Приведены современные названия географических объектов, упомянутых в книге.

[Карта "Италия"][1]

[Карта "Романский мир"][2]

ГЛАВНЫЕ ГЕРОИ

Цепионы:

Квинт Сервилий Цепион

Ливия Друза, его жена (сестра Марка Ливия Друза)

Квинт Сервилий Цепион-младший, его сын

Сервилия Старшая, его старшая дочь

Сервилия Младшая (Лилла), его младшая дочь

Квинт Сервилий Цепион (консул в 106 г. до н. э.), его отец, связываемый молвой с золотом Толозы

Сервилия Цепиона, его сестра

Цезари:

Гай Юлий Цезарь

Аврелия, его жена (дочь Рутилии, племянница Публия Рутилия Руфа)

Гай Юлий Цезарь-младший, его сын

Юлия Старшая (Лия), его старшая дочь

Юлия Младшая (Ю-ю), его младшая дочь

Гай Юлий Цезарь, его отец

Юлия, его сестра

Юлилла, его сестра

Секст Юлий Цезарь, его старший брат Клавдия, жена Секста

Друзы:

Марк Ливий Друз

Сервилия, его жена (сестра Цепиона)

Марк Ливий Друз Нерон Клавдиан, его приемный сын

Корнелия Сципиона, его мать

Ливия Друза, его сестра (жена Цепиона)

Мамерк Эмилий Лепид Ливиан, его сводный брат, воспитывался в другой семье

Марии:

Гай Марий

Юлия, его жена (сестра Гая Юлия Цезаря)

Гай Марий-младший, его сын

Метеллы:

Квинт Цецилий Метелл Пий Поросенок

Квинт Цецилий Метелл Нумидийский Свинка, его отец, консул в 109 г., цензор в 102 г.

Помпеи:

Гней Помпей Страбон

Гней Помпей, его сын

Квинт Помпей Руф, его дальний родич

Рутилий Руф:

Публий Рутилий Руф (консул в 105 г.)

Скавры:

Марк Эмилий Скавр, принцепс сената (консул в 115 г., цензор в 109 г.)

Цецилия Метелла Далматика, его вторая жена

Суллы:

Луций Корнелий Сулла

Юлилла, его первая жена (сестра Гая Юлия Цезаря)

Элия, его вторая жена

Луций Корнелий Сулла-младший, его сын от Юлиллы

Корнелия Сулла, его дочь от Юлиллы

Вифиния:

Никомед II, царь Вифинии

Никомед III, его старший сын, царь Вифинии

Сократ, его младший сын

Понт:

Митридат VI Евпатор, царь Понта

Лаодика, его сестра и жена, первая царица Понта (умерла в 99 г.)

Низа, его жена, вторая царица Понта (дочь каппадокийца Гордия)

Ариарат VII Филометор, его племянник, царь Каппадокии

Ариарат VIII Эзеб Филопатор, его сын, царь Каппадокии

Ариарат X, его сын, царь Каппадокии

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

— Самое примечательное событие за последний год и три месяца, — сказал Гай Марий, — это слон, которого показывал Гай Клавдий на ludi Romani — Римских играх.

Лицо Элии вспыхнуло.

— Не правда ли, чудесно? — воскликнула она, потянувшись к блюду с крупными зелеными оливками, доставленными из Дальней Испании. — Ведь он умеет не только стоять, но и ходить на задних ногах. А танцует на всех четырех! Еще он сидит на кушетке и ест хоботом!

Окинув супругу презрительным взглядом, Луций Корнелий Сулла холодно произнес:

— Почему людей всегда так восхищает, когда животные подражают человеку? Слон — благороднейшее творение природы. Зверь, представленный Гаем Клавдием Пульхром, кажется мне двойной пародией: и на человека, и на слона.

Последовавшая за этими словами пауза, несмотря на ее чрезвычайно малую продолжительность, успела смутить всех присутствующих. Положение спасла Юлия: ее веселый смех отвлек внимание от злосчастной Элии.

— Что ты говоришь, Луций Корнелий! Он покорил всех, кто его видел! — пропела она. — Меня, к примеру, — совершенно! До чего умен, до чего деловит! А уж когда он поднял хобот и затрубил под барабан — о, это было просто чудо! К тому же, — добавила она, — ему никто не причинял боли.

— А мне понравился его цвет, — заявила Аврелия, которая сочла за благо внести в разговор свою лепту. — Он такой розовый!

Луций Корнелий Сулла проигнорировал эти речи: опершись на локоть, он завел беседу с Публием Рутилием Руфом.

