Василий Веденеев - Провинциальный фотограф
Бросив взгляд на часы, Владимир подошел к слуховому окну и поглядел на улицу – сейчас там должен появиться человек, который поможет им проникнуть в квартиру Ланкаш. Прошло еще несколько минут и он увидел его. Поманив к себе Гонзу, фотограф шепнул:
– Тони пришел. Выходим на площадку. Только тихо…
* * *
По улице шел негр в летнем клетчатом костюме, держа в руках большой букет белых роз. Некоторые прохожие оборачивались ему вслед, а в отдалении за негром тащилась ватага уличных мальчишек, привлеченных необычным зрелищем. Но чернокожий не обращал на них ни малейшего внимания.
Зато сам он сразу же привлек внимание дежуривших на улице сотрудников полицейской службы наружного наблюдения. Проводив его взглядами, они отметили, что чернокожий направляется к дому, за которым им поручено следить. Старший из полицейских на всякий случай подал условный сигнал повышенного внимания. И не ошибся. Перейдя проезжую часть, негр нырнул в подъезд, где располагалась квартира интересовавшего полицию объекта.
Старший полицейский вытер усы платком и тут же рядом очутился один из подчиненных.
– За ним! – показав глазами в спину негра, прошипел старший. – Погляди, но не высовывайся.
Подчиненный понимающе кивнул, изобразил на лице отсутствующее выражение и шмыгнул в оставшуюся приоткрытой дверь подъезда.
Он знал, что этажом выше квартиры объекта дежурил еще один сотрудник, а у дверей черного хода устроился второй – они не упустят щеголя в клетчатом костюмчике и точно установят, куда он направился. Но если начальник приказал проследить, то приказ должен быть выполнен. Конечно, задерживать чернокожего не станут, даже если он войдет в квартиру объекта. Его просто подождут на улице и приклеют «хвоста», взяв под плотное наблюдение. Ну, куда он пойдет?
Негр поднимался по лестнице, останавливаясь на каждой площадке. «Ищет нужный номер квартиры» – понял полицейский и потихоньку направился следом за неожиданным визитером, недоумевая: откуда тот взялся? Вроде, уже проверены все квартиросъемщики, их родные и знакомые, но среди них нет чернокожих! И еще букет белых роз? Неужели всего лишь для отвода глаз?
Услышав, как негр остановился и позвонил в дверь, полицейский задрал голову, надеясь увидеть, что делается на площадке выше этажом. Наверху он увидел свесившегося через перила коллегу, смотревшего вниз, и помахал ему рукой, давая знать, что все в порядке.
Предчувствие охотника, настигающего загнанную дичь, не подвело полицейских – чернокожий звонил в квартиру объекта! Долгожданный связной?
Щелкнул замок, потом послышались неясные восклицания и шорох бумаги. Секунда другая тишины, и дверь хлопнула. Вошел?
Нет, выше этажом раздались шаги направлявшегося к лестнице человека. Полицейский развернулся и, стараясь производить как можно меньше шума, кинулся бежать – скорее, скорее, надо успеть выскочить на улицу раньше, чем спустится негр. Нельзя его настораживать.
Он успел выбежать из подъезда и спрятаться за афишной тумбой прежде, чем чернокожий в клетчатом костюме вышел и направился к остановке трамвая. Следом за ним покатила коляска на дутых шинах с двумя седоками.
Спрятавшийся за афишной тумбой полицейский поглядел на старшего и, заметив условный знак, потащился за негром, провожая его до остановки. Дальше чернокожего «поведут» те, кто сидел в коляске…
Дежуривший этажом выше квартиры объекта сотрудник полиции, свесившись через перила лестницы, провожал взглядом спускавшегося негра. Проклятье, почему они говорили так тихо? Не удалось разобрать ни одного слова, сколько он не напрягал слух. Но и так сегодня удача, после стольких дней бесплодного ожидания!
Полицейский собрался вернуться на привычное место у окна лестничной площадки, как вдруг почувствовал, что его крепко схватили за штаны и ворот пиджака, оторвали от пола и подняли в воздух. Он хотел закричать от страха, но не успел – мир в его глазах со страшной скоростью повернулся, ноги взлетели к потолку, голова опустилась и пол сильно ударил по ней, моментально погасив сознание.
Держа оглушенного шпика одной рукой, гигант Гонза бережно, как детскую тряпичную куклу, посадил его в угол.
– Жив? – спросил Кривцов, быстро спускаясь к дверям квартиры Ланкаш.
– Очухается, – отмахнулся циркач, – я аккуратненько.
Владимир уже вертел ручку звонка – один длинный, два коротких, секунда молчания, потом два коротких и один длинный. Ну, что она там, заснула что ли? Время дороже денег!
