Zа право жить - Коллектив авторов
В то утро я совершил путешествие в прошлое.
Мы еще раз обговорили план действий, разделились на три группы и разошлись. Первая группа выдвинулась на самый дальний от нашего места остановки объект – к зданию учебного центра на полигоне. С севера Кипучую Криницу огибала окруженная сопками с крутыми склонами неширокая низина, поросшая камышом и заполненная водами протекающей по ней неглубокой речушки Сухая Волноваха, которая, делая петлю, чуть дальше, примерно через километр, сливалась со своей сестрой Мокрой Волновахой. Недалеко от места слияния двух речек, на широкой поляне, в мое время была оборудована морально-психологическая полоса препятствий, а в ста метрах от нее – то ли насосная станция, то ли шлюз и водозабор, огороженный металлической оградой (где мы купались, будучи курсантами).
От села через то место, где мы остановились, к полосе препятствий, а оттуда к полигону вела узкая тропинка вдоль левого берега, которой жители пользовались летом. Но идти по ней сейчас было небезопасно, так как, скорее всего, немцы заминировали ее. Поэтому ребята, спустившись в низину, к гидросооружениям пошли по льду замерзшей речки, а оттуда рукой подать до здания учебного центра: останется подняться по склону на вершину сопки, и они окажутся на месте. Днем оттуда, с вершины, родниковая долина просматривается очень хорошо, как и большая часть села вместе с дальними полями, – пройти незамеченными врагом при свете дня мы никак не сумели бы.
Следом за первой выдвинулась вторая группа – к водокачке. Подойти к ней не составляло труда: она находилась на отшибе села, в пятистах метрах от нас.
Нашей группе задача выпала несколько сложнее – сельский клуб. Чтобы добраться до него, нужно пересечь всю деревню. А сделать это бесшумно было не так просто из-за дворовых и бродячих собак, которые поднимали лай по поводу и без повода, реагируя на любой незнакомый запах или шорох. Мы надеялись, что бандиты напьются или обкурятся, потеряют бдительность и не обратят внимания на собачий лай, решив, что псы гавкают на котов или забравшихся в село лисиц.
К нашему везению, по селу – то там, то тут – и без нашей помощи разносился непрерывный собачий лай и крик дерущихся котов, и мы уже не опасались быть обнаруженными. Даже если какая псина и учует русский дух – чужой, незнакомый им запах, – своим тявканьем она вряд ли насторожит сонное бандитское племя, наверняка привыкшее к подобным звукам.
Несколько сот метров мы шли по главной улице, свернули в заброшенный двор, затем, переходя по огородным участкам, успешно пересекли полсела и метрах в ста от заднего двора клуба засели в коровнике одного из пустующих дворов.
Начало одновременной атаки на все три объекта мы запланировали ровно на пять часов утра. По данным информаторов, обычно в это время немцы производили смену караула. Перехватить и ликвидировать их именно во время передвижения к объектам и являлось нашей главной задачей. Но бандиты по каким-то причинам в то утро смену не произвели, и нам пришлось действовать по запасному плану.
Надо отдать должное моим братьям по оружию. В отличие от меня и Бати, остальные бойцы и правда были опытными: одни служили в разведке в Первую и Вторую чеченские войны, другие также оказались спецами по ликвидации бандформирований на Северном Кавказе, в Карабахе и Абхазии, а капитан недавно вернулся из Сирии. Потому ликвидировать бандитскую шайку для нас не составило большого труда, как и не заняло много времени.
Не прошло и часа после начала операции, как все мы встретились в клубе. Все прошло успешно – укронацисты были полностью уничтожены, а заложники освобождены. Командир каждой группы доложил о выполнении задания.
Но хочу подробно остановиться на докладе группы, которая брала водокачку (в ее составе находился Батя).
Ребята потом долго не могли успокоиться от эмоционального потрясения, которое испытали во время штурма объекта, и целый час наперебой рассказывали, что там вытворял Батя. Он поразил всех своей отвагой, особенно яростью во время штурма. Никто не ожидал от него такой безрассудности. Батя, можно сказать, в одиночку расправился с нациками, охранявшими объект.
То ли везение, то ли судьба, то ли ангелы-хранители его оберегали, но Батя пошел на риск и нарушил договоренность действовать по заранее задуманному плану. Он будто ждал этого момента, чтобы в одиночку поквитаться с фашистами, и неожиданно рванул вперед первым, забежал внутрь башни и своим диким криком и бешеным выражением лица буквально обезоружил противника. До этого тихий и, казалось, нерасторопный мужик вдруг оказался на редкость подвижным и голосистым: изливая брань, он отбросил в сторону автомат, как ненужный предмет, и в открытую бросился на вооруженных бандеровцев с одним штык-ножом в руке. «А-а-а-э-э-э-ы-ы-ы!!!» – словно разъяренный медведь, зимний сон которого потревожили, взревел Батя, разбудив всех собак в округе, и пошел на бандитов.
Одного из них сбил с ног, точно тараном, да так, что тот кеглей повалился на пол. Потом сел на него, придавив своим массивным телом, и давай бить, бить, бить его кулаком по голове, пока фашист не вырубился, и только потом, продолжая истошно орать, будто его самого режут, воткнул немцу в грудь нож по самую рукоять. Затем быстро поднялся, оставив нож в теле убитого, и бросился на другого, оцепеневшего от страха, вэсэушника. Тот, опешивший от внезапного нападения и звериного рева Бати, испугался до такой степени, что забыл об оружии, которое все время, пока Батя расправлялся с его дружком, держал в дрожащих руках.