Погрустневшая Юлия вздохнула.

— Полагаю, Гай Марий, — обратилась она к мужу, — нам, женщинам, пора удалиться, чтобы вы, мужчины, могли вволю насладиться вином. Примите наши извинения.

Марий протянул руку над узким столом, отделявшим его ложе от стула Юлии. Она с теплотой прикоснулась к ладони мужа, заставляя себя не печалиться при виде его искривленной улыбки. Столько времени минуло с тех пор, однако лицо Мария все еще несло следы коварного удара, который хватил его так некстати. Кое в чем она, как преданная и любящая жена, не могла признаться даже самой себе: после удара разум Гая Мария хоть немного, но все же помутился. Теперь он легко выходил из себя, придавал преувеличенное значение признакам неуважения к себе (хотя зачастую они существовали исключительно в его воображении), стал жестче к недругам.

Юлия поднялась, отняв у Мария руку с особенной улыбкой, предназначенной ему одному, и обняла Элию за плечи.

— Пойдем, дорогая, спустимся в цветник.

Элия встала. Аврелия последовала ее примеру. Трое мужчин прервали беседу в ожидании ухода женщин. Повинуясь жесту Мария, слуги проворно вынесли из столовой стулья, покинутые женщинами, и тоже удалились. В зале оставались только три ложа, составленные буквой П. Дабы облегчить течение беседы, Сулла переместился с места, которое занимал возле Мария на его ложе, на свободное третье ложе напротив Рутилия Руфа. Теперь все трое хорошо видели друг друга.

— Итак, Свинка возвращается домой, — произнес Луций Корнелий Сулла, удостоверившись, что презренная вторая жена не услышит его слов.

Марий беспокойно шевельнулся на среднем ложе, хмурясь, но не столь зловеще, как прежде, когда паралич превращал левую половину его лица в посмертную маску.

— Какой ответ тебе хотелось бы услышать от меня, Луций Корнелий? — спросил он наконец.

Сулла издал смешок:

— Наверное, честный. Впрочем, заметь, Гай Марий, в моих словах не содержалось вопроса.

— Понимаю. И тем не менее мне следует ответить.

— Верно. Позволь мне выразить ту же мысль иначе: каково твое отношение к тому, что Свинка возвращается из изгнания?

— Что ж, я не склонен петь от радости, — ответил Марий, бросая на Суллу проницательный взгляд. — А ты?

Возлежащий на втором ложе Публий Рутилий Руф отметил про себя, что эти двое уже не так близки, как прежде. Три — да что там, даже два года тому назад! — они бы не беседовали с такой настороженностью. Что же произошло? И кто в этом виноват?

— И да, и нет, Гай Марий. — Сулла заглянул в свой опустевший кубок. — Мне скучно! — признался он нехотя. — А с возвращением Свинки в Сенат можно ожидать занятных поворотов. Мне недоставало титанической борьбы между ним и тобой.

— В таком случае тебя ждет разочарование, Луций Корнелий. Когда Свинка вернется, меня в Риме не будет.

Сулла и Рутилий Руф разом привстали.

— Тебя не будет в Риме?! — переспросил Рутилий Руф срывающимся голосом.

— Именно, — подтвердил Марий и осклабился с мрачным удовлетворением. — Я как раз вспомнил обет, который я дал Великой Матери перед тем, как разбил германцев: в случае победы я совершу паломничество в ее храм в Пессинунте.

— Гай Марий, ты не можешь этого сделать! — молвил Рутилий Руф.

— Могу, Публий Рутилий! И сделаю!

Сулла опрокинулся на спину, хохоча.

— О, призрак Луция Гавия Стиха! — проговорил он.

— Кого-кого? — переспросил Рутилий Руф, неизменно готовый внимать слухам, чтобы потом их разболтать.

— Покойного племянника моей покойной мачехи, — объяснил Сулла, не переставая смеяться. — Много лет тому назад он перебрался в мой дом — тогда он принадлежал моей ныне покойной мачехе. Он намеревался избавиться от меня, излечив Клитумну от привязанности ко мне: он полагал, что сможет меня затмить. Но я просто уехал — вообще уехал из Рима. В результате он не мог затмить никого, кроме самого себя, в чем и преуспел. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы смертельно надоесть Клитумне. — Сулла перевернулся на живот. — Вскоре после этого он скончался. — Голос Суллы звучал задумчиво; продолжая улыбаться, он издал театральный вздох. — Я разрушил все его планы!