Наконец послышались легкие шаги и дверь приоткрылась. В щель он увидел влажно блестевший глаз и прядь рыжеватых волос.
– Вам кого?
– Здесь живет госпожа Марта? Я привез ей привет из Будапешта. – Приходилось терять время, произнося пароль, но что поделаешь?
– От дяди Яноша?
– Нет, от кузена Миклоша.
Звякнула скинутая цепочка, дверь распахнулась, открывая им путь в слабо освещенную прихожую.
Следом за Гонзой Кривцов прошел в комнату – чисто прибранную, с модной мебелью и большим букетом белых роз в хрустальной вазе на столе.
Хозяйка, зябко кутаясь в темную вязаную шаль, вопросительно смотрела на гостей. Перед ней стояли двое мужчин. Первый – громадного роста, – разворачивал странный сверток, оказавшийся складным саквояжем невероятных размеров. Другой – лет сорока пяти, плотный, с холодными светлыми глазами, – сунул пальцы в жилетный карман и достал пуговицу.
– Я от нашего общего друга. Времени совершенно нет. Вы готовы?
Хозяйка взяла с его ладони пуговицу и близоруко прищурилась, поднеся ее ближе к глазам. Потом опустила руку за вырез платья и вынула точно такую же пуговицу.
– Материалы при вас? – поторопил ее светлоглазый гость, а гигант нетерпеливо встряхнул саквояж, расправляя его складки.
– Да. Подождите минутку, я возьму вещи.
– Скорее, ради Бога! Неужели вас не предупредили? Берите только самое необходимое.
– Торопливость губительна, – холодно усмехнулась Марта, направляясь в смежную комнату. Звякнули какие-то склянки; скрипнула дверца платяного шкафа, зашуршала одежда.
Кривцов сердито засопел – копается, черт бы ее побрал! Наверное, жила здесь под видом модной певички или дамы полусвета? Вон какая она ухоженная, статная. И молодая, – лет двадцать пять, не больше, – а у таких обычно полно дури в голове и серьезные дела все еще воспринимаются как увлекательные, захватывающие дух игры, щекочущие нервы и придающие остроту рутинным будням. Неужели никак не может решиться расстаться с тряпками и побрякушками, флакончиками и зеркалами? Сейчас надо исчезать отсюда, как призракам, а она заставляет терять драгоценное время. Или не понимает, что если их сцапают, то непременно затянут на шее веревку. А тогда ни тряпки, ни зеркала больше не понадобятся? Или надеется обольщать тюремщиков и дьяволов в аду?
Марта вышла из смежной комнаты в маленькой темной шляпке с вуалеткой, держа в руках небольшой дорожный чемоданчик.
– Я готова.
Кривцов выхватил из ее рук чемоданчик, кинул его в бездонный саквояж Гонзы и не терпящим возражений тоном приказал:
– Полезайте! Живей!
– Куда? – женщина недоуменно подняла тонкие брови.
В другое время и в иной обстановке фотограф, наверняка, обратил бы на нее внимание и, не исключено, что на него подействовали бы ее чары, заворожил голос, заставив легко кружиться голову и учащенно биться сердце в предчувствии возможного флирта. Но это в другое время и в иной обстановке, а не сейчас, когда счет шел на секунды и даже невозмутимый Гонза от нетерпения притоптывал огромными башмаками. Сейчас Владимир испытывал только злость и раздражение от ее непонятливости.
– Туда, – он подтолкнул ее к широко разинутой пасти гигантского саквояжа. – Ну, смелее!
– Но я там не помещусь, – она сделала еще одну робкую попытку воспротивиться натиску Кривцова. – Я задохнусь.
– Здесь есть клапан, – прогудел Гонза.
– Придется потерпеть, ничего, сложитесь пополам, – заставляя ее встать ногами в саквояж, приговаривал фотограф. – Нельзя, чтобы вас кто-нибудь увидел. Садитесь, а теперь обнимите колени руками и пригните голову. Да ниже, ниже!
Не вытерпев, он сильно нажал на ее плечи, не обращая внимания на сдавленные вскрики женщины и, при помощи циркача, закрыл замки саквояжа.
– Поднимешь? – выглянув в прихожую, спросил Кривцов у Гонзы.
Атлет взялся за ручку и приподнял саквояж, оторвав его от пола. Встряхнул и оттуда снова раздался глухой, сдавленный вскрик.
– Замрите! Ни звука! – зло прошипел фотограф и кинулся по комнатам, заглядывая во все закоулки квартиры.
– Никого, – вернувшись, сообщил он циркачу. – Выносим. Я впереди.
В прихожей Владимир осторожно приоткрыл дверь и выглянул: на лестничной площадке пусто и тихо. Выпустив Гонзу с его драгоценной ношей, он отпустил предохранитель замка и захлопнул дверь. Все, теперь только вперед!
